Ритмы улиц (СИ) - Малышева Анастасия Сергеевна

Прямо как в тот вечер. Теперь пазл почти сложился.

— Выходит, мы были знакомы, — констатировала Маша, чуть улыбаясь.

Андрей кивнул:

— Если можно это назвать знакомством.

Хмыкнув, Мари поднялась на ноги и, отряхнув джинсы от воображаемой пыли, облокотилась на перила, рассматривая город. С высоты десятого этажа он казался частью сказочного мира, объятого множеством огней. Их было так много, что звезды тускнели на его фоне, и небо казалось темным, почти черным. И от того мрачным. Но всё равно прекрасным.

— Хотела бы я всё это показать брату, — негромко сказала она, скорее, самой себе, чем Андрею.

Вряд ли Маша говорила это мне — слишком тихо и осторожно были произнесены эти слова. Но я всё равно заинтересовался. Поэтому, встав рядом с ней, я также негромко спросил:

— Ты скучаешь по нему?

— Очень, — призналась Мари, продолжая рассматривать ночной город.

Мне казалось, что вот оно — время для откровений. Будто какой-то невидимый барьер, разделяющий нас, рухнул, и у меня появилась возможность взглянуть на жизнь этой удивительной девушки изнутри. Попытаться понять её, почувствовать. И я не могу упустить эту возможность.

— Расскажи мне о нем.

Бросив на меня короткий взгляд, Мари усмехнулась:

— Он — самый лучший. Мой маленький рыцарь, защитник. Мой Павлик. Умный, веселый, очень добрый и ласковый. Но иногда… — Мари замялась на секунду, — Иногда мне очень за него тревожно.

— От чего же?

Вздохнув, Мари призналась:

— Из-за нашего отца.

— Он… — я тщательно подбирал слова, чтобы не спугнуть девушку, — Он бросил вас?

Золотцева кивнула:

— Мы были людьми не его круга. Моя мама — обычная девушка с окраины Ярославля. Добрая, нежная и ласковая. Когда-то она покорила его, и он женился, несмотря на бурный протест его семьи. Его родители считали, что деньги должны идти к деньгам. Другими словами — моя мама показалась им не самым выгодным вложением. Но моим родителям было плевать. Появилась я, и всё вроде бы было хорошо. Он любил нас, баловал меня, ни в чем не отказывал. Я была практически золотым ребенком.

Мари замолчала. Я заметил, как она с силой сжала металлические поручни, как побелели её пальцы. Ей было тяжело вспоминать всё это. Я уже хотел было попросить её остановиться — хрен с ними, с этими откровениями, но, сглотнув, она продолжила:

— Когда мне было пять — в наш дом пришли проблемы. Отец начал подолгу отсутствовать, у него появились какие-то свои дела, он начал отдаляться от нас. И даже когда мама поняла, что снова беременна — ничего не изменилось. Я была ребенком, и мало что понимала, но чувствовала — наша семья распадается. Мама нервничала, переживала, беременность давалась ей тяжело. Хотелось, чтобы рядом было мужское плечо, а отца не было. И когда родился Павлик, выяснилось, что у отца есть другая семья. И там у него тоже родился сын.

Я выдохнул, во все глаза глядя на стоящую передо мной девушку, и боясь даже представить, какие чувства её сейчас обуревали. И что творилось с ней тогда, в далеком детстве, когда папа сказал, что не хочет больше жить с ними. Мои родители в этом плане были для меня примером — отец и сейчас смотрел на маму так, словно она та самая девчушка, которую он полюбил почти тридцать лет назад. Он был для меня мужчиной во всех смыслах этого слова — опорой, крепким плечом, хозяином в доме и спутником по жизни.

— Отец уехал из Ярославля и обосновался в этом городе. Здесь у него богатая женушка, золотой сынок — всё, как хотели моя дед и бабка. Но он приезжал к нам несколько раз, — сказала Мари с кривой улыбкой, — И я видела, как Павлик смотрит на него — с надеждой, любовью и такой тоской. Но он ему не нужен. Родной сын не нужен ему, потому что у него есть другой. А я…я так ненавижу того мальчика. Он вроде бы мой брат — но я ни разу с ним не виделась, потому что ненавижу его. Знаю — он не виноват, но мне так обидно за своего Павлика. Он ничего не говорит, но я вижу — он чувствует себя ненужным. Нелюбимым. И от этого мне очень больно. Потому что я не знаю, как убедить его в обратном.

— Эй, — понимая, что Мари накрывают не самые светлые чувства, я развернул её к себе и осторожно обнял.

А она, вместо того, чтобы оттолкнуть меня, стиснула руки у меня на поясе и уткнулась носом мне в грудь. Глубоко вздохнув, явно успокаиваясь, она сказала приглушенно:

— Иногда этот мальчик ставит мне «лайки» в инстраграме — на фото с Павликом — и мне хочется разбить телефон в такие моменты. Желательно о его лицо.

— Тшшш… — шепнул я, прижимая её к себе, — Всё хорошо. Ты на самом деле не такая.

— Ты меня не знаешь, — фыркнула мне в грудь Мари.

— Может быть. Но ты не ударишь невинного ребенка, — возразил я и спросил, — Ты поэтому уехала из Ярославля? Чтобы перевернуть страницу?

Мари покачала головой, отодвигаясь:

— Нет, не поэтому. Просто там я не видела для себя возможностей. Мне хотелось расправить крылья, но в Ярославле мне было тесно. А здесь — нет. И потом, — добавила она с горькой усмешкой, — Сложновато перевернуть страницу, когда отец оплачивает мне съемное жилье и иногда кидает деньги на карточку на прочие расходы. Как это ни печально, но я от него до сих пор завишу. Точнее, зависела, — поправила саму себя девушка, — У нас был уговор до окончания университета. Теперь я сама по себе.

Мы замолчали, думая каждый о своем. Я переваривал только что полученную информацию, понимая, что услышал даже больше, чем рассчитывал. Мари же…понятия не имею, о чем думала она. Наверное, пыталась успокоиться — кажется, она давно никому не рассказывала историю своей жизни, и теперь её немного потряхивало. Нужны были усилия, чтобы спрятать всю свою боль обратно, затолкать её поглубже.

Кажется, я понял, почему она так не любила «золотых мальчиков», коими она считала и меня с парнями. Все они напоминали ей об отце — молодом, легкомысленном парне, который пошел наперекор родителям, но потом всё же вернулся к ним под крыло. Осел. Других слов у меня просто нет.

Мне хотелось развеселить Машу, чтобы она перестала кукситься и грустить. Не так я хотел закончить этот день. Вот только что придумать? Хм…а что если…

Мягко отстранив Мари от себя, я полез в карман за телефоном. Девушка перевела на меня чуть удивленный взгляд. Я же тем временем зашел в свои аудиозаписи и, выбрав один трек, включил его, поставив громкость на максимум. После чего положил аппарат на одну из разобранных колонок. По крыше поплыла мягкая мелодия.

— Что ты делаешь? — недоуменно спросила Маша.

— Приглашаю тебя на танец, — с улыбкой протянул я ей руку, — Я знаю, что ты сегодня пропустила свой выпускной, поэтому давай ты не будешь кукситься и просто потанцуешь со мной?

Всё также хмурясь, девушка всё же вложила свою ладошку в мою руку. Не теряя времени, я притянул её к себе и плавно повел по кругу.

— Не думала, что у тебя есть такая музыка в плей-листе, — ехидно протянула Маша, глядя на меня снизу вверх.

— Золотцева, будь другом — просто помолчи, — попросил я, чуть улыбаясь, — и Наслаждайся моментом. Когда тебя еще такой самец на медляк пригласит.

— Ой, вы только посмотрите на него! Самец! — почти хрюкнула рыжая, но замолчала, когда я резко крутанул её вокруг своей оси.

Да, иногда я и классику танцевал. Полезный навык, знаете ли.