По следам зла. Отчеты профайлера - Аксель Петерманн

коллегами надели белые комбинезоны. Офицеры покрыли тело Тома Хоу с головы до ног многочисленными самоклеящимися полосками из прозрачной фольги, которые они пронумеровали и сфотографировали. Таким образом, они обеспечили уверенность в том, что последующие исследования смогут точно определить область тела, где были расположены волокна, что позволит сделать вывод о том, что произошло.

Фиксация текстильных следов занимает очень много времени, потому что, прежде чем можно будет однозначно сказать, имеют ли определенные волокна отношение к преступлению, необходимо зафиксировать и эталонные образцы волокон с места жительства жертвы. Эта процедура необходима для того, чтобы избежать неправильного толкования улик. При наличии подозреваемого у него, так же как и у жертвы, берутся эталонные образцы. Такая форма приведения доказательств не всегда имеет успех. Это связано с тем, что многие текстильные изделия являются товарами массового производства, и часто можно констатировать только то, что волокно, определяемое как главное, принадлежит одежде преступника или похожему предмету одежды, то есть изделию того же производства.

Офицеры покрыли тело Тома Хоу с головы до ног многочисленными самоклеящимися полосками из прозрачной фольги, которые они пронумеровали и сфотографировали.

Если во время расследования выясняется, что какой-то конкретный предмет одежды является уликой, то мы обязательно выясняем, где он был произведен. Для этого мы определяем производителя и запрашиваем информацию о том, какое количество таких предметов одежды он произвел и в какие магазины они были доставлены. Чем меньше объем партии, тем это лучше для процедуры доказательства.

После завершения работы с волокнами мои коллеги отметили каждую ситуационную улику пронумерованными по порядку карточками. Наверняка вы не раз видели в сериалах, что место преступления всегда буквально усеяно многочисленными карточками с номерами. Трупу всегда присваивается карточка под номером 1. Далее подписываются улики, находящиеся в непосредственной близи от трупа. Поиск продолжается по часовой стрелке и по спирали от жертвы. Соответственно в самом конце нумеруются улики, расположенные дальше всего.

Купе было крошечным, размером всего около 180 на 170 сантиметров. По обеим сторонам находились сиденья со спинками, над каждым из них – откидываемая полка. Обе верхние полки были разложены. Пространство между сиденьями было всего 55 сантиметров шириной – совсем мало места для свободного перемещения. На правом сиденье лежала открытая и пустая спортивная сумка, содержимое которой, казалось, было выпотрошено наугад и в спешке разбросано по купе: бумажник, какие-то косметические принадлежности, бумаги и одежда. «Похоже, преступник сильно торопился?» – спросил я себя.

Окно размером 80 на 120 сантиметров можно было открыть только на ширину около 40 сантиметров. На узкой полке под окном стоял дорожный будильник. Там же лежали аккуратно сложенные бумажник, личные документы Тома Хоу, две купюры по 10 немецких марок, его билет, квитанция о снятии средств в американском банке. Как потом выяснилось, их положил туда не преступник.

Фельдшер на допросе сказал, что это он поднял деньги и бумаги, валявшиеся на полу, и положил их на полку под окном. Время сигнала дорожного будильника было установлено на 4:10. На 80 минут раньше, чем проводник должен был разбудить Тома Хоу.

Под бумагами на полке я нашел прямое доказательство преступления: кровь.

Кровь обычно означает жизнь. Пять-шесть литров – у мужчин примерно на один литр больше, чем у женщин, – текут по артериям и венам человека и поддерживают жизнедеятельность организма благодаря сердечно-сосудистой системе.

Когда я имею дело с кровью, она для меня обычно имеет форму «картин». Под этим я подразумеваю картину расположения следов крови, которые сообщают о смерти человека на месте преступления: различают следы крови в форме капель, потеков, помарок, брызг, в том числе появившихся на большой скорости в результате удара или повреждения артерий. Иногда по времени свертывания и высыхания вытекшей крови можно судить о времени совершения преступления. Например, если преступник после совершения преступления еще некоторое время оставался на месте преступления и, например, испачкал руки в крови или перемещал труп, лежащий в крови. Ведь нам известно, что кровь сворачивается примерно через три-шесть минут и высыхает через десять-пятнадцать.

Хотя история интерпретации картины следов крови насчитывает добрую сотню лет и берет свое начало в немецкоязычных странах, эта дисциплина, к сожалению, до сих пор остается малоизученной областью криминалистики. По моему опыту, только в последние годы в Германии начинает постепенно происходить возвращение к интерпретации этой формы следов. Для меня, однако, картины пятен крови в деле Тома Хоу были очень важны.

Следы крови на полке были в форме брызг. Точнее, это были мельчайшие, будто распыленные следы крови, по форме напоминающие сперматозоиды, чьи «хвосты» расходились веером к окну. По такой форме можно было определить направление выстрела: во время возникновения следов крови жертва, должно быть, находилась непосредственно перед полкой под окном, при этом кровь и частицы тканей брызнули из раны с очень высокой скоростью в направлении окна. Такое могло произойти только в случае выстрела.

Еще один интересный след крови был обнаружен на торце полки под окном. В отличие от других следов, этот был плоским и смазанным: типичный контактный след, который мог быть оставлен окровавленной рукой или каким-то предметом – возможно, окровавленной одеждой – до того, как кровь высохла.

Осмотр тела

Несмотря на эти первые важные находки, главным объектом расследования на месте преступления был труп. Том Хоу был высоким статным мужчиной. Очки без оправы, короткая стрижка в стиле милитари, лицо в шрамах. Мужчина весьма грозного вида. Его ноги находились примерно в 50 сантиметрах от окна, а туловище продолжалось дальше за пределами купе № 8. Покойник лежал на спине, верхняя часть его тела была обнажена. Из одежды на нем были бежевые брюки с ремнем, черные носки и коричневый полуботинок на правой ноге. Все четыре кармана его брюк были вывернуты наизнанку. Рубашка и майка лежали рядом с телом и были разрезаны сверху донизу. Это сделали парамедики перед тем, как начали реанимацию. На груди мертвеца я увидел характерные следы их в конечном счете тщетных усилий. Следы от присосок электродов и круглые отпечатки от дефибриллятора говорили о том, что парамедики применяли электрошок.

При первичном осмотре трупа я заметил ранние трупные явления: начинающееся трупное окоченение в области челюстных мышц и развитие трупных пятен на отстоящих (на языке судебных медиков – отвисающих) частях тела. Помимо пулевого отверстия на теле не было никаких других явных следов насилия: ни выходного отверстия, ни травм лица, рук, ни синяков на руках и плечах, появившихся в результате удержания. Ничто не говорило о том, что перед смертью была какая-то борьба. Однако обе руки