Джекпот - 5. Или "дорогие" родственники...(СИ) - Рокова Яна

  Сигналом к следующему этапу прозвучал самый настоящий детский плач, буквально взорвавший веселый гул под сводами огромного зала, переводя его в новую тональность. И теперь разноголосый хор выкрикивал новые поздравления с рождением дочери, требуя следующую порцию выпивки за здоровье и счастье красавицы.

  Айвен сглотнул, опасаясь брать на руки настоящего младенца, но к его огромному облегчению, толпа расступилась, и два гнома, кряхтя от натуги, принесли и опустили ему на руки огромный кружевной сверток, старательно выводивший: "уа-уа...", со словами:

  - Ну-ка, держите, рааас Айвен, свое сокровище! Только взгляните, какая у Вас доча! Кровь с молоком!

  Но едва дитятко перекочевало в подставленные руки демона, Рыжик почувствовал, как "младенчика" сотрясает крупная дрожь еле сдерживаемого смеха. Он и сам готов был расхохотаться от абсурдности этого обряда, потому что на новорожденную красавица Барб (с трудом, впрочем, узнаваемая в этом свертке) уж никак не походила. Хорошо, что лицо хихикающей девушки было пока что закрыто кружевным уголком пеленки.

  Достопочтенные гномы все как один выпили по очередной кружке, сопровождая сие действие приличествующими случаю поздравлениями, и тут же приблизились к новоявленному отцу, желая взглянуть на девочку.

  Пеленку откинули с ее лица, и Рыжик, не удержавшись, все-таки рассмеялся самым неподобающим образом, едва удерживая легкую девушку на руках. Потому что видеть, как она рассеянно хлопает длиннющими ресницами, старательно изображая детскую непосредственность, и при этом сосредоточенно сосет большой палец вместо соски, было, по чести сказать, тем еще зрелищем. А Айвен на миг зажмурился, почему-то (хотя и не понятно с чего?) представив совершенно неприличную картинку про их с Алечкой забавы, исключающие любых посторонних при столь интимном процессе. И, почувствовав, как стремительно краснеет от одной только фривольной мысли о своей любимой человечке, решительно потянул ручку своей приемной дочери изо рта, на что та, сдвинув бровки домиком, обиженно посопела и снова разразилась своим дурацким: "уа-уа..."

  Проклиная себя за слишком развитую фантазию, совершенно неуместную в данном случае, Рыжик беспомощно посмотрел на глумливо хихикавших гномов (причем почтенные Старейшины, похоже, тоже догадались о причине его замешательства, и помогать ему не спешили). Но тут уж сжалился Алисташи, предполагавший, что Наследник Эмли ему не простит, если он будет бессовестно смеяться вместе со всеми, и знаками очень доходчиво изобразил укачивание младенца.

  Рыжик благодарно кивнул своему спутнику и попытался успокоить дитятко, покачивая на руках. Но зловредное существо, хитро блестя красивыми глазками и пытаясь все-таки не смеяться над незадачливым папашей, а плакать, успокаиваться не желало.

  Ну а когда еще безнаказанно можно повисеть на руках у красавца-демона, за которого теперь гарантированно не выдадут замуж?

  - Надо колыбельную спеть, ишь как разошлась, - сочувственно посоветовал Первый Восседающий, умиляясь зрелищу и невольно вспоминая самого себя, когда ему жена вот также однажды вручила это дитятко (тогда еще действительно совсем крошечное), оставив слишком краткие инструкции на предмет ублажения младенчика, а сама упорхнула к пришедшим в гости подругам, пообещав, что на полчаса, только выпьют по чашечке чая с пирожными...

  Долго же он потом эти полчаса вспоминал...

  Закатив глаза к потолку, демон сосредоточенно нахмурился. Из традиционных гномьих колыбельных он практически ничего не знал... ну если только пару-тройку строк из разных куплетов, но, похоже, собравшиеся ждали чего-то более неординарного. Решив, что раз он приемный отец, то вполне может спеть для приемной дочери свою колыбельную для маленьких демонят, Рыжик осторожно встряхнул "плачущий" сверток, коротко откашлялся, прочищая горло, и запел...

  Под сводами огромного зала, не слышавшего ничего подобного, воцарилась благоговейная тишина, гомон голосов смолк, как по мановению волшебной палочки: детишки вначале пооткрывали рты, а затем начали тереть глазки и позевывать, женщины едва ли не прослезились, умиляясь глубокому, бархатному, вкрадчивому голосу исполнителя, да и почтенные бородатые мужчины сурово сдвинули брови, опасаясь пустить скупую мужскую слезу, до того эта звучавшая на древнем языке песнь была неподражаемо прекрасна и невинна. Она успокаивала и дарила радость, манила куда-то вдаль за собой, обещая предвкушение сладких сновидений и приятного отдыха, словно обволакивая легким облаком беззаботности, отгоняя прочь все тревоги прошедшего дня...

  Барб в шоке уставилась на новоявленного папашу, поражаясь силе и мощи магического фона, невольно вплетаемого им в свою колыбельную, но, кажется, даже не осознающего, что он творит. Осторожно подергав увлекшегося парня, зашипела:

  - Айвен, ты сейчас всех усыпишь! Хватит! Я так и повзрослеть за сегодня не успею, - чуть не расстроилась она по-настоящему.

  - Ладно, только не реви больше, - согласился Рыжик, оборвав себя на половине куплета (а их там было ого-го сколько, к концу его сольного выступления, народ точно успел бы заснуть и даже выспаться!)

  Впрочем, при этой мысли Айв невольно улыбнулся. По крайней мере, можно быть уверенным, что колыбельная действует. Так что Алечка может не волноваться, если когда-нибудь доверит укладывание их детишек в кровать. Он справится!

  Спасибо отцу и Наставнику, которые, несмотря на свои строгие требования днем, не гнушались заменять маленькому демоненку нянек и оставляли хотя бы призрачное ощущение, что у него тоже есть детство, а не только скучные обязанности единственного Наследника Империи Шед...

  Вот только позволять погрузиться в воспоминания о прошлом и мечтания о будущем Наследнику никто не собирался.

  Ведь пора уже было переходить к следующему этапу взросления приемной "малютки", а именно к кормлению ее с ложечки кашей.

  Достопочтенные гномы слегка придя в себя, почти единогласно стали выражать сочувствие новоявленному "папаше" в связи с возникшей у него насущной необходимостью накормить доченьку обедом. Причем в том, что это сочувствие выражается искренне, демон, глядя на старательно сдерживаемые, предвкушающие улыбки, очень сильно сомневался.

  Вдобавок, судя по всему, подобная ситуация забавляла не только собравшихся, но и саму виновницу торжества.

  А Айвен с ужасом смотрел на большую, торжественно внесенную, стоящую серебряном подносе, тончайшую фарфоровую тарелку, исходящую паром, по самые края наполненную непонятной и не опознаваемой серо-розово-коричневой массой.

  Демоненок машинально уселся на предложенный стул, пристроил "кулек" у себя на коленях и, взяв в руки ложку, решительно зачерпнул непонятного месива. (Честно говоря, данная каша лично у него не вызывала никакого аппетита и как ею кормить Барб он просто не представлял)

  Однако стоило ему только поднести наполненную с "горой" ложку с кашей ко рту гномы, как его остановили раздающиеся со всех сторон возмущенные комментарии.

  - Ну кто же так детей то кормит? - вопрошал один из Восседающих.

  - Да, да, да! Так же нельзя! - поддерживал другой.

  - А проверить, не горячая ли каша? - советовал третий.

  Одарив советчиков не самым дружелюбным взглядом, Айвен поднес ложку к своему рту и...

  Только многолетние уроки Наставника на выдержку, позволили ему остаться сидеть на стуле.

  Во-первых, каша была горячей. Причем горячей настолько, что обожгла демоненку не только язык, но и небо. Во-вторых, скользкий комок никак не хотел проглатываться, встав в буквальном смысле поперек горла. А в-третьих, попросту выплюнуть данное яство и прополоскать рот, он не мог! Поскольку мало того, что еще не известно, как к этому отнесутся гномы, такой поступок однозначно станет нарушением всех правил поведения, которым его учили. Вот и пришлось (несмотря на кучу вертевшихся на языке слов) страдать молча, с невозмутимым выражением лица.