Сборник зарубежной фантастики - Журнал Фантакрим-MEGA.

Мерик присел рядом. Тело шипуна покрывал короткий черный мех, но голова была лысой; ее бледная, как у трупа, кожа морщилась как после чересчур долгого пребывания в воде. Раскосые глаза, плоский нос; в непропорционально крупной пасти торчали устрашающего вида клыки.

- Драконьи паразиты, - проговорила Джарке. - Живут в его глотке, прячутся за губой и нападают на других паразитов. - Она надавила на лапу шипуна, и из той вылезли кривые, как крючья, когти. - А если добычи не попадается, - женщина вырезала у зверька язык ножом, лезвие которого, подобно поверхности терки, усеяно было зубцами, - тогда они вылизывают Гриауля.

В Теочинте дракон представлялся Мерику заурядной ящерицей со слабо различимым биением жизни внутри, этаким осколком былого богатства ощущений и чувств, однако теперь он начал подозревать, что со столь замысловатым биением жизни еще не сталкивался.

- Моя бабка, - рассказывала Джарке, - уверяла, будто драконы в старину могли в мгновение ока долететь до солнца и вернуться обратно, и будто возвращались они с шипунами и всеми остальными. Она считала их бессмертными. А потом они сделались такими большими, что Земля уже не могла их вместить, поэтому сюда заглядывал один молодняк, - женщина состроила гримасу. - Не знаю, верить этому или нет.

- Значит, ты глупа, - произнес Мерик.

Джарке искоса поглядела на него, рука ее потянулась к поясу.

- Как ты можешь жить здесь и сомневаться? - Мерик, похоже, сам удивился тому, с какой яростью защищает миф. - Боже мой! Этот… - Он умолк, ибо заметил на лице женщины проблеск улыбки.

Она прицокнула языком, чем-то, по всей видимости, довольная.

- Пойдем. Я хочу достичь глаза до заката.

Пики сложенных крыльев Гриауля, заросшие снизу доверху травой, кустарником и карликовыми деревьями, образовывали два холма, в тени которых, на берегу озерца, и примостился Хэнгтаун. Джарке объяснила, что озерцо питает поток, бегущий с соседнего холма; у города он разливается, а потом стекает по перепонкам одного из крыльев на плечо дракону. Под крылом, сказала она, очень красиво, там папоротники и водопады, но горожане опасаются туда ходить.

Издалека Хэнгтаун выглядел весьма живописно: старинные дома, дымки из печных труб… Но при ближайшем рассмотрении дома превратились в кособокие хижины с прорехами в стенах и разбитыми стеклами. У берега озера плавали в мыльной пене пищевые отбросы и прочий мусор. На улицах было пусто, лишь на некоторых крылечках сидели мужчины. Они мрачно кивали Джарке и недружелюбно косились на Мерика. Ветер шевелил траву, под крышами хижин сновали пауки, и повсюду ощущались апатия и разложение.

Джарке было как будто не по себе. Она, по-видимому, решила ни с кем Мерика не знакомить и задержалась в городе ровно столько, сколько ей понадобилось для того, чтобы взять из какой-то хижины еще один моток веревки. Оставив Хэнгтаун позади, они двинулись между крыльев вниз по спинному хребту дракона - скоплению золотисто-зеленых столбов, обагренных лучами заходящего солнца. Джарке пустилась рассказывать, как горожане приспосабливаются к такой жизни. Травы, что растут на спине Гриауля, и омертвевшие чешуйки считаются лекарствами и вроде бы обладают колдовской силой. Кроме того, различные коллекционеры интересуются предметами быта предыдущих поколений хэнгтаунцев.

- А еще существуют добытчики чешуи, - докончила Джарке с нескрываемым отвращением. - Генри Сихи из Порт-Шантея платит им хорошие деньги за живые чешуйки, и многие соблазняются, хоть и боятся, что это накличет на них беду. - Она прошла несколько шагов в молчании, потом прибавила: - Но есть и такие, кто живет тут совсем по другим причинам.

Лобный рог над глазами Гриауля был изогнут у основания, как у нарвала, и отклонялся назад, к крыльям. Джарке пропустила веревки сквозь ушки вбитых в рог стержней, обвязала Мерика и обвязалась сама. Велев ему подождать, она спрыгнула с века. Мгновение спустя Каттанэй услышал ее голос. Когда он спускался, у него снова закружилась голова. Он разглядел далеко внизу когтистую лапу, заметил мшистые клыки, выступающие из-под невероятно длинной верхней челюсти, ударился о нее и беспомощно затрепыхался в воздухе. Джарке поспешила ему на помощь и усадила на край нижнего века.

- Черт! - воскликнула она, топая ногой.

Трехфунтовая долька соседней чешуйки соскользнула с места. Мерик присмотрелся повнимательнее: внешне ее было не отличить от остальных, однако между ней и шкурой дракона виднелась тонюсенькая щель. Джарке брезгливо толкала ее до тех пор, пока она не оказалась вне пределов досягаемости.

- Мы называем их хлопьями, - объяснила она в ответ на вопрос Мерика. - Какие-то насекомые. Суют под чешую свои хоботки и высасывают кровь. Видишь? - Она показала на стаю птиц, паривших рядом с боком Гриауля. Те внезапно разлетелись в стороны, и золотая блестка оторвалась от тела дракона и понеслась в долину. - Птицы охотятся на них, разрывают и съедают внутренности. - Джарке подсела к нему, помолчала и спросила: - Ты и впрямь сможешь это сделать?

- Что? Убить дракона?

Она кивнула.

- Разумеется, - проговорил он и не удержался, чтобы не приврать, - я разрабатывал свой способ много лет.

- Но если вся краска будет у него на голове, как ты доставишь ее туда, куда нужно?

- Очень просто: по трубам.

- Ты умный парень, - проговорила Джарке и кивнула снова. Видя, что Мерик польщен и собирается ее поблагодарить, она добавила: - Но из того ничего не следует. Быть умным - невелика заслуга, все равно, что быть высоким. - Она отвернулась, и разговор оборвался.

Мерик уже устал удивляться, но не мог не восхититься драконьим глазом. По его прикидкам, тот был футов семьдесят в длину и пятьдесят в высоту; его прикрывала полупрозрачная мембрана, начисто лишенная даже намека на мох или лишайник. Она посверкивала в лучах закатного солнца, а за ней угадывались иные цвета. Солнце опускалось все ниже, и мембрана начала подрагивать, а потом разошлась точно посередине. С неторопливостью театрального занавеса ее половинки раздвинулись, и из-за них выглянул огромный зрачок. При мысли о том, что Гриауль видит его, Мерик пришел в ужас и вскочил на ноги, но Джарке остановила художника.

- Стой и смотри, - велела она.

Впрочем, он и без того не способен был шевельнуться. Глаз дракона зачаровывал. Зрачок был узким и густо-черным, а вот радужная оболочка… Каттанэй никогда раньше не видел столь ослепительных оттенков голубого, алого и золотого. Те блики, которые он сперва принял за отблески заката, были на деле своего рода фотическими реакциями. Кольца света зарождались где-то в глубине зрачка, расширялись, затопляли радужную и гасли, чтобы уступить место следующим. Мерик ощущал тяжесть драконьего взора, в котором таились неизмеримо древние мысли, и, словно вняв неслышному призыву, в его сознание хлынули воспоминания, неожиданно яркие и отчетливые…

Лишь с наступлением сумерек Каттанэй сообразил, что глаз закрылся. Его рот был разинут в безмолвном крике, глаза слезились от напряжения, язык словно приклеивался к небу. Джарке неподвижно сидела в тени.

- По… - он судорожно сглотнул. - Поэтому ты живешь здесь, верно?

- Отчасти, - ответила она. - Я вижу в нем то, что происходит, то, что нужно изучать.

Она встала, подошла к краю века и сплюнула. Долина внизу выглядела серой и неправдоподобной, холмы едва проступали из надвигающейся тьмы.

- Я видела там тебя, - сказала Джарке.

Неделю спустя, потратив много времени на исследования и разговоры, они возвратились в Теочинте. Отцы города встретили Мерика в ратуше, сообщили ему, что его план одобрен, вручили художнику сундук с пятьюстами унциями серебра и заявили, что все общественные запасы - в его распоряжении. Они предложили повозку и сопровождающих, чтобы доставить сундук в Регенсбург, и справились, нет ли такой работы, какую можно было бы начать в его, Каттанэя, отсутствие.

Мерик взвесил на ладони серебряный слиток. Вот оно, желанное богатство - два, а может статься, и три года свободного труда безо всяких заказов. Но как все переменилось за одну-единственную неделю! Он посмотрел на Джарке. Та глядела в окно, явно оставляя решение за ним. Он положил слиток обратно в сундук и прикрыл крышку.

- Вам придется посылать другого, - сказал он.

Отцы города недоуменно переглянулись, а Мерик засмеялся, - он хохотал над тем, как легко отринул свои мечты и ожидания.

“С первого посещения мною долины прошло одиннадцать лет, а с той поры, как началась раскраска - двенадцать. Я был потрясен произошедшими изменениями. Множество холмов лишилось растительности и превратилось в бурые кочки, диких животных не было и следа. Но сильнее всего изменился, конечно же, сам Гриауль. Спину его заслоняли подмости, по боку, словно пауки, ползали мастеровые, все чешуйки были либо окрашены, либо загрунтованы. В башне, которая вздымалась к глазу дракона, было полным-полно народа, а по ночам кальцинаторы и чаны на его голове выбрасывали в небо языки пламени, и казалось, что в небесах нежданно-негаданно возник еще один город. Внизу же появился и разрастался на глазах поселок, среди жителей которого, помимо рабочих, были проститутки, игроки, различного рода бездельники и солдаты. Умопомрачительная стоимость проекта вынудила власти Теочинте создать регулярное воинское подразделение, которое совершало набеги на соседние земли, чтобы хоть как-то возместить колоссальные расходы. На бойнях ожидали своей очереди быть переработанными в масла и красители стада испуганного домашнего скота. По улицам громыхали повозки с рудами и растительными продуктами. Я сам привез в Теочинте корни марены: они дают чудесный розовый оттенок.