Брат Гримм - Крейг Расселл

С тех пор как фрау Валленштайн впервые услышала о «Подземном толкателе», она, поджидая поезд, либо сидела, либо стояла спиной к стене подальше от края платформы.

Колено болело, и, чтобы внимательно изучить своих будущих попутчиков, ей приходилось стоять, тяжело опираясь на трость. На платформе была всего горстка людей, и в ушах некоторых из них торчали крошечные наушники с болтающимися под ними проводами. Фрау Валленштайн люто ненавидела эти затычки. Если сидеть рядом с людьми в наушниках в автобусе или вагоне подземки, когда они слушают свою идиотскую музыку, то кажется, что рядом жужжит оса. Зачем они это делают? Разве плохо слушать звуки окружающего тебя мира или, прости Господи, просто побеседовать с приятным человеком?

Она оглядела платформу и увидела на скамье молодую женщину, одетую в прилично выглядевший костюм. Когда фрау Валленштайн приходилось долго находиться на ногах, боль в колене всегда усиливалась, поэтому, кляня в душе свой пораженный артритом сустав, она опустилась на скамью рядом с женщиной, не забыв при этом сказать: «Добрый день». Женщина ответила ей улыбкой. Это была очень печальная улыбка. При ближайшем рассмотрении женщина оказалась не столь чистой и непорочной, как показалось вначале. У нее было бледное лицо с темными кругами под глазами. Фрау Валленштайн даже начала беспокоиться, не совершила ли она ошибки, усевшись рядом с этой особой.

— С вами все в порядке, дорогая? — участливо спросила она. — Выглядите вы, надо сказать, неважно.

— Все хорошо, — ответила женщина. — Некоторое время я чувствовала себя действительно неважно. Но сейчас со мной все в порядке. Не беспокойтесь.

— О… — протянула фрау Валленштайн, не зная, что сказать дальше, и слегка сожалея, что затеяла этот разговор. Молодая женщина держалась как-то странно. Может быть, она находится под воздействием наркотиков? Фрау Валленштайн была преданной поклонницей сериалов «Аделаида и ее убийца» и «Полиция большого города» и не пропускала ни единой серии. Там всегда показывают людей, употребляющих наркотики, и эти люди выглядят так, как эта женщина. Но может быть, бедняжка просто болеет?

— Я навещала свою маленькую дочку, — сказала женщина, и ее улыбка сразу погасла. — Я сегодня повидалась с доченькой.

— Как это мило, — откликнулась фрау Валленштайн. — Сколько ей лет?

— Ей шестнадцать. Да, шестнадцать, — Женщина стала рыться в карманах, и фрау Валленштайн увидела, что блузка под ее пиджаком потертая и выцветшая. Кроме того, у нее не было такой важной дамской принадлежности, как сумочка.

Наконец женщина извлекла из кармана засаленное и изрядно потрепанное фото и протянула снимок фрау Валленштайн. На фотографии была изображена маленькая, ничем не выдающаяся девчушка лет трех со светлыми, как у матери, волосами.

— Да, — сказала бледная женщина. — Это моя маленькая Марта. Мое дитя. Она всегда была ужасно подвижной, полной энергии крохой. Настоящая разбойница. Моя маленькая разбойница…

Фрау Валленштайн чувствовала себя ужасно неловко, однако в то же время ей было страшно жаль эту выглядевшую такой одинокой и несчастной молодую особу. Как бы то ни было, но фрау Валленштайн испытала огромное облегчение, услыхав шум приближающегося поезда. Молодая женщина резко поднялась со скамьи, подошла почти к краю платформы и посмотрела в глубину грохочущего тоннеля. Фрау Валленштайн тоже встала, но сделала это гораздо медленнее, опираясь на трость.

— И где теперь ваша маленькая дочурка? — спросила фрау Валленштайн из чистой вежливости, чтобы достойно завершить беседу и покончить с этим случайным знакомством.

— Она там, куда я сейчас направляюсь, — ответила женщина, повернувшись к ней лицом. — И я останусь навсегда с моей маленькой Мартой. Теперь я намерена стать хорошей матерью… — Лицо молодой женщины оживилось и стало почти счастливым. Поезд на большой скорости вырвался из тоннеля. Молодая женщина улыбнулась фрау Валленштайн и сказала: — Прощайте, я была очень рада разговору с вами.

— Прощайте, дорогая, — произнесла фрау Валленштайн.

Она хотела закончить разговор какой-нибудь приятной фразой, но сделать этого не успела. Молодая женщина подошла к самому краю платформы. Но вместо того чтобы остановиться на краю, продолжила движение. Фрау Валленштайн в недоумении смотрела на то место, где должна была находиться женщина, но там никого не было.

Затем она услышала раздирающий душу глухой звук — головной вагон ударил по телу. По платформе, словно эхо от этого страшного звука, прокатилась волна криков и визга.

Фрау Валленштайн стояла, тяжело опершись на трость, чтобы хоть немного облегчить нагрузку на пораженное артритом колено, и, не мигая, смотрела на то место, где стояла молодая женщина, с которой она беседовала какую-то минуту назад.

Она бросилась под поезд? Почему она так поступила? Что, прости Господи, произошло с этим миром?

Глава 23

13.10, среда 24 марта. Бюкстехюде, Нижняя Саксония

Чтобы доехать до Бюкстехюде, Фабелю и Вернеру потребовалось чуть больше получаса. Небо заметно посветлело, и городок просто купался в ярком свете, однако холодный ветер по-прежнему злобно трепал полы плаща, когда они с Вернером вылезли из машины, чтобы перекусить в маленьком ресторане. Ресторан располагался в том районе Бюкстехюде, который именовался Старым Городом. Старый Город выглядел типичным голландским городком, забравшимся на восток так далеко, что почти столкнулся с громадным Гамбургом. Река Эсте делила Бюкстехюде на две части — Оствивер и Вествивер, а в Старом Городе реку преобразовали в несколько каналов с полудюжиной сооруженных в голландском стиле мостов. Здание ресторана, казалось, сжало плечи, чтобы втиснуться между соседними строениями, и Фабель догадался, что стоит в районе каналов и мостов по меньшей мере две сотни лет.

Когда они ехали по городу, кое-какие его приметы нашли отзвук в душе Фабеля. «Улица братьев Гримм», «Улица Красной Шапочки», «Улица Спящей красавицы», казалось, вступили здесь в сговор для того, чтобы напомнить Фабелю о самых мрачных сторонах расследования. Теперь при каждом упоминании о братьях Гримм Фабель представлял себе Якоба Гримма таким, каким его описал Вайс. Уважаемая и весьма заметная историческая личность постепенно замещалась в его сознании педантичным чудовищем-убийцей. Теория Вайса, похоже, работала как нельзя лучше.

Они сидели у окна и любовались Судоходным каналом, стоявшими вдоль его берегов деревьями, белыми изгородями и домами района Оствивер. В Судоходном канале на вечной швартовке стоял небольшой речной парусник девятнадцатого века, и его флаги расцвечивания беспрестанно трепетали на сильном ветру. Фабель бросил взгляд в меню и заказал себе салат из тунца и минеральную воду. Что касается Вернера, то он, прежде чем попросил доставить ему свиной шницель и кофе, изучил меню от корки до корки. Фабель улыбнулся. Педантичность, с которой Вернер подходил даже к выбору еды, еще раз подчеркивала их различие. Как полицейских. Как людей. Да и как друзей, в конце концов.

— Я читал книгу… — начал Фабель, не отрывая взгляда от окна, за которым ветер дразнил старое суденышко, напоминая ему о тех далеких днях, когда кораблик трудолюбиво таскал на себе чай, муку и лес по рекам и каналам Северной Германии. — Она называется «Дорога сказки», и написал ее парень по имени Герхард Вайс. В ней говорится о Якобе Гримме… Нет, не так… В ней говорится об убийствах, в основу которых легли сказки братьев Гримм.

— Ну и дерьмо. Ты увидел здесь связь?

— Не знаю, — отвернувшись от окна, ответил Фабель. — Но это мне что-то сильно напоминает. Ты не находишь? Во всяком случае, я чувствую себя не очень уютно.

— Еще бы, — сказал Вернер, отодвигая в сторону кофейную чашку. — Почему ты не упомянул об этом раньше?

— Я начал читать только вчера вечером. А узнал я о книге по чистой случайности. Поначалу мне казалось, что она вряд ли имеет какое-то отношение к нашему делу. Но по мере того как я в нее углублялся…

Вернер скривил физиономию с таким видом, словно Фабель, стоя голкипером в футбольных воротах, пропустил несуразный гол.

— Если хочешь знать мое мнение, то с этим писателем следует разобраться как можно скорее. Из того, что мы имеем на руках, следует, что наш убийца руководствуется не «Сказками братьев Гримм», «Немецкими сказаниям» или иными трудами братцев, а сочинением, которое ты только что назвал.

— Серийный убийца со справочником? — рассмеялся Фабель, и в его смехе слышалась горечь. — Что ж, это вполне возможно.

— Йен, надеюсь, ты понимаешь, что нам следует хорошенько потрясти этого…

— Вайса, — сказал за друга Фабель.

Он повернул голову и снова посмотрел на кораблик. Суда подобного типа плавали по рекам и каналам Германии еще до того, как братья Гримм начали колесить по стране, записывая сказки, легенды и мифы. И еще раньше, в те времена, когда эти сказки, легенды и мифы звучали в первый раз, здесь, чтобы обменяться товарами, собирались иные, вовсе не похожие на этот парусник ладьи. Древняя земля. Древняя земля и сердце Европы — так говорил о Германии отец, когда Фабель был еще совсем маленьким. Край, где все события ощущались более остро и протекали более интенсивно, нежели в любом ином месте.