Искренне ваша грешница - Лидия Иванова

ИСПЫТАНИЕ СУДЬБЫ

Бракосочетание прошло в "теплой, дружественной обстановке", и мы, как положено, пригласили всех на "свадебный ужин". На машине заехали в лучший супермаркет Серова, накупили спиртного, колбасы, сыра и много уральских пельменей.

- Единственное, что я не умею делать, это варить пельмени, - сказала я.

- О, я это делаю прекрасно, - сказал теперь уже мой муж.

Пельмени он сварил отлично и украсил их лепестками роз, которые нам подарили зрители на концерте. Эффект был потрясающий - открыли крышку, а там розовое облако из лепестков и в нем плавают пельмени. Гости ахнули, для меня это тоже было неожиданностью. Так и запомнили это событие жизни как "свадебные пельмени с розами".

"...Пора, по машинам!" - скомандовали нам.

На улице начиналась самая настоящая уральская пурга, снег сыпал, ветер крепчал. Мы в своих демисезонных пальто прилично замерзли, пока прощались с нашими серовскими друзьями, которые так ловко и быстро сумели решить нашу судьбу.

Казалось, вот и конец нашим испытаниям. Однако они только начинались. Пурга вступила в свои права, и дорогу занесло. Водители (их было двое) пробирались на ощупь. Было тревожно, страшно и весело. Мне, но не ему - он дрожал, как осиновый лист.

- Мальчик мой, чего ты боишься? От судьбы не уйдешь. Если суждено, гробанемся вместе. А если нет, доедем. Смотри мне в глаза и давай споем. Мне нравятся такие ситуации, именно эти моменты запоминаются на всю жизнь. Люби меня, и больше ничего не надо, все образуется.

И мы продолжали свой трехчасовой путь при полном отсутствии видимости. Вспомнились пушкинская "Метель", Пугачев и вообще всякие герои фильмов. Интересно, аж жуть! Он все время держал мою руку в своей руке. Мне было еще хуже: в желудке пельмени толкались с колбасой и водкой. Дело в том, что, когда я нервничаю, я ем быстро, заглатываю все подряд, забывая о том, что у меня нет желчного пузыря, что у меня диабет, поджелудочная и т.д. Вся эта куча еды устраивается на воздушной подушке в желудке, и пока воздух под ней остается, подступает тошнота, дискомфорт, боль. Я это знаю, но почему-то все время забываю. Я маялась до тех пор, пока мы не остановились у бензозаправки.

Я вышла из машины в эту зимнюю стужу, и страшный звук-рык вырвался из моего желудка. Стало легче. Я пописала на дороге, стало еще легче. Я вернулась свободная и счастливая к мужу, он нервно курил.

- Ну что ты нервничаешь, осталась всего половина пути...

И мы снова рвались через этот снежный плен. Путь наш лежал в замечательный город Нижний Тагил.

Водитель донес нам вещи, попрощался, и мы остались наедине со всеми. Вокзал был полон каких-то немыслимых личностей - бомжей, побирушек, нищих, сумасшедших. Андрей дрогнул, весь скукожился, расстроился и побежал звонить в Москву. Я, уверенная в себе, спокойно устроилась в кафе, заказала еду, кофе (благо, деньги заработали) и сидела тихо-мирно. Почему-то мне казалось, что он сейчас придет и скажет: "Лидочка, мне надо в Москву, там кошка не кормлена, поезжай дальше одна". После той разлуки я от него жду всего чего угодно. Очень трудно бывает определить, где он врет, где правду говорит.

НАША ПОДЛОСТЬ

Поезд "Нижний Тагил - Москва" подали на первый путь, мы мелкими перебежками добежали до своего пятого вагона, вещи нам поднес один из бомжей. В вагоне было тепло и уютно. Я спросила, скоро ли станция Лысьва?

- Ее нет, вернее, поезд в Лысьве не останавливается. Надо сойти в Чусовом. Оттуда три часа на машине.

Мы переглянулись: еще три часа по зиме и пурге, да еще ночью, и еще неизвестно, зачем мы туда вообще едем.

Андрей спросил:

- Лидочка, а что нам там нужно?

- Веники из пихты, - ответила я.

- Я тебе в Москве куплю.

- А как же Лысьва?

- Подумай сама, сейчас надо лечь спать на два часа, потом вскочить, все восемь сумок выбросить на мороз, потом самим выброситься и снова ехать туда, а потом и назад три часа. И неизвестно, сколько они там соберут народа. А в этом отдельном купе, как в СВ, мы доедем прямо до Москвы, понимаешь? Мы пережили с тобой столько потрясающих событий, мы ж теперь муж и жена, мы же даже не отмечали. Представляешь, пойдем завтра в вагон-ресторан, отметим, а?

- Нет, нет, мальчик мой, не совращай меня, это нехорошо...

Пауза длилась не долее трех минут, и мои мозги заработали в обратную сторону: действительно, эмоций перебор, событий больше чем достаточно, концерта лучше, чем в Серове, не будет. И вообще.

И я дрогнула. Он победил. Мы подговорили нашу проводницу, чтобы она нас не выдавала и заперла на ключ. Спрятали голову, а хвост виден: мне трудно теперь стать незаметной - проводник из соседнего вагона выдал с головой и нас, и проводницу.

Бедные мои лысьвенцы: ночью ехали три часа, чтобы никого не встретить! Мы сидели в купе, затаясь и стыдясь своей слабости, но не вышли. И Бог наказал нас два раза. Первый, когда мы узнали, что веники были у них в машине. А второй - когда приехали в Москву на два дня раньше, а его уже поджидало "обстоятельство", чтобы вернуть "к ноге" и навсегда отобрать у меня мою любимую "игрушку".

Но тогда, в поезде "Нижний Тагил - Москва", к нам отнеслись с большим уважением. В ресторане было тихо и светло. Играла музыка, а за окном "телевизор", где идет один видеосюжет - "Моя Россия - Урал". Поклонники мои прислали нам в купе бутылку водки "Исток", мы подарили им книги с автографами.

Едем, едем, говорим, говорим. И не хочется, чтобы это кончалось - он, я и поезд.

ВОЗВРАЩЕНИЕ В МОСКВУ

Сто пятьдесят часов, подключенные друг к другу, мы провели и с радостью, и с пользой. Он рассказал мне свою музыкальную биографию, и это оказалось еще более интересным, чем мои рассказы о жизни. Романтика его души так странно соединяется с жестокостью, что удивляешься природным ухищрениям. Голос ребенка, руки женщины, а в душе и черт, и Бог рядом. И как двуликий Янус: одной стороной повернешь - ангел, другой - дьявол. А все вместе - Андрюша.

Не было предела нашим с ним мечтаниям: позовем друзей, отметим день его рождения вместе со свадьбой, сходим наконец в ресторан "Мираж" и еще раз в сауну, сошьем одинаковые сценические костюмы, сделаем сольный концерт в ЦДЛ, устроим семейный праздник для внуков, купим обручальные кольца и т.д.

САУНА ЛЮБВИ И СТРАСТИ

Вот уж никогда не думала, что моего милого так раззадорит пребывание вдвоем в жаркой парилке! Хотя известно, что на Руси помещики и баре трахались именно в бане. Что-то в этом есть языческое, а я себя чувствую больше язычницей, чем христианкой. И мы вдруг так возбудились, что чуть не совершили грех. Еще немного, и э т о бы случилось, но голос хозяйки бани нас отрезвил и вовремя остановил.

Дело в том, что фактически мы впервые откровенно наблюдали друг друга. Мы прильнули друг к другу разгоряченными мокрыми телами, а губы наши слились в том самом поцелуе - страстном, сексуальном и многообещающем. Хотелось всего. И мы поняли, что кроме психологической и душевной у нас и полная физическая совместимость.

- Лидочка, ну посмотри же наконец, что происходит! - И он оторвался от меня, встал во весь рост и опустил глаза вниз, на плавки.

- Это называется "восстание полового члена" (Сократ), - сказала я.

- Ну Лида, дорогая, ведь этого могло и не быть. Считай, что нам и здесь повезло - какая же ты красивая... и совсем не толстая! Ты просто большая, уютная, теплая. Я люблю тебя безумно. Безумно, понимаешь, и ничего не могу с собой поделать. И хочу тебя всю. И сам бы отдался тебе весь, без остатка... но у нас есть препятствие.

Он сел на верхней полке, я ниже, на второй, умещаясь вся между его коленей. Он сжимал мою грудь своими сильными пальцами и гладил, гладил:

- Грудь у тебя потрясающая, что надо! Теперь слушай меня внимательно. Я твой навсегда, запомни, но если я буду уходить, знай - так надо. Если я тебя покину ненадолго, так надо. Мне от тебя, и от глаз твоих, и от губ твоих не уйти, но при разлуке не грусти - я приду.

Какие сладостные долгожданные минуты нашей наконец физической близости были испорчены этими словами! Но думать о плохом не хотелось. Хотелось целоваться и сидеть, прижавшись близко-близко к его разгоряченному, такому любимому и уже освоенному мужскому телу.

- Ну как я тебе? - все еще сомневаясь в себе, спросил он.

- Хорош, черт возьми! - ответила я. - А я? - робко спросила.

- Ты у меня самая красивая, самая молодая и самая сексуальная, - ответил он.

Потом мы плюхались в бассейне, потом пили пиво, водку и коньяк, потом играли на пианоле и пели, фотографировались... но пленка почему-то оказалась чистой. Однако воспоминания о сауне будут греть меня в самые тяжелые дни жизни.

Я помню первый день, младенческое зверство,

Истомы и глотка божественную муть,

Всю беззаботность рук, всю бессердечность сердца,

Что камнем падало - и ястребом - на грудь.

И вот - теперь - дрожа от жалости и жара,

Одно: завыть, как волк, одно: к ногам припасть,

Потупиться - понять, - что сладострастью кара