Пафнутий - Хмелевская Иоанна

Лесничий не поверил бы в случившееся, опять принял бы все это за сон, если бы не орех во рту. Машинально разжевав и проглотив его, он ощутил в горле страшную сухость. И одновременно увидел, как все кабаны, словно по команде, шагнули к нему.

Кабаны явились чуть свет, раньше всех остальных. Не было еще ни Клементины, ни Кикуся, ни Ремигия, ни куницы. Свернувшись в один уютный мохнатый клубок и тесно прижавшись к лесничему, волчата спали крепким блаженным сном. Так же крепко по другую сторону лесничего спал и Пафнутий. Взрослых волков тоже пока не было, так что кабанам не с кем было посоветоваться. А сами они не решались предпринимать что-либо. Лесничий вел себя непонятно. Он явно немного выздоровел после вчерашнего, потому что уже не лежал пластом, а открывал глаза и вертел головой. По мнению кабанов, сейчас самое время ему подкрепиться, а вот с этим и возникли проблемы. Ни яиц, ни рыбы лесничий явно не хотел, ведь кабаны видели – он их заметил, но не изъявил желания съесть. А вот белкин орешек он съел, это они тоже видели, недаром не сводили с него глаз.

Что ж, поскольку остальные спасатели еще не подоспели, кабаны сочли своим святым долгом обеспечить кормежку лесничему. Барнаба стал потихоньку подталкивать к лесничему еще вчера припрятанную дохлую мышь. Сам бы съел, но воздержался, жертвовал ее лесничему: съест и наверняка выздоровеет. Не желая уступать ему в благородстве, Евдоким решил отдать потрясающее лакомство – аппетитную жирную гусеницу, свеженькую, извивающуюся, только что выкопанную из болотной жижи. Взять ее в рот он боялся – проглотил бы, как пить дать, поэтому осторожненько подтолкнул ее рылом и даже немного подбросил.

Ошарашенный лесничий внезапно увидел на шкуре одного из спящих волчат огромную оранжевую гусеницу и уставился на нее, разинув рот. Ведь только что ее тут не было, откуда взялась? Краем глаза увидел и знакомую белку. Жутко гордая собой – ведь она же покормила лесничего! – белочка осмелела и спустилась ниже, наблюдая за действиями кабанов. Считая себя крупным специалистом по кормлению лесничих, она решилась помочь этим неуклюжим кабанам. Лесничий правильно разгадал ее намерения. При одной мысли, что она сейчас опять прыгнет ему на грудь и сунет в рот эту извивающуюся гадость, лесничий сразу целиком и полностью пришел в себя. Инстинктивно дернулся, чтобы высвободить прижатые медведем и волками руки, дернул ногами и почувствовал такую невыносимую боль, что крикнул не своим голосом.

Белочка вихрем взвилась в дупло, кабаны с шумом и топотом кинулись в кусты, а волчата порскнули в разные стороны. На месте остался один Пафнутий. Правда, он тоже вскочил на ноги, но никуда не кинулся, а стоял рядом, встревожено глядя на лесничего.

Лесничий очень хорошо знал Пафнутия. Еще бы, единственный медведь в подведомственном ему лесу.

– Пафнутий! – слабым голосом произнес лесничий. – Ты спас мне жизнь. Я бы умер от холода, если бы ты меня не согрел.

Пафнутий не знал человеческого языка. Он не понял, что сказал лесничий, и чувствовал себя виноватым. Еще бы, что-то здесь произошло, наверняка важное, а он проспал. И теперь испытывал смущение и одновременно тревогу. После того, как с лесничего убрали ствол дерева, ему явно стало лучше, вон и глаза открыл, и заговорил, уже не лежит неподвижно. Тогда почему же не встает? Возможно, сказал, в чем дело, да он, Пафнутий, не понял. И никого рядом, не с кем посоветоваться. Ага, вон там, в кустах, шуршат кабаны, притаились поблизости.

И Пафнутий, оставив ненадолго лесничего, пошел к кабанам.

– Ничего не понимаю! – поделился с ним своими сомнениями Евдоким. – Лесничий голоден, это ясно, съел белкин орех, а когда я подсунул ему аппетитную гусеницу, он крикнул таким страшным голосом. Как думаешь, может такое быть, чтобы гусеница ему не понравилась?

– Может! – уверенно ответил Пафнутий. – Бобры, к примеру, рыбу в рот не возьмут, хотя и живут в воде, а что может быть вкуснее рыбы? Знаешь, я малость заспал и не знаю, что тут происходило. Где все остальные?

– Я здесь, – отозвался Ремигий. – Ну, что тут происходит?

– Пока ничего особенного, – ответил Пафнутий, – но кажется мне, ему лучше.

Зашелестели кусты, и оттуда выскочил Кикусь.

– Марианна велит тебе приходить завтракать, – сообщил он Пафнутию.

Услышав замечательное слово «завтракать», Пафнутий почувствовал, что он не ел целую неделю. Нет, целый месяц, а то и год! И что внутри у него так пусто, так пусто – ни минуты не выдержит. Ни слова не говоря, он развернулся и поспешил к озеру, где Марианна наверняка ждала его с целой кучей замечательной рыбы.

– Нет, я когда-нибудь спячу с тобой! – такими словами приветствовала Пафнутия его верная подруга, разгневанная до последней степени. – Еще хорошо, что время от времени сюда кто-то приходит и сообщает новости, иначе я никогда бы тебе не простила. Совершенно позабыл меня! Терпение мое кончилось, если и впредь будешь вести себя так, ни одной рыбки не получишь!

Марианна могла отчитывать Пафнутия сколько душе угодно, он не перебивал ее. Даже если бы и захотел, не имел такой возможности, ибо набил рот рыбой до отказа, так что ее хвосты не умещались во рту и торчали наружу.

– Я уже знаю – ствол вы с помощью бобров с лесничего сбросили, – продолжала Марианна. – А дальше что? Он жив? Как себя чувствует? Что собираетесь с ним делать теперь? Ответь хотя бы, лесничий жив?

Пафнутий пожирал рыбу прямо в бешеном темпе, не до разговоров тут. И все-таки, будучи медведем вежливым, сделал попытку удовлетворить любопытство Марианны и кивнул.

– Здоров? – добивалась выдра. Пафнутий отрицательно покачал головой.

– Это как же понимать? – вскинулась Марианна. – Вы сбросили с него дерево, а он не выздоровел?

На сей раз Пафнутий не только кивнул, но и головой покачал.

Тут выдра окончательно вышла из себя.

– Выбери один ответ! Да или нет? Ему лучше? И хотя Пафнутий теперь только кивал, выдра пожелала убедиться:

– Так ему лучше? Он что-нибудь ел? Пафнутий опять кивнул. Схватив очередную

рыбу, он воспользовался короткой передышкой, когда рот оказался свободным, и, полагая, что сейчас любопытная подружка непременно поинтересуется, что именно съел лесничий, ответил, не дожидаясь вопроса:

– Орешек.

И тут же набил полон рот очередной порцией рыбы.

– Ну, знаете! – возмутилась Марианна. – Разве это еда – орешек? Да разве он от орешка выздоровеет? Посмотрела бы я на тебя, получи ты на завтрак один орешек!

– Ошар! – согласился Пафнутий.

– Вот и я говорю – сущий кошмар! А мою рыбу так и не съел? О Господи, да когда же ты кончишь завтракать! Поторопись, может, он там уже поел и выздоровел, а я ничего не знаю и переживаю! Только чтобы больше не пропадал так надолго!

Тут к озеру прискакала жутко взволнованная Матильда.

– Пафнутий, ну что ты тут околачиваешься? – набросилась она на медведя. – Там волки явились, а Клементина не решилась убежать, потому что не хотела оставить этого постреленка Кикуся, опять что-нибудь геройское выкинет! Беги туда, Пафнутий, ведь мы только тебе доверяем!

– Да, да! – поддержала косулю Марианна и даже принялась лапками подталкивать Пафнутия. – Беги и быстренько возвращайся! Я непременно хочу узнать, выздоровел ли лесничий!

Лесничий лежал на мокром мху и чувствовал, как с каждой минутой ему становится холоднее. Правда, на нем была его плащ-палатка, но при падении она сбилась, так что сверху он оказался неприкрытым и промок до нитки. Чувствовал – вся одежда на нем пропиталась водой. Лесничий содрогнулся, представив, что было бы с ним, проведи он ночь в таком состоянии на мокрой земле один-одинешенек под ледяным душем и на пронизывающем ветру. Какое счастье, что медведю и волкам взбрело почему-то в голову устроиться на ночь рядом с ним! Почему взбрело – никак не понять, но ведь так оно и было! Впрочем, все это казалось таким невероятным, что лесничий так до конца и не понял – сон это был или явь.