Искушение Эльминстера - Эд Гринвуд

—  Скорее я узнаю, сколько времени он готов потратить на то, чтобы произвести впечатление на людей и пришить маленькие безделушки к своему нижнему белью, — кисло ответил Табараст. — Сколько бы выскочек-магов добавило несколько незаработанных звезд, чтобы присвоить себе ранг и высокомерно претендовать на власть и достижения, которыми они на самом деле не обладают? Каждый третий из тех, кто умеет шить, вот сколько! Раз уж мы поговорим об этом — об этом молодом любящем эльфов придурке, который, похоже, был принцем и убийцей могущественного Илхундила, а также партнером по постели полусотни стройных эльфийских девушек, то объектом нашего разговора будет не его последнее завоевание или праздное высказывание, а его значение для всех нас. Мне все равно, какой ботинок он надевает первым утром, какой цвет плаща он предпочитает, или предпочитает ли он целовать эльфийские губы или человеческие — согласны ли вы?

— Конечно, — ответил Белдрун, разводя руками. — Но к чему такой жар? Его достижения — как Избранного, любимца самой Богиней, заметьте — не делают ничего, чтобы принизить ваши.

Табараст поправил очки на переносице и пробормотал:

— Я не становлюсь моложе. У меня не осталось лет, чтобы понять, что этот юн... но достаточно. Я больше ничего не скажу. Я прошу разрешения рассказать вам, мой юный друг, кое-что об этом Скитальце, гораздо более важное для нас обоих. Жрецы Мантии, напр...

— Жрецы чего?

— Мантии… Мантия Мистры, храм Нашей Леди в Хараметтуре. Я не думаю, что вы когда-либо были там.

Белдрун покачал головой.

— Я стараюсь избегать храмов Святой Мистры, — сказал он. — Священники, как правило, задирают носы и хотят содрать с меня сундуки, полные золота, за то, что накладывают — с трудом — то, что я могу сделать сам за несколько медяков.

Табараст пренебрежительно махнул рукой и ответил:

— Согласен, согласен, слишком часто... И я сам не переношу их снобизм. Прыщавые юнцы презрительно усмехаются над такими, как я, потому что мы носим настоящие, повседневные, испачканные едой одежды, а не шелка, пояса и золотые подвязки, как повесы, отправившиеся в город жарким вечером. Если бы они действительно служили волшебникам, а не просто охваченным благоговением молодым девушкам, которые «думают, что могли бы наконец почувствовать поцелуй Мистры в полночь в эту последнюю декаду», они бы знали, что все настоящие маги выглядят как кучи тряпья, а не модные попугаи!

Белдрун снова выглядел обиженным и указал на свою алую шелковую тунику. От этого жеста она стеклянно заиграла в свете лампы, драконы из золотой ткани на ней заблестели, сверкающие изумруды, которые служили им глазами, подмигнули, а тонкая проволока их языков задрожала.

— И кто же я такой? Не настоящий маг, полагаю?

Табараст устало провел рукой по глазам.

— Нет, нет, добрый Друн — за исключением присутствующих, конечно. Ваше яркое оперение настолько затмевает мои старые глаза, что я уже и не обращаю на это внимания. Давайте не будем ссориться из-за вашей учености или умелого владения магией, потрясающей царства; вы, клянусь всеми богами, "истинный маг", что бы это, во имя нежного шепота Мистры, ни значило. Давайте героически воспротивимся искушению уйти в сторонние обсуждения и, если мы касаемся запретного, будем говорить прямо. Так вот: жрецы Мантии говорят, что Скиталец волен действовать самостоятельно — то есть так же совершать плохие поступки, как и мы с вами... Более того, воля Святой Мистры в том, чтобы ему было предоставлено ошибаться, выбирать и быть безрассудным самостоятельно, чтобы «стать тем, кем ему нужно стать». Они хотят, чтобы мы все притворились, что не знаем, кто или что он такое, если нам придется встретиться с ним.

Белдрун подпер подбородок одной рукой, в другой поднял свежий дымящийся кубок.

— Так кем же, по их словам, он должен стать? — спросил он.

— На этом их полезность заканчивается, —  фыркнул Табараст. — Когда кто-то спрашивает, они падают на колени и стонут о том, что «недостойны знать» и «цели божественного находятся за пределами понимания всех смертных». И это говорит просто о том, что они еще сами не поняли, но заходятся в щенячьем восторге «О, но он важен! Знаки! Знаки!»

Белдрун сделал большой глоток из своего кубка, проглотил и спросил:

— Какие знаки?

Табараст произнес нараспев тем же звучным сценическим голосом, каким декламировал строки из Бродерика:

— В сей Год Смеха Пылающая Рука Колдовства поднимается над звездным ночным плащом, впервые за столетия! Девять черных трессимов приземлились на спящую южную принцессу Шарандру и родили по четыре котенка каждый у нее на груди! (Не спрашивайте меня, как она проспала это или что подумала, когда проснулась!) Ходячая башня Уоргленда впервые за тысячу лет переместилась из Башни Тор в середину близлежащего озера! Говорящая лягушка была найдена в Кэндлкипе, где также шесть страниц в стольких же книгах оказались пустыми, и появились две книги, которые никогда раньше не видел ни один фаэрунский ученый! Колодец Костяного Танца в Мараэде иссяк! Скелет лича Буардрима был замечен танцующим в... тьфу! Хватит! Они могут продолжать в том же духе часами!

— Колодец пересох?

Табараст окинул Белдруна взглядом.

— Да, — мягко сказал он. — Колодец  действительно пересох по какой-то причине. Я видел мертвых лошадей в качестве доказательства. Вот так. Любезный Друн, вы не такой затворник, как я, и слышите больше сплетен от наших коллег, какими бы ничтожными или намеренно сфабрикованными они ни были. Поведайте, что говорят маги об этом Скитальце? Что думают современные волшебники?

Настала очередь Белдруна фыркнуть.

— Современные волшебники не думают,  —возразил он, — иначе они озаботились бы не давать повода повесить на себя такой ярлык. Но что касается того, что говорят... о нем — меньше, чем ничего. Что наши коллеги услышали от священников, можно свести к большому тайному волнению и гордости за возможность быть названным Избранным Мистры — и тем самым получить всевозможные особые способности и сокровенные знания. Похоже, они рассматривают его как самый эксклюзивный клуб на сегодняшний день, из которого кто-то наверняка пришлет им приглашение со дня на день. Если Мистра выбирает смертных магов в качестве Её личных слуг, наделяя их заклинаниями, достаточно могущественными, чтобы сокрушать горы и читать мысли, каждый маг хочет попасть в эту наиэксклюзивнейшую касту,