Компаньон её сиятельства - Эванджелина Коллинз

— Моя езда тебя забавляет?

— Нет. Я просто размышляла. — Она повернулась к Гидеону. К его мастерству невозможно придраться. Он правит лошадьми с ловкостью джентльмена, с непринужденной уверенностью держит поводья в сильных руках.

Он причмокнул, и лошадь послушно ускорила шаг до быстрой рыси.

— Размышляла? О чем, могу я спросить?

— Ей не хотелось говорить ему правду. Ее муж и то, почему он не осуществил их брак, было последней темой, которую она хотела бы обсуждать с Гидеоном. Вместо этого она поведала ему то, что было у нее на уме пять минут назад.

— Я думала о вчерашнем дне. И дне, предшествовавшем ему. И дне до этого.

— И что же в них вызвало твою усмешку?

— Ты.

Он скосил на нее взгляд. Солнце омывало классические черты его красивого лица. Ветер ерошил короткие темные волосы. Поддразнивающий изгиб рта не мог скрыть искреннего мужского возмущения.

— Я? Следует ли мне радоваться, что ты не хохотала до упаду?

Белла закатила глаза. Вот глупый.

— Я смеялась не над тобой. Это было скорее… — Она покачала головой, пытаясь найти слова, чтобы описать, насколько прекрасны были последние дни. Она не могла припомнить, когда еще была так счастлива и в ладу с самой собой. После того как Белла ему отдалась, она, казалось, обрела покой. И дело было не только в их вечерах или мгновениях подобно вчерашней остановке в оранжерее, когда она не могла больше ждать, а в самом Гидеоне. — Те дни были чудесными, таким же как будет и сегодняшний.

— Какая уверенность. Мне придется очень постараться, чтобы сегодняшний день не обманул твоих ожиданий.

— Не обязательно говорить таким мрачным тоном. Мне не трудно угодить.

Его взгляд ощупал ее с ног до головы, и он улыбнулся — медленно и греховно. Она сжала бедра, борясь с волной вожделения, поднимавшейся в ней. Тело ее всегда наполовину заряжено, нацелено на возбуждение, когда он рядом.

Устремив взгляд вперед, он направил лошадь на поворот, который делала дорога.

— Да, тебе совсем не трудно угодить.

Тягучий и плавный, как теплый мед, его глубокий голос потек по ее позвоночнику. Она сделала быстрый вдох и почувствовала, как во рту внезапно пересохло.

— Миледи не терпится? — Взгляд его был сосредоточен на дороге, и все же каким-то образом он не глядя понял, какое направление приняли ее мысли.

— Возможно, — призналась она, стараясь подражать его небрежному тону, но учащенное дыхание ее выдало.

— Ну что ж, посмотрим, чем я могу помочь. В какую сторону? Направо, налево?

Белла оторвала взгляд от его красивого профиля. Открытые поля с обеих сторон с редко растущими деревьями. Конюшни они, должно быть, уже миновали, ибо деревянные заборы, огораживающие пастбища, остались позади.

— Налево. Держись границы имения. Дорога пойдет через небольшой лесок.

Он кивнул:

— Хороший выбор. Нам надо спешить?

— Да. — Слово буквально вырвалось у нее, мысль о том, чтобы уединиться с ним, вытеснила все остальные.

— Твое желание для меня закон. — Он щелкнул поводьями, и гнедая кобылка перешла с рыси на легкий галоп. — Держись.

Белла ухватилась за боковой край. Двуколка с грохотом катилась по грунтовой дороге. Ветер свистел в ушах. Белла запрокинула голову и рассмеялась.

Они наехали на особенно крепкую кочку, и она ухватилась за его бедро, но не отпустила, как только восстановила равновесие. Ноги его были слегка расставлены, подошвы сапог упирались в половицы. Мышцы бедра были твердыми. Она обожала прикасаться к нему, пробегать ладонями по твердым контурам тела, но больше всего обожала то, что было чуть выше.

Лукавая улыбка изогнула ее губы, когда ладонь стала пробираться выше, пока не наткнулась на выпуклость под бриджами. Гидеон дернулся, его плоть удлинилась, разбухла. Она брала его в руки и в свое тело много раз за последние несколько дней, и все же его размеры никогда не переставали ее изумлять. И он всегда был таким готовым, когда бы она ни захотела его. Это для нее внове — чтобы мужчина был таким желающим и способным удовлетворить каждый ее каприз. Она придвинулась ближе, прижавшись к его бедру своим бедром, а плечом к бицепсам руки, и погладила его сквозь бриджи.

— Ты пытаешься меня отвлечь?

— Нет, я бы не хотела этого делать, — ответила она с напускной скромностью, потираясь щекой о мягкую шерсть рукава сюртука, вдыхая его соблазнительный аромат. Клевер, лимоны и свежий воздух. И он. Ахнув, она прикрыла глаза от сильного наплыва горячего желания. Она повращала бедрами, поудобнее усаживаясь на сиденье, шелком рубашки дразня свою плоть.

— Быстрее? — спросил он.

— Да!

Он щелкнул поводьями по спине лошади. Двуколка, дернувшись, рванулась вперед. Она сомкнула руку на его возбужденной плоти, насколько позволяли бриджи, и сжала. Наклонившись к нему, она потянулась еще дальше, легонько водя ногтями по выступающей выпуклости. Застонав, он раздвинул ноги пошире. Тихий стон сорвался с ее губ. Одно лишь прикосновение к нему вызывало в ней желание.

Он придержал лошадь, когда дорога сузилась и они въехали в лес. Здесь было прохладнее. Высокие деревья отбрасывали тень, но ничто не могло остудить кровь, бурлившую у нее в жилах. Гидеон натянул поводья и обмотал их вокруг перекладины.

— Ну так что там у тебя на уме?

Она нетерпеливо потянула за пуговицы его ширинки.

— Ах это!..

— Прекрати дразнить меня и… и… — Оставив наполовину расстегнутыми его бриджи, Белла стряхнула ленточки шляпы с запястья и наклонилась к нему, чтобы поцеловать. Их языки сплелись, рот его был горячим и восхитительным.

Он откинулся на сиденье, и Белла наклонилась к нему, не собираясь сдаваться. Прохладный воздух коснулся затянутых в чулки ног, когда он собрал ее юбки вверх, к бедрам. Она быстро оседлала его, поставив колени на сиденье по обе стороны от него. Он показал ей эту позу вчера днем в оранжерее. Ей никогда бы и в голову не пришло, что ее плетеный диванчик может быть использован в таких шокирующих целях или что снятие одежды — необязательный компонент занятий любовью. Теперь-то она знает.

Он отвернулся и приказал:

— Откинься. — Голос его звучал хрипло. Она кивнула и опустилась к нему на колени.

Чуть приподнявшись, он расстегнул оставшиеся пуговицы бриджей. Легкая гримаса промелькнула на его лице, когда он потянулся, чтобы освободить свою плоть. Ее внутренние мышцы сжались, жидкое тепло растеклось между бедер. Она почти чувствовала, как глубоко он погружается в нее, растягивает, наполняет, захватывает. Дыхание ее участилось, она облизнула губы и потянулась к Гидеону.