За тех, кто в морге (сборник) - Светлана Алешина

Я все-таки начала проваливаться в сон, успев подумать, что утром обязательно все это надо обсудить с Маринкой. Хотя, кроме Виталика, что можно с ней сейчас обсуждать, да и то только в одностороннем порядке?

А вот в редакции обсудить не помешает… Вероятно, я все-таки задремала незаметно для себя, потому что передо мной вдруг возник Виталик и начал меня соблазнять самым бесстыдным образом. Я очень возмущалась и обижалась за Маринку, повторяя при этом, что все мужики одинаковые и стоит им увидеть новую юбку выше колен, как они тут же забывают о старой. В этот момент Виталик почему-то перестал меня соблазнять и начал доказывать, что это не так. Как потом оказалось, это был отвлекающий маневр, потому что в его постели я все-таки каким-то непонятным для меня образом оказалась. Больше смотреть на это безобразие я не могла и, возмутившись, проснулась. А потом подумала, что, может быть, и зря я это сделала: все равно же во сне…

На улице было уже достаточно светло, что говорило о том, что из-за этого коварного Виталика я непростительно проспала, но, ко всему прочему, еще и надрывался мой сотовый.

«Черт, — выругалась я про себя, — ну кому так приспичило? Неужели это Виталик уже соскучился?» — думала я, подбирая с пола трубку. Из соседней комнаты тут же показалась взлохмаченная голова Маринки. Она из-за обиды на мое поведение решила лечь не со мной, думая, что от этого мне будет хуже.

— Оль, — зашептала Маринка, — это, наверное, меня. Дай мне трубку.

— Подождешь, — процедила я, — иногда и мне тоже звонят по этому телефону….

Даже если это Виталик, трубку сразу она у меня не получит.

Но это оказался не Виталик.

Глава 2

— Алло, — все еще сонным голосом сказала я, не обращая внимания на шествующую ко мне Маринку.

— Короче, слушай сюда, — услышала я в трубке совершенно незнакомый хамский мужской голос. — Пока предупреждение: вы, Ольга Юрьевна, все-таки типа привлекательная женщина…

— Что значит «все-таки»… — начала было возмущаться я, но слова почему-то застряли у меня в горле, а мужчина между тем продолжал:

— …а то ведь, если такое чудо природы исчезнет, случайно, например, кислотой смоется, то, я думаю, общество понесет огромную утрату, а уж о газетке вашей и говорить не стоит. Так что пишите про науку и искусство, а больше… — на последнем слове мужчина сделал ударение, — …больше совать свой чудный носик никуда не следует. Все понятно? Ах, да, и передайте это вашей подруге, она у вас тоже ничего… Пока!..

Звонивший не стал дожидаться моего ответа, а просто положил трубку.

Услышав гудки, я внимательно посмотрела на трубку, будто она могла мне что-то рассказать, и перевела удивленный взгляд на Маринку.

— Что? — испуганно округлив глаза, почему-то шепотом спросила та и схватилась за грудь. — Что-нибудь с Виталиком?

Именно последние слова привели меня в чувство, и я едва не кинула телефоном в побледневшую подругу.

— Да кому сдался твой Виталик?! — с чувством ответила я.

Нет, влюбленная женщина выглядит все-таки ужасно глупой. Я, например, совершенно не хочу становиться такой. По крайней мере ради Виталика.

— А кто же тогда звонил? — раз речь не шла о ее Виталике, к Маринке сразу вернулось ее природное азартное любопытство. И личико даже порозовело, и глазки заблестели.

— Не знаю, — честно призналась я, — но этот «некто» очень хотел, чтобы я никуда не лезла.

— Что значит — никуда? А что, ты разве куда-нибудь лезешь? — наивно поинтересовалась Маринка и села рядом со мною на диван.

— Да вроде как и нет, — в тон ей ответила я. — А если серьезно, то мне пообещали, что обо мне будут скорбеть миллионы… Факт сам по себе очень заманчивый, но, на мой взгляд, довольно преждевременный.

— Хоть ты и вредная, но я тоже так считаю, — согласилась со мной Маринка.

— Тебе, кстати, тоже велено передать, чтобы писала только о науке.

Маринка осторожно хмыкнула:

— И все?

Я не совсем поняла ее вопрос: «все» — это значит только о науке, или «все» — это значит, что больше ничего не передавали, но уточнять я не стала, а только добавила:

— Сказали, что ты тоже ничего.

— Нахалы! — возмущенно фыркнула она, проследовав в ванную, а я констатировала факт, что умываться мне сегодня придется не скоро, зато есть время поразмышлять над звонком.

Но Маринка вышла из ванной довольно быстро и сразу по-деловому прошмыгнула в кухню: наверное, решила готовиться к семейной жизни. В любом случае путь в ванную был свободен, и это меня уже порадовало.

Наскоро приняв душ — из кухни уже доносился запах кофе, — я побежала одеваться. Если верить нашим синоптикам, то у нас за окном ожидается потепление, следовательно, одеваться надо тоже потеплее, иначе существует вероятность совсем замерзнуть в пути, пока будешь ждать того самого обещанного потепления, а если еще вспомнить, что обещанного ждут… в общем, вы в курсе, сколько до него дожить еще надо.

А судя как раз по другим, неформальным источникам, жить-то как раз мне осталось совсем ничего, к тому же я еще и не выяснила, куда мне все-таки не следует лезть.

— Оля! — донеслось с кухни. — Ты долго еще будешь там возиться? На работу мы, между прочим, уже катастрофически опаздываем.

Маринка произнесла это таким укоризненным тоном, что можно было подумать, будто ее волнует эта проблема.

Я, однако, великодушно промолчала и пришла в кухню, уже будучи совсем одетой и по крайней мере внешне готовой к дневным свершениям.

— Нам действительно надо поторопиться, — сказала я Маринке, садясь за стол. — Несколько дней не было тебя, а сегодня исчезну и я. Есть отчего за голову схватиться. Сергей Иванович наверняка это уже и делает, а может быть, уже и в милицию звонит.

После упоминания о милиции Маринка сразу вскочила и быстренько стала собираться.

— Знаешь, кофе, я думаю, можно и в редакции попить. А то и правда шухер поднимут, — совсем распереживалась Маринка, бестолково бегая по комнате, — а Виталик сказал, что милицию подключать не нужно…

Я немного потянула время, но после Маринкиного героического заявления, что она отправится в редакцию сама и пусть ее убьют по дороге, я все-таки встала и пошла одевать шубу.

Умирать, так вместе. Не так обидно будет. О том, что в редакцию можно позвонить, никто из нас почему-то не вспомнил: бессонная ночь не прошла даром.

Удивительно, но факт — до редакции мы доехали абсолютно спокойно. Один раз мне, правда, показалось, что серая «девятка» слишком часто мелькает в зеркале заднего обзора, но я решила, что это плод моего больного воображения. К тому же при подъезде к редакции никакой «девяткой» уже и не пахло.

И не мелькало.

Наше появление в родных стенах произвело фурор.

— Мариночка, — назидательно заметил Сергей Иванович, — вам не следует так пропадать. Вы нам все-таки как-никак очень дороги. И вообще, в таких случаях надо звонить.

— Ага! — тут же встрял в разговор Ромка. — Могу тебе записать твой рабочий телефон. Ты, похоже, его забыла.

— Не забыла я ничего! — огрызнулась Маринка и слегка покраснела. — Неоткуда было звонить.

— Ну мы живем в общем-то в цивилизованном обществе, и, думаю, телефонные аппараты есть везде, — засомневался наивный наш Сергей Иванович.

— Да, — таинственно заявила Маринка, — а если у нас конспирация?

Сергей Иванович очень внимательно посмотрел на Маринку, вероятно, для того, чтобы убедиться, что с головой у нее все нормально, и обратился ко мне:

— Оля, что-то случилось?

Виктор был единственным нашим сотрудником, который не сказал ничего, но при вопросе Сергея Ивановича он кашлянул и тоже взглянул на меня.

Я не стала испытывать терпение всей нашей компании и объявила внеплановую пятиминутку с кофе и печеньем.

Не знаю кто, когда и зачем придумал этот дурацкий термин «пятиминутка», потому что у нас такие совещания короче, чем в сорок минут, не получаются, но не я придумала, не мне и отменять.

После того как Маринка сварила кофе и мы все устроились у меня в кабинете, я и рассказала все то немногое, что знала сама, включая разговор по телефону.

Когда я закончила и попробовала Маринкин кофе, на минуту воцарилась полная тишина, которую нарушил все тот же Сергей Иванович:

— И как вы думаете, что сие может означать?

Его вопрос повис в воздухе, а точнее я просто ничего не успела ответить, как тут же заверещала Маринка:

— Меня, между прочим, могли бы и убить! Я просто в это время мылась в ванной.

— Ты так говоришь, словно жалеешь, что тебя не убили, — заметила я и добавила со вкусом — Кофе замечательный, Мариночка!

Маринка надулась, махнула рукой и стала грустно грызть печенье, почему-то заподозрив, что я над ней издеваюсь.