Киты и люди - Саша Кругосветов

Увидев поединщика, капитан Александр рассмеялся:

– Послушай, дружище, увидишь ли ты что-нибудь через свои татуированные полоски на лице?

– Напрасно ты смеёшься, Александр, – сказал Нуку-Хива. – Хату-Таа – опытный и искусный воин и никому в бою не даст спуску.

Моряки из отряда Александра, наблюдавшие этот разговор, не понимали речи туземцев, они не знали языка жителей Затерянных островов, но по тому, что происходило, догадались, что должен быть поединок.

Абордаж вышел вперёд и сказал:

– Доверь мне это дело, капитан. Вот со мной мой верный абордажный палаш, он никогда меня не подводил. Рука моя не дрогнет, она крепка, как и раньше.

– Милый мой Боря, я не хочу проливать кровь этого славного дикаря. Не хочу, чтобы пролилась и твоя кровь. Я сам решу это дело. Туземцев в бою я видел и хорошо знаю их слабые места. Поверьте мне, друзья мои, здесь нет никакого риска, я вас не подведу.

«К своему великому изумлению туземец почувствовал, как острый конец дротика упирается ему прямо в горло»

Матросам всё это очень не понравилось, но пришлось согласиться. Что им было делать, разве можно не выполнить приказ командира? Моряки согласились. Но про себя решили, что если их капитану будет причинён хоть малейший вред, они отобьют его и отомстят туземцам сполна.

В мерцающем красноватом свете факелов и неровном голубом свете горящих ядер ореха армор капитан Александр вышел на поляну и стал против Хату-Таа. К удивлению последнего, у Александра в руках не было оружия, а кортик, висевший прежде у него на поясе, капитан снял и бросил на землю.

Загремели огромные барабаны туземцев, обшитые акульей кожей. Барабаны были высотой более четырёх метров; туземцы-барабанщики забирались на специальные вышки, они молотили руками изо всех сил и менялись каждые 2–3 минуты. Грохот был оглушительный.

Могучий Хату-Таа с дротиком в руке пулей мчался к капитану Александру и, не добежав нескольких метров, с силой метнул в него своё оружие. Матросы ахнули – казалось, дротик летит прямо в грудь капитана. В последнее мгновенье неподвижный до этого Александр неуловимым движением отклонился от летящего снаряда и успел поймать его. Не заметив этого, индеец, уверенный в своей победе, ещё мгновение набегал на Александра и вдруг остановился, как вкопанный. К своему великому изумлению он почувствовал, как острый конец дротика упирается ему прямо в горло. Хату-Таа медленно отходил, а каменный наконечник, словно прилипший, продолжал вдавливаться в его шею. Туземец отскочил назад, отбежал, обернулся и увидел капитана, отбросившего дротик в сторону и стоявшего ровно там же, где он был и раньше.

Поняв, что опасность миновала, Хату-Таа схватил четырёхметровое копьё и с криком кинулся на Александра. Мягко коснувшись рукой копья, капитан отвёл его в сторону, как бы прилёг на землю, пропуская противника, и чуть-чуть подтолкнул его ногой снизу в живот. Не увидев этого маневра, туземец провалился, его копьё полетело в пустоту, и вот вслед за копьём незадачливый соперник капитана Александра уже сам летит кувырком, беспорядочно раскидывая руки и ноги в попытках остановиться. Когда он упад на землю лицом вниз, сверху уже сидел капитан, охватив сгибом локтя шею туземца. Хату-Таа пытался скинуть капитана, но чем сильнее он дёргался, тем сильнее сжимался удушающий захват его умелого противника. Чувствуя, что вот-вот потеряет сознание, туземец стал хлопать рукой по земле, и капитан Александр отпустил его.

Униженный, испуганный Хату-Таа отползал с поля боя. Барабаны продолжали бить дробь, индеец взялся рукой за дубинку, и решимость, казалось, снова вернулась к нему. Он обернулся к Александру и что было сил, наотмашь, ударил его дубиной по голове. Никто не понял, что произошло дальше. Рука капитана нежно коснулась руки туземца, держащей дубинку, и еле заметно повернула её. Дубинка выпала, и туземец, двигаясь за неудобно повернутой кистью руки, присел на корточки; второй рукой капитан Александр повернул в сторону подбородок туземца так, что ему пришлось лечь на землю. Островитянин лежал в нелепой позе с вывернутой рукой и неестественно повёрнутой головой, на глаза и надбровные дуги которой были наложены согнутые крючком указательный и средний пальцы капитана. Хату-Таа, этот сильный и опытный воин, не мог даже пошевелиться, потому что любая попытка освободиться и вывернуться доставляла ему нестерпимую боль.

Как в предыдущих эпизодах поединка, так и в этот раз всё произошло настолько быстро, и Александр действовал так непринуждённо, будто это был поединок не с могучим воином жестокого и кровожадного племени, а с мальчиком-подростком.

Александр прижимал Хату-Таа к земле и внимательно смотрел в глаза Нуку-Хивы. Бой барабанов прекратился.

– Отпусти его, Александр, ты победил. Ты трижды мог убить моего человека, но не сделал этого. Не зря туземцы в один голос говорили о благородстве капитана Александра – сегодня я в этом убедился. Пусть теперь всё будет по-твоему, – сказал вождь и впервые улыбнулся.

Друзья Александра, весь поединок не сводившие глаз с Хату-Таа, держа пальцы на курках пистолетов и карабинов, облегчённо вздохнули. Экипаж корабля «Быстрые паруса» неоднократно бывал свидетелем несравненного искусства самообороны капитана Александра, и каждый раз это вновь и вновь вызывало их изумление и восхищение.

– У меня есть просьба к тебе, о справедливый Нуку-Хива, – сказал Александр, – не наказывай этого человека, Хату-Таа. Он – честный воин, он дрался до последнего и не уронил достоинства своего народа.

– Твоё боевое искусство, Александр, произвело на меня огромное впечатление. Ты – лучший из всех, кого мне доводилось встречать. Поэтому я выполню твою просьбу – Хату-Таа будет прощён, он сохранит своё имя честного и отважного воина, – сказал Нуку-Хива. – Выполни и ты мою: Нуку-Хива просит тебя и твоих друзей задержаться на острове на какое-то время и стать моими почётными гостями.

Капитан Александр и его друзья пробыли у Нуку-Хивы два или три дня. Их угощали блюдами «пой-пой» и «эймар» из плодов хлебного дерева, кокосовым орехом, несравненным напитком «коку». Лучшие девушки развлекали гостей, потчуя их зрелищем буйных танцев или играя задумчивые мелодии на носовых флейтах. Женщины были татуированы совсем не так, как мужчины. У незамужних были только точки на губах и маленькие погончики на плечах. У замужних женщин появлялись одна или две татуированные «перчаточки», один или два татуированных «носочка».

Девушки и женщины были украшены венками и ожерельями из ярких тропических цветов и ракушек. Многие из этих живых, смешливых и непосредственных созданий с изумительно красивыми, ухоженными волосами расхаживали, держа в руке трубку из длинного жёлтого тростника с резной кокосовой чашечкой, изредка потягивая из неё дым и томно выпуская колечки изо рта и ноздрей.