Плохие соседи - Джессика Стил

Не успела Пернел сказать, что перезвонит попозже, как Зена пошла за Майком – и тут же раздался его голос:

– Зена сказала мне о твоей просьбе.

Пернел коротко изложила, в чем дело.

– В этом году у тебя еще не было отпуска. До конца недели – времени хватит?

– Вполне. Спасибо, Майк.

Что ж, чем раньше она приедет в Йовил, тем вернее выручит маму. Завтра же и поедет – пораньше, часам к девяти. Стелла, услышав ответ дочери, вздохнула с облегчением. Хорошо, маме она поможет. А вот как помочь самой себе? Запретить себе бесплодное отчаяние, ненужные мысли о Хантере?

Еще одна беспокойная, полубессонная ночь – и Пернел, проснувшись очень рано, окончательно убедилась: куда бы она ни уехала, Хантер отправится с ней. Она заперла коттедж и, подавая машину назад по дорожке, вдруг подумала: прелесть ее дома, которому она уже привыкла радоваться, как-то померкла теперь, когда она полна мыслями о любви, а не об устройстве на новом месте. Что ее теперь ожидает здесь: любовь к Хантеру – и ненависть к нему, полное смятение чувств, а по уик-эндам, в свободное время, вместо отдыха – невыносимое, тягостное торчание у окна: не слышно ли звука мотора?

К матери она приехала около девяти, и все вместе – мать, Брюс и особенно Артур – устроили вокруг нее веселую возню.

– Видишь, он тебя помнит. – Брюс указал на пса: Артур, бешено вертя хвостом, положил лапы на ноги Пернел и залился отчаянным лаем.

– Его очень просто успокоить, – заявила Стелла. – Стоит сказать: «Вот сейчас отправлю тебя в школу, где собак учат уму-разуму!» – как он сразу прячется. А я для вас завтрак приготовила!

Пернел быстро справилась с едой, не желая, чтобы мать суетилась перед отъездом. Она проводила их и сразу же порадовала Артура длительной прогулкой; после обеда – еще раз. Вечером предстояло навестить миссис Дикин в больнице. За всеми этими делами ей стало как-то легче, но невеселые думы о Хантере, о своей неудачной любви подспудно мучили, не отпуская ни на миг.

В дом матери она вернулась, совсем приуныв: почему-то теперь лезли в голову все эти дамы – уик-эндовские визитерши, проводившие с ним по нескольку часов… Укладываясь спать, Пернел окончательно поняла: она долго не выдержит этого ножа, который вонзается ей в сердце, – этой ревности, безнадежности… отчаяния! Сон был беспокойным, и в три часа она проснулась, четко представляя, что ей надлежит сделать. Хантер не проживет долго в Миртл-коттедж, продаст его – так рассудила мама. Но время идет, и что-то не похоже, чтобы Хантер собирался продавать коттедж. Значит, она сама уедет из этого благословенного местечка.

Первой мыслью, когда она проснулась в четверг, было: нет, она не в состоянии жить, не видя Хантера хотя бы иногда. Видеть его… и его подруг – как их стройные ножки показываются из машины… Хватит с нее! Она так глубоко, так бесповоротно его любит, а он… Она ревнует, да, но у нее есть своя женская гордость: дожидаться пассивно, пока не произойдет что-нибудь непоправимое, пока он не уверится вполне в ее любви, и тогда… Но чего она боится? После вчерашней ссоры что заставит их снова заговорить друг с другом? Второе пришествие овец вряд ли произойдет. А ее язык… помимо ее воли он может наговорить что угодно, когда Хантер рядом. Даже… даже признаться в любви – особенно если он выведет ее из себя. Он так опытен, так коварен!

С трудом дождавшись девяти часов, она немедленно позвонила в агентство по недвижимости в Восточном Дарнли. Все что угодно, лишь бы Хантер не узнал о ее любви – этого она не допустит. Руфус Сэйер, услышав, что она намерена продать коттедж, выразил полную готовность тут же приехать.

– Но я звоню не из дома, там я буду только через несколько дней!

– Что ж, проблем с продажей не возникнет. Все необходимые данные у меня сохранились. Если стены держатся – все в порядке.

– Но я отремонтировала дом. – Пернел старалась заглушить последние сомнения. – Прошу вас – выставьте его на продажу как можно скорее. Вернусь – позвоню вам, и мы окончательно договоримся об условиях.

– Положитесь на меня, мисс Ричардс! Считайте, что с сегодняшнего дня дом выставлен на продажу.

Дело сделано! Но, положив трубку, она не почувствовала облегчения, какое обычно наступает, когда осуществишь задуманное. День прошел в прогулках с Артуром и невеселых раздумьях: все это глупо, наверно, и неожиданно, но другого выхода у нее просто нет.

Вечером Пернел долго не могла уснуть, – кажется, впервые в жизни она испытывала такое неизбывное одиночество и глухую тоску. Рано утром она повела Артура на прогулку, а когда вернулась, позвонила мать:

– Вчера я никак не могла тебе дозвониться. Кажется, Артуру страшно повезло – он только и делает, что дышит воздухом.

– Да уж, стараюсь вот, чтоб он растратил всю энергию – дома зато спокойнее.

– Ну, в это-то трудно поверить. Брюс уже пытался его угомонить – ничего не вышло. Бэрил гораздо лучше, дорогая. Брюс успокоился, завтра мы вернемся – до обеда будем дома.

– Так я приготовлю обед.

И Пернел снова занялась Артуром – пес уже привык к постоянному вниманию и не оставлял ее ни на минуту. Но придется ему немного потерпеть – хозяйке его, миссис Дикин, не очень-то уютно одной в больнице. В четыре часа дня Пернел опять ее навестила и утешила: Артур в полном порядке, только скучает по ней, ждет ее.

Сама Пернел тоже бессознательно ждала, хотя и не знала чего. В субботу, с самого утра, ее опять одолевали мысли о Хантере: что он делает сейчас? Наверняка по своему обыкновению валяется в постели. Вот только… один ли? Ревность пыталась овладеть ею… Хорошо, что есть дела, есть Артур, – можно себя занять.

Стелла и Брюс приехали около половины первого. Пернел так и подмывало поделиться – ну хотя бы рассказать о решении продать дом, – но она сумела удержаться. Придется ведь объяснять – почему. Пока она не в силах: сердечная рана так свежа, не может она говорить сейчас о Хантере даже с матерью – самым близким человеком.

– Оставайся с нами до завтра! – уговаривала Стелла, отдавая должное, вместе с Брюсом, приготовленному дочерью любимому пудингу.

Пернел хотела уже было согласиться, но какое-то непреодолимое беспокойство ей помешало.

– Не обижайся, мамуля, но я, пожалуй, поеду прямо сегодня – уйму дел надо еще провернуть до понедельника.

Из Йовила она уехала около двух часов дня, размышляя по дороге о своем состоянии. Ничего страшного, беспокойство ее естественно – после вчерашних-то переживаний. Все пройдет. Она правильно поступила, – зачем длить эти страдания? Но при мысли, что Примроуз уже почти ей не принадлежит, сердце заныло.

Остановившись в Восточном Дарнли, чтобы сделать кое-какие покупки (и зачем они ей – и думать о таких вещах не хочется), она продолжала путь с предательской мыслью: пока еще она не дала согласия продать дом, – стало быть, есть время все изменить.