Как ограбить швейцарский банк - Андреа Фациоли

Лина – моя дочь, подумал он, произнося слова внутри себя.

Они ведь дошли до того, что стали друг другу чужими, но Сальвиати никак не мог избавиться от страха перед отцовством. Сидя в тюрьме, он ночами думал: моя дочь растет, меняется, а я тут. Выйдя, он сразу попытался наладить отношения. Но Лина выросла, изменилась. И была далеко. Каждый раз, как он думал о ней, возвращался страх. И Сальвиати возвращался в тюрьму. Потом раздумья уходили, жизнь брала верх. А теперь дума не уходила никогда. Сальвиати постарел, он был лишь старым садовником, который умел различать сорта роз и ловить рыбу на муху.

Но вот, похоже, получалось, что он и с наживкой не угадал. Накануне вечером он смастерил несколько мух и прицепил их к куртке. Он выбрал маленькую и насадил ее на крючок. Главное, когда удишь на муху, – правдоподобие. Чем естественнее держишься, тем лучше клюет рыба. Все поддельное: наживка, заброс, заманиванье рыбы мухой. Но все должно казаться настоящим.

Он еще пару раз закинул удочку, слегка перемещаясь вдоль берега. В этом месте река расширялась, и растительность редела. Вид воды успокаивал душу Сальвиати. Она была среди того, что нравилось ему в Швейцарии. Ледники и большие озера, водопады и альпийские озерца – вода была повсюду, как знамение жизни, свободы.

Он почувствовал натяжение удочки. Есть. Он сильно рванул, чтобы насадить добычу на крючок. Потом отпустил немного лески. Перенес вес тела на ноги и начал сматывать нить. Помалу, стараясь утомить рыбу. Похоже, попалась крупная, потому что, едва Сальвиати давал ей маленькую передышку, она принималась тащить, как фурия.

В какой-то момент рыба перестала сопротивляться. Сальвиати начал подтаскивать ее к себе, готовя маленький брод, чтобы вытащить добычу из воды. В конце концов ему удалось обмануть ее. Его самодельная муха села на воду, как настоящая, и рыба ее проглотила. И вот теперь…

Толчок.

Сальвиати сначала не понял, что произошло. Звук обрывающейся лески. Руке легче. Рыба рванула настолько неожиданно, что Сальвиати решил, будто леска запуталась. Но потом осознал: рыба притворилась снулой и собрала силы для последней попытки бегства.

Он подобрал леску, бурча про себя. Пришла беда – отворяй ворота. Делать нечего. Он насадил другую муху на крючок, выбрав экземпляр, похожий на тот, что увела у него рыба. И именно в тот момент, когда он завязывал узел, его осенило. Мысль пришла нежданно, потому что думал он совсем о другом. Но она была некоторым образом связана с рекой и рыбной ловлей. Идея трудноосуществимая. Но, так или иначе, идея.

Ограбление стало возможным.

Сальвиати так и застыл на берегу реки. Задача выполнима. Вода шумела вокруг него. Солнце протягивало косые лучи к реке. Дело шло к вечеру. Сальвиати не поймал ни одной рыбы, но он понял, как своровать десять миллионов у «Юнкер-банка».

2 А ты, Контини?

Контини поднял глаза и посмотрел на озеро, прикрыв веки. Потом обернулся и снова сел за письменный стол, не отрывая телефон от уха. Сказал:

– Ну, значит, готово дело?

– Более или менее, – ответил Джорджо Распелли.

– Как – более или менее?

– Вот, в сентябре у меня есть доступ к компьютеру Коллера, то есть к реальным сведениям. Они уже передали в Беллинцону описание сумки, в которой прибудут деньги. Черная сумка фирмы «Самсонайт», емкость тридцать литров, потому что они используют…

– Хорошо, но…

– …всегда одну и ту же модель для всех перевозок, так как…

– …мы же на телефоне, не надо подробностей.

– Конечно, извините. Я уже отправил Сальвиати факс. Факс надежнее электронных писем. Так или иначе, в общем…

– В общем, готово дело.

– Почти. Контини вздохнул:

– Как – почти?

– Информация есть. В самом деле…

– Распелли.

– Слушаю вас.

– Вы узнали или нет, когда состоится эта перевозка?

– В том-то и проблема, – компьютерщик понизил голос. – По телефону не могу распространяться, но… беда в том, что сейчас период повышенных мер безопасности.

– То есть?

– Они чего-то боятся. Будто обнаружена утечка информации. Но они не знают, в чем опасность. Они не изменили пароли, однако, из осторожности, заморозили менее срочные операции.

– Заморозили?

– Отложили. До того момента, когда служба внутренней безопасности проведет свое расследование. Перевозка в… ну, та, что интересует вас, в общем, та…

– Мы поняли друг друга.

– Ну вот, эту перевозку перенесли на декабрь.

– Декабрь?

– Именно.

– Декабрь…

Контини попрощался с компьютерщиком. Положил телефон на стол. Он был в нерешительности. Банки, служба внутренней безопасности, перевозки. Ему казалось, что все это нереально. С тех пор как он согласился помогать Жану, он жил в каком-то сне. В сущности, в этом он не отличался от Анны и Филиппо Корти.

А теперь было похоже на то, что до декабря ничего не случится. Никакой перевозки, никакого ограбления. Возможно, и впрямь Форстеру придется наконец признать свое поражение. И Жан получит дочь. Но у Контини были сомнения на этот счет…

Он встал из-за стола, опять стал смотреть на озеро. Он чувствовал себя зверем в клетке. Не хотел идти на попятный, но что-то внутри него восставало при мысли, что надо совершить противозаконный поступок.

Декабрь. Все равно как если бы компьютерщик сказал «в другой жизни» или «в другой вселенной». Нет, не со мной, думал Контини, это в действительности происходит не со мной.

– Декабрь? Я не могу ждать до декабря!

– Но тебе придется это сделать. Если, конечно ты не захочешь…

– Нет, – закричал Форстер, – я не могу отступиться!

– Но…

– Слушай, Сальвиати, тебе не стоит заставлять меня нервничать!

– Ладно. Я знаю, что сила на твоей стороне. Но не я решил отложить перевозку. И ведь отдел внутренней безопасности банка все еще ведет расследование, которое…

– Насрать мне на расследование. Что они, по-твоему, могут накопать?

Тут вмешался Контини:

– Ну, я бы проверочку устроил. Ваш друг, Марелли, мог как-то наследить.

Форстер окоротил его:

– А тебя вообще никто не спрашивал!

Они снова сидели в его кабинете. И опять там был Контини. Форстер не понимал, на кой Сальвиати сдался этот клоун.

– Мне хотелось бы переброситься парой слов с Марелли, – говорил тот самый Контини. – Хорошо бы понять, не оставил ли он каких-то следов, которые…

– Хватит болтовни, – прервал его Форстер. – Марелли вне игры.

– Он все еще там же, где Лина? – спросил Сальвиати.

Форстер заметил мнительный отцовский взгляд. Порой его посещало подозрение, что Сальвиати постарел, что он, Форстер, непоправимо ошибается, доверившись ему. Но чем больше проходило времени, тем кровожаднее становились адвокаты «К-Инвестмента». Форстер уже не мог свернуть с пути. И не мог ждать. Он встал. Посмотрел Сальвиати и Контини в глаза.

– Я не пойду на попятный. И вы тоже этого не сделаете. Внутреннее расследование ни к чему не приведет, если только ваша неосмотрительность…

– Мы не оставили следов, – заметил Сальвиати. – Мы используем правильные пароли.

А вообще-то, может, Сальвиати и не постарел. Форстер таким его и помнил: резкий голос, решительное лицо человека, который слов на ветер не бросает.

– В любом случае, – вступил в разговор Контини, – мы к «Юнкеру» отношения не имеем, так что нам не стоит бояться. Но Марелли работал там. Если обнаружат, что первая информация исходит от него…

Форстер засопел. Нелегко сладить с этими двумя, особенно когда они вместе. Он поднял руки, будто сдаваясь.

– Хорошо, я дам вам поговорить с Марелли. Но вы устроите это ограбление без протестов, о'кей?

– А Лина?

– Что Лина?

– Ты же не продержишь Лину в плену до декабря?

– Почему это?

– Потому что…

– Если я ее отпущу, ты ограбишь банк? Сальвиати не ответил.

Это было немалое затруднение, но Форстер не мог действовать иначе. Действительно, нелегко прятать девушку три месяца. Но тогда тем более десять миллионов – минимальная сумма, нужная ему, чтобы покрыть расходы и избавиться от стервятников.

– Я подержу ее взаперти, но обещаю, что мы будем обращаться с ней хорошо.

– Но три месяца! – запротестовал Сальвиати. – Это невозможно!

– Иного выхода нет. Мне жаль.

Надо было задобрить эту парочку. Потому что они еще не знали, что Форстер их наколет. Теперь ему уже не оставалось ничего другого. Он должен был хапнуть десять миллионов и потом избавиться от исполнителей и замять всю эту историю. Форстер неоднократно разбивал себе лоб за время своей карьеры и всегда брал новый старт. Следовало только принимать нужные решения в нужный момент.

– По сути, мы все работаем ради одной цели, – сказал он, провожая их к двери. – Ты, Сальвиати, получишь дочь и немножко денег, я смогу вернуть долг, а…

Форстер прервался.

– А ты, Контини? – продолжил он с усмешкой. – Кто тебя-то заставляет это делать? Деньги нужны?

Контини ничего не сказал, не изменил выражения лица. Но Форстер, который хорошо улавливал нюансы, заметил что-то во взгляде детектива. Каким-то образом он задел его за живое. Он решил еще наподдать ему.