Эй ты, бастард! Том 2 - Владимир Пламенев

голос магической силой. — А о том, что он показал настоящий героизм, огромную силу и острый ум.

— Граф Косаткин, вы кого предлагаете в качестве генерал-губернатора: себя или Кальмарова? — усмехнулся Орлов. Улыбнулся и Кабаргин, вместе со многими сидящими в зале.

А я внимательно их слушал. И готовил свою «шутку», иногда переключаясь на точку зрения Зырика.

— За себя я уже всё сказал вам при встрече, — невозмутимо ответил Косаткин. — Нужно сосредоточить все усилия на ремонте флота и уничтожении опасности на торговых путях. Владивосток беднеет с каждым днём. И эта проблема решается только силами флота. Причём, одним из самых эффективных орудий в борьбе с морскими чудовищами является как раз граф Кальмаров. Без него блокаду не снять.

— Флотоводец, который не справляется с большими рыбами, — Амурский оскалился. — Позор.

— Князь, который не справляется с эмоциями и собственной внучкой — трагедия.

Честно говоря я думал, что в следующую минуту Амурский перевернёт стол и попробует оторвать Косаткину голову. Его глаза расширились и выглядели дико, как у рассвирепевшего от ярости тигра.

Об этом же говорила и его аура, которая вспыхнула ещё сильнее.

Но нет. Амурский держался.

Правда, думаю, в список своих врагов он теперь записал и Косаткина. Где-то строчкой чуть ниже меня.

— А что предлагаете вы, Амурский? — Орлов обратился к нему, словно не заметив его состояния.

— Порядок. Железной рукой я наведу порядок, мобилизую все ресурсы города и вычищу крыс из Владивостока. А затем сделаю то, с чем не справился адмирал — порублю на куски каждую морскую тварь, которая посягает на идущие в город суда. Найду причину из возникновения и уничтожу её. Даю слово князя.

И впервые за весь совет я увидел одобрительный блеск в глазах Орлова. Сказанное Амурским попало точно в его замысел, как военного человека.

Они были близки по духу. Куда ближе, чем с Косаткиным или кем-либо ещё.

Надо было срочно изменить этот баланс.

— Пока что морских тварей рубил только я. А вы, князь, не сделали ничего. «Тайгой» руководит ваш сын, а вы прозябаете в своём поместье. И стоит лишь чему-то вам не понравится, как вы тут же теряете над собой контроль и холодный рассудок. Для руководителя это критично. Тогда как адмирал Косаткин даже в самой сложной ситуации держит себя в руках и принимает взвешенные решения.

Ещё один убийственный взгляд и невысказанные слова. Но мне к таковым было не привыкать.

Орлов задумчиво вздохнул. — Я услышал ваши мнения, господа. Каждое из них будет учтено в принятии мною правильного решения. Теперь я отлучусь в комнату для размышлений, а вы пока постарайтесь не убить друг друга.

Он встал и отошёл в дальнюю часть зала, скрывшись за неприметной дверью.

На несколько долгих минут повисло тяжёлое безмолвие. Даже в зале не было слышно шепотков.

Пока её не прервал покачивающий головой Косаткин.

— И как вы только смогли поступить так со своей внучкой? Я не понимаю. Сослать её в место, где из молодых девушек выжигают все эмоции, превращая их в бездушных кукол… И из-за чего? Только потому что она заговорила с человеком, чья мать не была аристократкой? Ужасно.

— Это внутреннее дело моего клана, — прорычал Амурский. — Не лезь не в своё дело, Косаткин.

— О чём вы? — я нахмурился и принялся искать в зале Елену. Нашёл ряды рыжих Амурских, где заприметил и Виталия. Но Елены там не было… Я тут же потребовал резче. — Адмирал, объяснитесь!

— Сегодня князь Амурский отправил свою внучку в Костромской Институт Благородных Девиц. Заведение прозванное тюрьмой для непослушных дочерей, где их чувства и эмоции выжигаются до минимума. Применяя безшрамные пытки и психические препараты на основе макровой пыли.

Грохнуло моё упавшее кресло.

Я быстрым шагом пошёл в сторону выхода, прикладывая все усилия чтобы прямо в этом зале не обезглавить Андрея Амурского. И только потому, что должен был проверить всё сам!

Пытки. Препараты.

Ради чего⁈ Чтобы просто держать под контролем⁈

Я знал, что такое переработка психики. Я сам прошёл через этот ад, чтобы стать псиоником. И никогда не позволю пройти через него человеку, которому просто не повезло родиться в семье психопата.

— Ещё один шаг, ублюдок, и я объявлю тебе клановую войну на уничтожение, — рыкнул мне в спину Амурский.

Следом поднялись со своих мест все члены клана Амурских и представители вассальных родов. Готовые ко всему.

И я остановился.

Чтобы ответить так, как он этого заслуживал.

Глава 11

— Если то, что сказал адмирал правда, то это я объявлю войну. На твоё личное укрощение! — я повернулся, смотря Амурскому прямо в глаза. — Хоть подними против меня всю «Тайгу», но совершать подобное преступление против своего рода — это худшее, что может сделать его глава.

А потом я обернулся к членам «Тайги». — А вы что молчите? Съели то, что одну из вас отослали в пыточную⁈

— Это не пыточная! Это институт, там их учат! — проблеяли из их рядов.

Но тут же поспорили с другой стороны зала. — Ложь! Из Костромского возвращаются без души!

Начался гвалт и крики. Но замолкли моментально, как Амурский сдвинулся с места в мою сторону.

Вот только…

Послышался глухой удар.

Могучий Князь Андрей Амурский упал со связанными между собой шнурками. Моя маленькая пакость, устроенная через Зырика с помощью телекинеза.

Но никто не смеялся.

Даже я.

— Любого кто попробует меня остановить, отправлю к целителям, — объявил я и пошёл на выход.

— Ты умрёшь, Кальмаров! Клянусь своей жизнью! Клянусь своим даром! Клянусь своим родом! — послышался щелчок обрываемых шнурков.

А затем Чутьё вспыхнуло, призывая отреагировать на опасность позади.

Огромный Амурский двинулся на меня широким шагом. Его рука уже превратилась в когтистую тигриную лапу, которой он замахнулся.

— Что происходит, дери вас дьявол⁈ — громко воскликнул Орлов. — Амурский, Кальмаров! Как это понимать⁈

— Прошу прощения, ваше сиятельство, — я сделал вежливый поклон. — Неотложные дела моего клана требуют, чтобы я как можно скорее оказался в другом месте.

— Идите! — бросил Орлов. — А вы, Амурский, вернитесь к столу! Вы кандидат в генерал-губернаторы и должны вести себя соответствующе.

Князь Амурский взглянул на меня вполоборота и одними губами прошептал: — Тебе конец, — а затем отправился обратно к столу.

Время у меня появилось.

И даже дёрнувшиеся