Амальтея (сборник) - Виталий Пищенко

— Рад обнаружить в вашем лице еще одного единомышленника…

— Но поймите же вы — как бы она нам ни досаждала, мы не имеем права так радикально вмешиваться в жизнь чужой планеты! Да и чисто по моральным меркам то, что вы намерены предпринять, — бесчеловечно. Иного слова я просто не нахожу…

— Ах, какие нехорошие дяди служат в “Спэйс сафари!” Прилетели на чужую планету, не угодили им местные таракашечки, и они взяли и тут же — трах-бабах! — и всех их укокошили! — Мэрфи почувствовал, что, кажется, уже начинает терять терпение. — Извините, я отвечу любезностью на любезность: это вы не строите из себя… ну, скажем, ребенка. Вы же отлично знаете: операция санкционирована Верховной комиссией, а решение об этом было принято только после тщательного исследования, проведенного авторитетнейшими учеными. Сколько раз мы будем говорить об одном и том же…

— Никакой авторитет не может гарантировать правильности сделанных учеными выводов…

“Опять двадцать пять! Честное слово, легче убедить в чем-то робота с поврежденными логическими цепями, чем заставить согласиться с очевиднейшими вещами этого упершегося упрямца!”

— Вы ведь знакомы с их отчетом, — начал терпеливо пережевывать набившие оскомину аргументы Мэрфи. — Они проследили все этапы жизни насекомых — в самом прямом смысле слова из яйца. И не нашли ничего, ну абсолютно ничего, что бы указывало хоть на вот такусенькую роль саранчи в биологическом круговороте планеты. Ни сами насекомые, ни их яйца или личинки не являются ни для кого пищей — это раз. Опыление растений они не производят — два. Не участвуют ни в каких симбиозах — три. Не выполняют санитарных функций: жрут прежде всего самую лучшую, самую здоровую траву и листья — это четыре. Могу назвать пункты пять, шесть, семь…

— Я и сам могу назвать их не хуже вашего. Дело-то не в этом…

— А в чем? Какие еще нужны доказательства, что саранча — это всего лишь чудом сохранившийся осколок былых геологических эпох, избыточное звено, аппендикс корнуэлльской эволюции, атавизм, никому и ничему на планете не нужный!

Нет, все же безграничности терпения Мэрфи можно позавидовать! Кстати, те, из Верховной комиссии, тоже вначале сильно упирались. Как же, мол, так — принцип невмешательства в эволюционные процессы, строжайшая ответственность даже за косвенные последствия действий землян, то да се, пятое-десятое…

Ах, как красиво говорил тогда он, Джеймс Мэрфи, рисуя перспективы избавленной от саранчи прекрасной Корнуэллы — далекой сестры Земли! Какие дифирамбы пел в адрес высокой миссии человечества, несущего свет земной цивилизации в бескрайние просторы Вселенной! Он даже сам слегка поверил, что думает сейчас в первую очередь не о выгоде, а о будущем Корнуэллы. А почему бы и нет? Конечно, он не настолько наивен, чтобы представлять его в безмятежно-розовом цвете. Уроки истории учат только тому, что они еще никого никогда ничему не научили, — спорить с этой истиной он не собирается А все же вдруг и в самом деле ликвидация саранчи позволит открыть новую страницу истории Корнуэллы даже, может быть, новую эру в развитии человечества? И чужая планета впервые станет не перевалочной базой, не промышленной зоной или сырьевым придатком с вахтовым населением, а родным домом будущих поколений землян! И это будет благодаря ему, Джеймсу Мэрфи! Да он же тогда возьмет самые крупные дивиденды, какие только можно урвать в беспощадной биржевой игре под названием жизнь!” Эта мысль утроила красноречие вице-председателя. И, поддержанное невидной внешне, но от этого не становящейся менее целеустремленной деятельностью тех, кто все еще оставался в тени “Спэйс сафари”, оно принесло желаемые результаты.

Принимая во внимание насущную необходимость для человечества массовой колонизации Корнуэллы, Верховная комиссия по освоению космоса большинством в два голоса санкционировала ликвидацию корнуэлльской саранчи!..

…Джошуа Митт тоже давно уже устал спорить с Мэрфи.

Но он упорно продолжал стоять на своем.

— А дело в том, что для ничему и никому не нужного, как вы выражаетесь, атавизма корнуэлльской эволюции саранча слишком надежно приспособлена к любым внешним условиям. Вдумайтесь: совершенная система защиты, невероятная жизнеспособность, универсальность питания, великолепнейшие адаптивные способности… Неужели все это просто так, ни для чего? Для природы подобная расточительность не характерна…

— Дорогой комиссар! Вы путаете причину со следствием. Саранча так прекрасно защищена вовсе не потому, что выполняет какую-то очень важную, непонятную нам функцию. Наоборот, она выжила и не подверглась дальнейшей эволюции именно потому, что выработала в свое время эту самую приспособляемость!

— Однако вас не поймешь!

— Так же, как и вас!

— И все-таки неужели вам никогда не приходило в голову, что роль саранчи в биоценозе Корнуэллы могла остаться нераскрытой из-за однобокого подхода ваших экспертов?

— Думайте, что говорите, — однобокий подход! Да во всем жизненном цикле насекомых не осталось ни единой секундочки, которая не была бы изучена ими вдоль и поперек!

— Вот именно — в жизненном цикле! Ваших консультантов интересовало только то, что связано с жизнью саранчи. Корифеев давили груз привычных представлений, инерция мышления: упаси бог помыслить нечто такое, что не укладывается в рамки стандартных теорий! А ведь все так просто: раз изучение жизни насекомых не дало результатов, может быть, разгадка кроется…

Мэрфи встрепенулся. Слова Митта насторожили его — это было нечто новое, какой-то припасенный под занавес важный козырь.

Неужели комиссар все еще надеется, что сумеет переубедить его? Не выйдет! И Мэрфи решительно прервал Митта:

— Ну, знаете, это уж слишком! До такого действительно надо додуматься: искать какую-то мифическую роль, которую якобы играет саранча после собственной смерти! И это говорит биолог! Что за мистика и некрофилия! Какая чушь! А может, вы сейчас заявите, например, что корнуэлльская саранча — это форма разумной жизни? Так говорите прямо, не стесняйтесь — по сравнению с другими нашими заявлениями это будет звучать не так уж нелепо!

— Досужие фантазии — не моя специальность! — вспыхнул в ответ Митт. — Я хочу, чтобы выводы основывались на всех известных фактах и не противоречили ни одному из них. А этого у вас не получается…

— Саранча в сообществе форм корнуэлльской жизни никакой роли не играет — это доказано!

— Живая саранча — верно. Следовательно, напрашивается единственный вывод: какую-то очень важную функцию экологического равновесия Корнуэллы обеспечивает сам процесс ее отмирания! Необходимо разгадать эту загадку. И ни в коем случае ничего против насекомых не предпринимать — вот мое глубочайшее убеждение. Готовящийся удар может вызвать последствия, которые сейчас и представить невозможно!