Агентство недвижимости предлагает... (СИ) - Татьяна Лисицына

На самом деле, такое случалось крайне редко в моей жизни, случайные встречи были не для меня. Он провел рукой по моим волосам, наверно, он тоже это знал и в этот момент жалел меня.

— Наташка, ты прости меня. Ты ведь, наверное, меня за дурака считала, а я с первого дня понял, как ты ко мне относишься. Просто делал вид, потому что… — он замолчал.

— Потому что любил другую, и так было удобнее, — закончила я за него.

— Мне нравится с тобой разговаривать, мне нравится…

— Знаешь, что? — перебила его я. — Давай мы закончим этот разговор. Я поняла все, что ты хотел мне сказать, и давай сейчас я сварю кофе, и мы по-прежнему останемся старыми, добрыми друзьями.

Я накинула халат и пошла в ванную. Меня душили слезы, но я изо всех сил сдерживалась, чтобы не дать ему понять, как мне обидны его слова. Мы выпили кофе и даже о чем-то поболтали, а потом он ушел. А я, прижав к себе подушку, которая еще хранила запах его туалетной воды, зарыдала. Я потеряла его. Потеряла навсегда, потому что он меня не любит.

В таком состоянии меня нашла Ира.

— Наташка, ты что?! — она бросилась ко мне и крепко обняла, а я снова заплакала, хотя мне уже казалось, что слез у меня уже не было, но какие-то рыдания вырывались у меня из груди. Мы долго валялись на моей постели, пока я ей все рассказывала.

— Вот идиот! Да выкинь ты его из головы. И в агентство это не ходи.

— Как это: не ходи? — удивилась я. Честно говоря, я не представляла себя без любимого агентства и без ребят.

— Начнешь работать самостоятельно. Давно уже пора стать взрослой девочкой. Клиентов тебе Ричард найдет.

Обдумывая этот вариант, я даже успокоилась. Ира отправилась к себе за бутылкой коньяка и девочками, а я в это время пообещала привести себя в порядок. Я приняла душ, сначала горячий, потом холодный, потом снова горячий и холодный. Это меня немного взбодрило, и я вошла в комнату, чтобы прибраться, и мой взгляд упал на недавно купленный со сделки ноутбук. Я вспомнила, что решила стать писательницей. Мне сразу стало легче, я поняла, что смогу написать красивый роман о моей безответной любви.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Я — частный маклер

Глава 38

Прошло три месяца, я ушла из агентства и стала работать с Ричардом. Мои дела сразу пошли лучше, и я действительно смогла убедиться на собственном опыте, что работать на себя гораздо выгоднее, чем на фирме, несмотря на то, что мы весь доход делили пополам. Теперь я стала так называемым черным маклером, и мне это нравилось. Если у меня были клиенты, я ездила с ними, и мы смотрели квартиры, если работы не было, то я сидела на диване с ноутбуком и писала свой роман. Находясь дома, я успевала приготовить вовремя вкусный обед и забрать Настю с Машей из школы. Моя дочь, наконец, перестала жаловаться, что я уделяю ей мало времени. Ирина в шутку назвала этот период моей жизни — невероятные приключения иностранцев в Москве. Они, а я в основном имела дело с англичанами, были действительно забавными. Взять, например, Джеймса: из экономии он выбрал из всего относительно дешевый район Цветного бульвара, где были старые постройки. Я рассказала об этом Максиму.

— Наташа, то, что район Цветного бульвара дешевле чем другие, имеет свое историческое обоснование. В 19 веке он был одним из самых неблагонадежных районов. В переулках, выходящих на Цветной бульвар находилось много публичных домов. Подъезды этих заведений, выходящих на улицу освещались обязательным красным фонарем, а в глухих дворах ютились самые тайные притоны проституции, где никаких фонарей не полагалось, а окна завешивались изнутри. Эти годы вообще считались расцветом такого рода заведений. Так что трущобный мир на Цветном бульваре блаженствовал, а полиция занималась в основном вылавливанием революционеров, в то время как в колодец подземной Неглинки спускали трупы убитых здесь же, на темных аллеях Цветного бульвара.

— Ну, тогда ничего удивительного, что там такие странные домишки, особенно всякие Колобовские переулки, там до сих пор вечером неприятно ходить, — я вспомнила свое позднее возвращение с просмотра.

— Так что твой Джеймс просто не знает нашей истории.

— Не думаю, чтобы его это смутило. С тех пор прошло более ста лет и многое изменилось. Да, еще кроме Цветного бульвара, он еще предпочитает Сухаревку.

— Это ничуть не лучше, — рассмеялся Максим, — раньше, напротив здания Шереметьевской больницы, был самый знаменитый рынок, где сбывали краденое. Там можно было купить все что угодно, от полотен известных художников до крайне редких книг. Там…

— Хватит, хватит, — я замахала на него руками. — Рядом с тобой я чувствую себя темной и необразованной.

— Ты — замечательная, Наташка, просто ты, как и многие москвичи, совершенно ничего не знаешь о городе, в котором живешь, — он как-то особенно нежно посмотрел на меня, и я поспешно перевела разговор на другую тему.

После этого разговора, когда меня особенно доставал Джеймс своими претензиями, я про себя посмеивалась, что он не знает истории так горячо любимого им Цветного бульвара.

Сначала мы купили ему одну квартиру, потом другую, которую он стал сдавать, а потом он вдруг решил, что ему нужен офис. Мы посмотрели несколько вариантов, из которых он выбрал на мой взгляд, самый неподходящий и купил его. Самое смешное началось после, когда он стал требовать, чтобы я договорилась с другим жильцами, чтобы они тоже продали ему квартиры. На мой вопрос «зачем ему столько квартир в одном доме» он ответил, коверкая русские слова:

— Я поставлю двухъярусные койки в каждой комнате, и буду сдавать своим соотечественникам посуточно.

— И сколько будут стоить сутки? — поинтересовалась я.

— Двадцать пять долларов, — ответил он, не моргнув глазом, а я подумала «какие же они все-таки капиталисты».

Пришлось нам с Ричардом, которого я взяла в качестве охраны, познакомиться с остальными жильцами. Мне удалось продать ему три квартиры из этого дома, но остальные три семьи никак не хотели уезжать. Но они, эти иностранцы, ничего не хотели об этом слушать. Придя в очередной раз после переговоров, я сидела у Иры расстроенная и злая.

— Я никак не могу отделаться от ощущения, что, работая с иностранцами, я стала так же глупо выглядеть, как и они, — пожаловалась я ей. — Мне кажется, что у меня даже появился акцент в русском языке.

— Уж лучше бы ты, подруга, разговаривала с ними по-английски, заодно бы язык выучила.

— О чем ты? С моими-то школьными знаниями? Мы и так друг друга не понимаем. Вот что мне делать с гостиницей? Завтра Ричард будет ждать ответа, как прошли переговоры о продаже. А жильцы всем довольны и не хотят уезжать.

— Слушай, а они, эти англичане, считают, что все должны выехать только потому, что Джеймс хочет сделать гостиницу в их доме?

— Он считает, что деньги могут все, — вздохнула я. — И если он сделал им выгодное с его точки зрения предложение, то они должны немедленно собирать вещи.

— А это предложение действительно выгодное?

— Да нет, конечно. Где ты видела, чтобы от иностранцев поступали выгодные предложения? Они считают деньги вовсе не хуже, чем наши товарищи.

— Да уж, тяжела твоя доля, — Ира подлила мне еще кофе. — Но не расстраивайся ты так, что-нибудь решится.

— Слушай, а этот Ричард тебе в чем-нибудь помогает, кроме как телефоны клиентов дает?

— Ну, он иногда ходит с нами на просмотры, если клиент плохо говорит по-русски и держит их за руку во время сделки.

— Как за руку?

— У них случается нервный шок, когда они понимают, что оставили свои кровные в нашем русском банке, а документы на квартиру будут только через две недели. А на руках у них только какой-то банковский договор, в котором написано, что в случае если квартира не зарегистрирована, они могут забрать свои денежки обратно. Только они все равно не понимают, почему во всем мире деньги перечисляют со счета на счет, а у нас надо везти в чемоданчике в тот банк, в который тебе скажут. Для этого и нужен Ричард, он хлопает по плечу и говорит: «Это Россия. Здесь все так делают. Клади доллары в этот ящик, а ключ от него можешь взять себе, только ты все равно не сможешь их взять раньше, чем через две недели. Да, это Россия, здесь все так делают. Верь мне, я англичанин. Все будет хорошо».

Ира улыбнулась.

— А почему они верят этому Ричарду, как родному?

— Ну, ты бы тоже верила русскому в Америке, разве нет? У них выхода нет другого.

— Забавная у тебя теперь работенка и времени стало много свободного.

— Да уж, только знаешь, я все равно скучаю по ребятам.

Ира грозно посмотрела на меня: