Шанхайский регтайм - Picaro

Наш Абдул ответил, что не более, чем три месяца назад посетил крепость хаджи и тот находился в добром здравии. Капитан выразил странное желание навестить сего благочестивого человека раз мы будем неподалеку. Проводник ответил, что мулла нетерпим только к британским собакам, поэтому можно рассчитывать на его гостеприимство, так как Абдурахман не раз с похвалой отзывался о российском Царе. В его представлении российское противостояние британцам заслуживает одобрения со стороны каждого правоверного. Глупости, конечно, что какой-то полусумасшедший разбойник может понимать в мировой политике? Впрочем, у Дукова на сей счет особое мнение.

У меня сложилось впечатление, что господин капитан остался доволен услышанным. По крайней мере, он еще раз сказал, что мы обязательно должны посетить цитадель муллы. На это Самар рассказал, что в крепости проживает муж его родной сестры и он поможет нам с аудиенцией у хаджи Абдурахмана, так как командует у муллы отрядом всадников. На том беседа с проводником и завершилась.

Не нравится мне стремление начальства залезть в логово льва. Я, конечно, не большой знаток Востока, но два года службы, дядины рассказы, убедили меня в том, что хитрость и вероломство не зря приписываются здешним народам. Сколько налетов совершали туркмены, киргизы на наших поселенцев, сколько русских христиан были проданы в рабство на невольничьих рынках Бухары и Хивы! Сколько разбойничьих шаек до сих пор бродят по горам, в песках, и бывает совершают налеты на городские окраины. Если бы не русская армия и администрация, то эти края мгновенно бы вернулись в дикое состояние. Русские, как и британцы должны нести прогресс отсталым народам, насаждать, пусть силой, цивилизацию! Британцы преуспели в своих колониях и нам не зазорно было бы взять с них пример. В некоторых случаях патриотизм не в том, чтобы априори отвергать чужой положительный опыт, а смирить гордыню и поучиться! Так не раз говорил мой дядюшка, и я совершенно согласен с ним. Но сейчас похоже верх взяли люди наподобие господ топографов, для которых дикий туземец в зеленой чалме есть образец доблести и свободного духа. И только из-за того, что он враг Британской империи. А ведь забывают господа, что цвет кожи у русского и британца один — белый. И стоим мы на одной, более высокой ступени развития, чем пуштун, с молоком матери впитавший обычаи своего рода-племени и ненавидящий нас за христианскую веру.

Были сегодня с прощальным визитом у хана. Получили подарки: каждому офицеру по кинжалу в серебряной оправе и ножнах. Клинки из местной стали и по-видимому дрянь. Мой арабский кинжал, дядин подарок при выпуске в офицеры, гораздо красивее, а прочность и заточка у него такие, что я им с легкостью перерубал гвозди. Поручик Сибирский, когда увидел сей фокус, неделю потом за мной ходил, пытался купить, или сменяться.

Сегодня еще нужно собраться, а я опять утомился беготней и необходимостью постоянно переводить. Когда вернусь, буду молчать целыми днями. Хотя язык уже привыкает и горло не хрипит.

Соберусь, помолюсь и спать лягу."

"11 июня 1883 года

Продвигаемся медленно, так как господа топографы уделяют много времени съемкам местности. Пуштуны держатся отдельно и на все попытки нижних чинов подружиться (казаки не раз предлагали нехристям табачку) делают отрицательные жесты, стараются отъехать подальше. На обед останавливались в кишлаке у местного старосты. Его предупредили от хана, что будут проезжать важные господа, хитрец поднял на ноги всю деревню, не удивлюсь, если лепешки и рис, которые мы ели, отобран у ее жителей, да в таком количестве, что самому старосте надолго останется.

Заметил, что наш Абдул и его племянники люди здесь известные, жители здоровались с ними весьма почтительно. А после обеда к Самару выстроилась целая делегация, из услышанного я понял, что некоторые люди просят привезти всякие мелочи, а другие передают приветы своим родственникам. Так что наш проводник еще и почтальон.

Очень устал от верховой езды."

"12 июня 1883 года

Снова в горах. Поднимаемся хорошо протоптанными, но крутыми тропами. Часто встречаются люди: местные пастухи, охотники, странствующие торговцы.

Несмотря на лето, днем прохладно, а ночью просто холодно. Бурка спасает, но стараюсь ложиться поближе к костру. Среди нижних чинов заметно легкое уныние и я совершенно не удивлен, что людям надоели горы. Временами я сам с трудом удерживаюсь от того, чтобы не впасть в меланхолию.

Дуков, когда не занят съемкой, подзывает меня к себе и вместе с Понятовским мы подъезжаем к проводнику. Капитан задает ему много вопросов о нравах и обычаях, царящих в племени муллы Абдурахмана. О его проповедях против британцев. Меня эти вопросы не интересуют, я бы даже сказал, что многие просто неприятны, как и ответы. Например, Абдул рассказал про о <дин из "славных подвигов" муллы. Полгода назад во владения хаджи приехал некий европеец со слугами-индийцами. Так как селение, где он остановился, находилось неподалеку от британских владений, то поначалу его приняли терпимо и разрешили разбить лагерь рядом с кишлаком. Но уже через несколько дней туземцы проявили свою кровожадную натуру. Как я понял, вся провинность бедняги англичанина состояла в том, что беседуя со старейшинами, он имел на груди крестик. Сами дехкане убить его не решились, но сообщили мулле о госте, и он прислал к нему гонца с приглашением посетить крепость. Не заподозрив злого умысла, британец отправился со своими слугами в горы, и по дороге был убит. Злодейство списали на слуг-индийцев: люди муллы пытками вырвали у них признания, записали на бумаге и отослали британцам. Слуг же посадили в яму. Когда англичане потребовали выдать "преступников", то несчастных вывели на площадь, где подстрекаемая муллой толпа забила их камнями. Фактически только за то, что один был крещен, а другой хоть и мусульманин, но служил неверному.

Тут я не выдержал и спросил Самара не боится ли он. Ведь с ним могут поступить точно так же из-за службы нам, христианам. Проводник посмотрел на меня с нескрываемым высокомерием и ответил, он правоверный мусульманин, его ревность в вере хорошо известна, так что такого просто не может быть. При этом смерил меня весьма дерзким взглядом. Еле сдержался, чтобы не дать наглецу плетью по физиономии.

На капитана рассказ о злодейском убийстве произвел странное впечатление. Он с удовлетворенным видом переглянулся с Понятовским и продолжил задавать вопросы, как ни в чем не бывало. В глубине души я был удивлен, не побоюсь сказать, такой глупостью. С этого момента я ощущаю между нами не просто дистанцию, приличествующую подчиненному и начальнику, малознакомым людям, но настоящую пропасть в жизненных ценностях и взглядах.