нУндарун - Ирина Сидоренко

— Я тебя люблю, — снова отчётливо произнёс он.

Она запустила в него огромным огненным шаром, стараясь заставить его замолчать.

Он увернулся.

— Даже так, — крикнул Мизраэль. — Я всё равно тебя люблю!

Светящиеся клинки полетели со всех сторон. Один из них прошил его плащ, рассыпаясь водопадом острых искр; второй задел бедро.

Юноша ухватился за свежую рану, заставляя кровь остановиться.

— Я тебя люблю! — Мизраэль кричал изо всех сил.

— Хватит! — застонала она. — Я могу изменить этот мир! Я изменю этот мир! Избавлю его от несправедливости! От несовершенства! От неравенства! Я не добро и не зло. Я выше добра и зла. Я — сила! Ты не можешь мне воспрепятствовать!

— Могу и, клянусь, я сделаю это! — он медленно приближался к ней, и она не знала, что ей делать. — Я сделаю это ради тебя. Потому что я тебя люблю.

Он был совсем рядом. Она видела на его руках кровь. Его ничто не могло остановить. Она заглянула в его глаза — и её испугало то, что она там увидела.

Что-то такое огромное, необъятное, что по сравнению с ним всё вокруг померкло. Настолько сильное, что даже она не могла этому противиться. Судьба мира по сравнению с этим была ничтожна. Оно превращало жизнь в пустяк; перед лицом этого страх смерти становился смехотворным. Нечто непонятное, всеобъемлющее.

Святое.

Она сжалась, не понимая, как ей может быть это недоступно. Она всемогуща! Она может изменить мир, и никто не посмеет ей помешать! Никто — кроме него. Он и это непостижимо могущественное, чудовищное и прекрасное… чувство.

По её телу пробежала дрожь. Она поняла, что это. Она вспомнила.

Мокрая после дождя земля под ногами. Высокое небо в прорезях рваных туч. Дрожащий огонёк садящегося солнца…

Скамья. Холодный мрамор. Фонтан с журчанием воды. Резной лист плюща, переливающийся всеми цветами радуги.

Законы времени.

По её щекам побежали слёзы.

Она была побеждена его глазами, в которых полыхало до боли настоящее, живое чувство.

Она была побеждена.

— Мизраэль? — прошептала она.

Он притянул её к себе. Он знал, что нужно делать дальше. Ради этого мира. Ради неё.

Вокруг них мерцали синие бабочки. Сила быстро перетекала в него, наполняя светом каждую клеточку его тела. Он чувствовал невероятное могущество. Не было преград его силе. И он был способен на всё…

Ему вдруг показалось, что сила наполнила его, как вино наполнило бокал — до краёв. Её было так много, что он едва выдерживал — однако его губы всё так же настойчиво прижимались к её губам.

Он чувствовал, как кости плавятся внутри его тела, где, не находя выхода, бушевала сила. Её сила.

Кожа болела от напряжения, будто еле сдерживая рвущуюся наружу мощь. Внутри кружились смертоносные вихри. Он ощущал их дыхание. Казалось, от его тела расходятся мощные взрывные волны.

Он ещё держал её, из последних сил стараясь впитать как можно больше её силы.

Она слабела в его руках. У неё подгибались колени, кружилась голова.

Он отстранился.

Она вздрогнула и открыла глаза.

Он не мог…

Только не это!

Слияние Сил.

Она видела, как его тело сжимается, корчится в судорогах, пытаясь выдержать огромную силу, к которой было так непривычно.

Летия росла с этой силой. Пусть она была скрыта, но она находилась внутри неё.

Девушка успела привыкнуть к ней и теперь, когда её не стало, внутри была незаполненная пустота.

Но Мизраэль…

Его тело, его физическая оболочка — не выдержит.

Девушка смотрела на него. Она не могла издать ни звука, не могла вздохнуть, не могла даже сформировать мысль.

Она знала, что не сможет ему помочь.

Она знала, что это его выбор.

По её щекам покатились слёзы, но она их не чувствовала.

Внутри неё всё сжалось и скорчилось, так же, как и тело Мизраэля перед её глазами. Он не мог вынести невозможно огромную силу. Она не могла понять его решение.

Мизраэль выпрямился, прилагая огромные усилия. Он не мог сдержать дрожь, но всё же стоял прямо. И так близко, что она могла дотронуться до него.

Он печально посмотрел ей в глаза, улыбнулся и прошептал:

— Летия… помни… я тебя люблю…

И, в последний раз вздрогнув, рассыпался шлейфом ярких светло-фиолетовых искр.

Эпилог

Было холодно и тихо.

И пусто.

Небо ещё пылало. Зарева далёких пожаров вспыхивали где-то за горизонтом.

Девушка медленно осмотрелась. Вокруг не было ни души.

Где она? Как она здесь оказалась?

Здесь…

Недавняя схватка.

Неравная.

Она медленно шла по обгоревшему полю, переступая через завалы мусора. Неужели это всё натворила она одна?

А где все боевые маги? Куда они подевались?

Кажется, среди них была и Ренет?

Где она сейчас?

Девушка думала о каких-то мелочах, чтобы не думать о нём. Потому что она знала, что он…

Было больно, когда она думала о нём. Ни одни боевые чары не могли причинить ей такой боли. Боли, которая говорит о смерти надежды — смерти с каждым новым шагом.

Он не…

Он не…

Он жив!

Жив!..

И всё же…

Не может быть…

Отчаяние.

Тоска. Всеобъемлющая, смертельная тоска.

А сразу за ней наступил холод и — удивление.

Что-то изменилось.

Девушка оглядывалась вокруг.

Что?

Мир? Она сама?

Её магические формулы не действуют.

Но как?..

Летия остановилась. Магия была повсюду. Вокруг в воздухе, и в каждом листике, и в каждом камне — и в ней самой.

Она подумала о саде — и мгновенно оказалась там, у фонтана, где Мизраэль впервые…

Сердце сжалось: его имя отдалось болью в каждой клеточке её тела.

Мизраэль…

Летия закрыла глаза. Она видела перед собой его бледное тонкое лицо, взволнованные, острые глаза, нахмуренные брови; она чувствовала его сильные руки и горячее дыхание; она вспоминала его решительность, твёрдость, благородство…

… Пустые даже имели возможность воскрешать из мёртвых…

Девушка открыла глаза; она была одна в саду, наполненном тихим шорохом листвы и спокойным журчанием воды в каменной чаше.

Она села на скамью, запрокинув голову назад. Посмотрела в небо влажными глазами.

Мыслей не было, голова глухо звенела. Она ничего не ощущала — только странное тревожное чувство, от которого в горле стоял комок, и словно хотелось плакать.

Но и слёз тоже не было.

А глаза жгло.

Ни весело. Ни грустно.

Никак.

В душе была пустота, от которой хотелось умереть.

И всё же что-то, словно лёгкое воспоминание, коснувшееся её губ, заставило её на мгновение забыть о пустоте.