Аккадская формула - Таисий Черный

о том, не буянил ли ночью арестованный? Дежурный лишь пожал плечами и коротко ответил: никак нет – спал, как убитый, ни разу не проснулся.

– Понятно, спасибо, – кивнул Альфред и направился к стеклянной загородке, где находился шеф. Зайдя, он поздоровался и потребовал комнату для допросов, доктора и по прибытии последнего велел привести заключенного. Шеф выразительно заморгал:

– А доктора зачем? У вас мигрень, осмелюсь спросить?

– Нет. Это для арестованного. Он вчера был не совсем вменяем, видите ли…

– Вот как?– удивился шеф, – А ребята ничего такого не докладывали. Сказали, что взяли его сонного, видать выпившего, а более – ничего такого.

– Я знаю, спасибо, – сухо ответил Альфред. – Так могу я рассчитывать на вашу помощь?

– О, да, разумеется, – шеф тотчас схватил со стола бронзовый колокольчик.

На пороге появился младший констебль. Вытянувшись, и козырнув, он выпалил:

– Чего изволит господин шеф полиции?

– Вот что, Джозеф… Сходи-ка ты на улицу Стекольщиков. Там найдешь дом двадцать три. Спроси доктора Вейхснера. Если он не занят чем-то срочным, привези его сюда. Скажи, что он мне очень нужен. Все понятно?

– Так точно! – выпалил Джозеф, и, развернувшись на каблуках, двинулся к двери.

– Ну, а мы пока что могли бы и кофе выпить, если не возражаете. Потом, боюсь, совсем времени не будет… – шеф изо всех сил пытался быть любезным, но, надо сказать, что получалось это с некоторой натяжкой.

– Благодарю вас,– ответил Альфред, – вы очень любезны.

Шеф снова позвонил в бронзовый колокольчик, и на пороге тотчас появился другой констебль. Он был постарше прежнего, и, видимо, опытнее. Когда он вошел, то лишь вопросительно поднял брови, мол, чего изволите?

– Улрич, попросите, пожалуйста, фрау Таттенбах приготовить нам по чашке кофе.

Констебль понимающе кивнул и удалился.

Спустя минут десять дверь без стука отворилась и на пороге возникла важная, словно сам господин префект, фрау Таттенбах с большим подносом. Не ответив на приветствия, она лишь поставила поднос на стол, и высокомерно кивнув в сторону шефа, удалилась.

Альфред и шеф полиции растянули кофепитие не менее чем на полчаса. Печенье, поданное фрау Таттенбах, было, как и в прошлый раз выше всяких похвал, да и кофе, надо сказать, был просто отменный. Однако это обстоятельство никак не повлияло на состояние беседы. Обычно, когда кофе хорош, а говорить особенно не о чем, беседа перетекает куда-то в горы Бразилии или Эфиопии, и собеседники начинают живо обсуждать сорта кофе, способы его прожарки и приготовления. Но тут беседа явно не клеилась. Альфред и шеф по большей части лишь обменивались короткими замечаниями, относительно новостей из утренних газет, вроде:

– Нет! Ну, каков этот граф Циммерман!– восклицал шеф.

– Да, уж! – Довольно пресно отвечал Альфред. – Уложить на дуэли племянника самого герцога! Это, уж совсем…знаете ли…

И затем снова следовала неловкая пауза, в которой собеседники как-то нарочито значительно разглядывали содержимое кофейной гущи в своих чашках.

Шеф видимо, «разрывался» между необходимостью обхаживать важного гостя, и той кипой работы, которую нужно было, во что бы то ни стало разгрести в самое ближайшее время. Наконец, после короткого стука в стекло загородки, на пороге появился господин средних лет, высокий и стройный. На нем был немного старомодный, но вполне приличный коричневый костюм, белоснежная накрахмаленная сорочка и черный галстук. Очевидно, это и был доктор. Шеф выдохнул с явным облегчением и, выразив надежду, что далее его помощь, вероятно, больше не нужна, попросил разрешения откланяться, однако он тотчас спохватился и добавил, что если геру фон Ланге что-нибудь понадобится, то он всегда здесь и готов к услугам.

– Ах, да, простите! – Шеф немного артистично приложил руку ко лбу и вышел из-за кофейного столика. Встав между доктором и Альфредом, он торжественно изрек, – Доктор Вейхснер, разрешите вам представить: старший дознаватель Министерства Альфред фон Ланге! Герр фон Ланге, разрешите представить вам известнейшего в нашем городе доктора Эммануила Вейхснера.

– К вашим услугам, – слегка поклонившись, любезно сказал Альфред.

– Весьма приятно, но, видимо, это я здесь к вашим услугам, не так ли? – губы доктора тронула несколько прохладная улыбка.

– Да, конечно. У меня к вам небольшая просьба. Не могли бы вы освидетельствовать арестованного?

– В каком смысле?– спросил доктор.

– Ну, во-первых, внешний осмотр: ссадины, синяки и прочие следы травм. Во-вторых, его душевное стояние.

– Понятно. Разумеется. А где пациент?

– Его скоро приведут, пройдемте в комнату для допросов, если не возражаете, – Альфред открыл перед октором дверь.

– Ну что ж, извольте.– Доктор кивнул и вышел из кабинета.

Отворяя дверь в допросную, Альфред про себя отметил удивительную расторопность здешней полиции: арестованный был уже доставлен и сидел за столом на табурете. Это был человек чуть выше среднего роста, лет сорока или чуть больше. Был он худощавого телосложения и с довольно резкими чертами лица. В его черных волосах и в эспаньолке кое где уже были видны седые волоски. Костюм на нем был и в самом деле довольно дорогой, но после столь бурной ночи он уже совсем не выглядел элегантно. Арестованный был спокоен, словно он находился не в полиции, а на каком-то светском рауте. Он даже немного скучал. Двое конвойных стояли по бокам, на расстоянии вытянутой руки от арестованного.

Доктор провел осмотр довольно быстро, написал требуемые для протокола справки и попросил разрешения откланяться. Провожая доктора, Альфред вышел в коридор и капнул на руки «бальзам откровенности», приготовленный накануне Маркусом. Затем, он снова вернулся в допросную.

– Итак…– начал Альфред, улыбнувшись, и открывая папку с только что заведенным делом.– Начнем, пожалуй… Ваше имя и фамилия.

– Золтан Ковач. – Ответил арестованный спокойно.

– Что такое? – Альфред не смог скрыть своего недоумения и возбуждения.– Вы Золтан Ковач? Документы у вас есть какие-нибудь?

– Ну да, моя фамилия – Ковач. Но документов у меня с собой нет. А в чем дело, собственно? – На этот раз удивился арестованный.

– Нет, ничего,– Альфред уже взял себя в руки.

– Дата рождения.

– 25 июня, 1748 года,– уже менее спокойно ответил арестованный.

– Род занятий… – Альфред спрашивал и записывал, одновременно пытаясь успокоить сердце, пытавшееся словно бы пробить в груди дыру.

– Старший архивариус при магистрате.

– Понятно. А вас не удивляет, господин Ковач, что вы оказались под арестом?

– Не знаю… Я вчера, признаться, выпил лишнего … Видимо, отделал кого-то по пьяне? Так? Готов извиниться… ну и возместить, если требуется…

– Да нет, – хмыкнул Альфред, – тут дело, пожалуй, посерьезнее пьяной драки будет. Вам известны эти предметы?– он высыпал на стол пригоршню золотых монет.

– Ну и что? Деньги как деньги, – Ковач пожал плечами.