Первые семь чудес, Ближний Восток и Средняя Азия - Кир Булычев

его, ни мечетей, ни мавзолеев, ни дворцов. И всё-таки, когда к вечеру жаркого, длинного, пыльного дня испанское посольство ко двору великого Тимура увидело вдали Самарканд, рыцарь был поражён. «Столько здесь садов и виноградников, что, когда подъезжаешь к городу, — писал он, — видишь точно лес из высоких деревьев и посреди него сам город».

Посольство вступило в удивительный город, неповторимый, несравнимый ни с одним городом Средневековья. Шёл 1404 год. Железный хромец Тимур, завоевав полмира, согнал в новую столицу рабов: художников, архитекторов, каменщиков, резчиков по дереву, ювелиров… Власть Тимура была велика, могущество необъятно, гордыня необузданна. Деревни вокруг Самарканда были переименованы. Отныне звались они так: Багдад, Каир, Дамаск — величайшие города мира должны были казаться деревнями по сравнению со столицей Тимура.

Над Самаркандом висела пыль строительства — стояли в лесах мавзолеи Шахи-Зинда, вереницы рабов несли кирпич на стены мечети Биби-Ханым, искусные хорезмские мастера клали на раствор плитки на Регистане. Город был охристым, а голубые и синие изразцы мечетей и квадраты прудов-хаузов казались кусками неба, брошенными на жёлтую землю. Вокруг шумели тринадцать садов — широкое зелёное кольцо. Самый большой из них — Баги-Джехан — был настолько обширен, что, уверяют летописцы, однажды лошадь архитектора заблудилась там и нашли её только через месяц.

Но Тимур умер, прошло ещё несколько десятков лет, и потомки его перенесли столицу государства в Бухару. Остались лишь здания, возведённые мастерами, имён которых никто не знает. Но слова самаркандского историка, сказавшего о мечети Тимура: «Поистине дела наши указывают на нас», — справедливы. Дела пережили и великую империю, и людей, которые её создавали, и память о завоеваниях и битвах.

…Если вам когда-нибудь приведётся сойти с самолёта или автобуса в сегодняшнем Самарканде, вы вспомните слова испанского рыцаря: «Столько здесь садов и виноградников…»

Самарканд — город большой, современный, со своим университетом, школами, театрами, зелень давно пришла на его обычные заасфальтированные улицы. И всё-таки Самарканд Тимура жив, и удивительно естественно вплетается силуэт сказочных мечетей в его современный облик.

Сады, как и пятьсот лет назад, окружают его зелёным поясом. Но это не те сады, что видел Рюи Гонсалес де Клавихо. За многотысячелетнюю историю города сады не раз вырастали вокруг него и не раз город превращался в пустыню.

Огромный голый холм к северу от города — это всё, что осталось от Афрасиаба, предка Самарканда, ровесника Древнего Рима. Пятнадцать метров культурных слоёв, черепков, кирпичей — это рай для археологов, это также и рассказ о многих столетиях жизни Афрасиаба. У его стен стояли армии Александра Македонского, сюда приезжали кушанские цари и отряды первых халифов. Ещё в античную эпоху в Афрасиабе был построен свинцовый водопровод, который в течение веков подавал воду к цитадели. Раскопки обнаружили остатки роскошных дворцов и мавзолеев…

В 1220 году город постигла страшная катастрофа — монгольское нашествие. Город сопротивлялся и был уничтожен так, что на поверхности земли не осталось ровным счетом ничего — срыты были крепостные стены, разрушен водопровод, сожжены дома и дворцы. В течение ста пятидесяти лет город влачил жалкое существование, и там, где шумели сады, уже ворошились песчаные барханы.

Но с конца XIV века всё изменилось. День, когда Тимур решил сделать Самарканд своей столицей, стал днём второго рождения города. За какие-нибудь двадцать-тридцать лет Самарканд и в самом деле превратился в столицу Азии, центр торговли, ремёсел, в повелителя судеб далёких и близких народов. И снова разрослись сады.

Смерть Тимура ещё не означала смерти Самарканда. В правление Улугбека, внука Тимура, в Самарканде было построено, пожалуй, не меньше, чем во времена великого деда. При Улугбеке, удивительнейшем из монархов, учёном, астрономе, гуманисте, были сооружены многочисленные медресе — Самарканд превратился в центр азиатской культуры.

Только сравнительно недавно учёным удалось обнаружить крупнейшее из созданий Улугбека — его обсерваторию. О ней многое известно: и то, что там трудились лучшие умы эпохи, и то, что, несмотря на отсутствие телескопа в обсерватории, под руководством самого Улугбека была составлена «Книга звёздных таблиц», не потерявшая своего значения до сего дня. Но об этом особый разговор…

Даже после того как столица была перенесена в Бухару, в Самарканде не прекращалось, хотя и велось в меньших масштабах, строительство. Есть в нём мечети и мавзолеи, относящиеся и к XVI, и к XVII векам, но всё-таки основные шедевры его архитектуры связаны со временем Тимура и Тимуридов.

У каждого, кто побывал в Самарканде, есть особенно полюбившиеся места. Одному снятся развалины грандиозной мечети Биби-Ханым. Другой вспоминает квадрат Регистана, обнесённый тремя медресе. Третий на всю жизнь запомнил гордую простоту мавзолея Гур-Эмир. И трудно спорить, и нельзя спорить.

А всё-таки я посмею признаться в своей страсти. Я готов снова и снова приезжать в Самарканд для того только, чтобы вернуться в тишину Шахи-Зинда, волшебной улицы мавзолеев. Шахи-Зинда не может похвастаться размерами или величием замысла. Да эту улицу никто и не замышлял — ансамбль возник сам по себе, строили его сотни лет, мавзолей за мавзолеем.

Шахи-Зинда значит «Живой царь».

Культ его существовал издавна, задолго до прихода ислама, ещё во времена расцвета Афрасиаба, и был настолько популярен, что проповедники ислама сочли за лучшее не бороться с ним, а использовать во славу новой религии. Так была создана легенда о Мохаммеде Кусаме Ибн-Аббасе, двоюродном брате пророка.

Легенда говорит, что войско Мохаммеда Кусама было застигнуто неверными в святую минуту, когда все воины стояли на коленях и совершали намаз — молились. Неверные воспользовались временной небоеспособностью противника и всех магометан зарубили. Остался без головы и Мохаммед Кусам Ибн-Аббас. Но, потеряв голову, он не растерялся. Взял голову в руки и спустился в глубокий колодец, откуда прошёл в рай, где и обитает до сих пор. Многие герои пытались спуститься в этот колодец, чтобы выведать тайны обезглавленного царя.

Мазар, гробница, вернее, кенотаф, то есть ложная гробница (настоящий Мохаммед Кусам никогда не бывал в Самарканде), и стала первым мавзолеем комплекса гробниц Шахи-Зинда. Погребение возле могилы святого должно обеспечивать дополнительные блага на том свете, и потому многие вельможи и муллы старались добиться права быть похороненными там. Удавалось это очень немногим, но эти немногие были богаты и знатны, и мавзолеи их — лучшие в Средней Азии.

Шахи-Зинда строился дважды. В первый раз — до монгольского завоевания. Улица мавзолеев круто спускалась от мазара Мохаммеда Кусама, и автор «Сахарной книги истории Самарканда» подробно описывает молитвы и обряды, которые нужно произвести, если ты идёшь от гробницы к гробнице. Археологами найдены лишь