Хадамаха, Брат Медведя - Кирилл Кащеев

– Десять! – выкрикнул стражник с кнутом, напоследок с оттяжечкой проходясь по спине своего тщедушного собрата, и с чувством выполненного долга свернул плеть. – Ну, чего лежишь, вставай, а то решу, что тебе тут у меня понравилось! – и он гулко захохотал.

Выпоротый всхлипнул, поднял голову… Торопящийся к воротам мальчишка встал как вкопанный, увидев хорошо знакомую физиономию.

– Э-э… Здравствуй, – сдавленно пробормотал Пыу, торопливо делая вид, что на топчан для порки он так, просто отдохнуть прилег. Целый День в трудах да в заботах, дай, думает, полежу чуток, а тут и топчанчик такой удобный… ох, занозистый… – А я тут это… вот… по службе… – забормотал Пыу, суетливо хватаясь за одежду.

– Непростая у вас, гляжу, служба, дядька Пыу, – невозмутимо протянул Хадамаха. – Ответственная – за все отвечать приходится.

Пыу кинул на него злобный, как у затравленной крысы, взгляд, но сказать ничего не успел.

– Эй, ты! Ты – Пыу? – раздался повелительный голос, и сверху спланировала незнакомая жрица с туго скрученным берестяным свитком в руках. – Говорят, голос у тебя зычный, – и не дожидаясь ответа, приказала: – Возьмешь било, пройдешься по площадям – надо Храмовый указ огласить.

– Как же я, госпожа жрица, и било таскать буду, и указ оглашать? – заныл Пыу. Жрица гневно нахмурилась, и тщедушный стражник торопливо зачастил: – Я к тому, пусть со мной вот этот парень пойдет, он видите, какой здоровый, ему било как раз по руке… и по уму, – бросая на Хадамаху злорадный взгляд, оскалился Пыу.

Хадамаха аж задохнулся – от злости на самого себя. Нашел, дурень таежный, время над Пыу насмехаться! А тот и сквитался сразу, гад: словом не смог – подлостью достал! И не скажешь ведь жрице, что ему надо черного шамана, виновника всех бед Югрской земли искать: за ересь про Черных не то что под порку – на костер угодить запросто!

– Я… Госпожа жрица, я не могу! – взмолился мальчишка. – Мне… Меня… Меня сюда госпожа жрица… другая госпожа жрица, не вы, госпожа жрица… вызвала, я к ней явиться должен! – в мгновенном наитии выпалил он.

– Какая еще другая госпожа жрица? – раздраженно переспросила та.

– Ну, такая… – промямлил Хадамаха, вдруг с ужасом сообразив, что понятия не имеет, как зовут «его» жрицу, фанатку каменного мяча. – С голубыми волосами…

– Исчерпывающая примета, – фыркнула жрица, тряхнув голубой с проседью шевелюрой. – Ну-ка, без разговоров, взял било, и пошел! – кивая на стоящее в нише у ворот било, раздраженно рявкнула она. – А ты держи указ, – она сунула свиток в руки Пыу.

Все еще злорадно скалясь, Пыу развернул бересту… и вдруг ухмылка медленно сползла с его лица. Пыу поднял на жрицу круглые от удивления жалобные глаза:

– Тут это… Написано… Девица тринадцати Дней отроду, именем Аякчан, на самом деле… никакая не храмовница?

Уже собравшаяся взлетать жрица разозлилась окончательно:

– Читать не умеешь? В шаманской школе плохо учился? Раз написано, значит, так и есть!

Пыу стиснул свиток так, что хрупкая береста треснула по краям.

– Так ежели она разбойница! Ежели она не настоящая жрица! – с гневной страстью вскричал он. – На что ж мне по ее приказу десять плетей отвесили?

Жрица взмыла в воздух и уже оттуда одарила Пыу совершенно ледяным взглядом:

– Как вернешься – передай, чтоб отвесили еще десять. За пререкания со жрицей и обсуждение приказов Храма! А то можешь прямо сейчас попросить, чтоб два раза не ходить!

Свиток 13,

о странных делах в кузнечной слободе

– А, Хадамаха, и ты здесь, – мрачно буркнул дядя. За спиной у него переминался еще один стражник из городских – в лицо Хадамаха его знал, а как зовут, не помнил. – А нас к вам – сопровождать. Этого вот… – старательно не глядя на Пыу, дядя лишь дернул в его направлении головой. – С Храмовым указом.

– И поротой задницей, – тоже не глядя на Пыу, пробормотал напарник. Губы его подрагивали в едва заметной ухмылке.

– Прислали, так и сопровождайте! – рявкнул Пыу, задирая острый носик и изо всех сил выпячивая грудь. – Нечего Храмовые приказы обсуждать!

– Да что ты, мы об таком и думать не смеем! – с деланым испугом замахал на него руками дядя. – Знаем уж, что за обсуждение Храмовых приказов бывает – не то что с нами, бедными городскими, а даже с храмовыми стражниками! С десятниками! Весь Сюр-гуд уже знает!

– И мамаша твоя тоже? – мгновенно помрачнев, буркнул Пыу.

– Как мамаша узнает, так весь Сивир-средний заговорит, – «подбодрил» его дядька.

– И в Верхнем с Нижним отзовется. Станешь трехмировой знаменитостью, – подключился напарник.

Хадамаха раздраженно поморщился. В другое время он и сам сказал что «приятное» Пыу, но сейчас не до того! Знали бы дядька с напарником, что он знает, не шутили бы насчет Нижнего мира!

Зажав тарелку медного била под мышкой, чтоб не брякала, Хадамаха поравнялся с дядей.

– Что творится? – тихо-тихо спросил он. – Никогда раньше для чтения Храмовых указов сопровождение не присылали. Да еще с оружием, – едва заметным кивком он указал на копье у дядьки на плече. – И патрули…

Может, кому и сдавалось, что жизнь в городе идет как обычно, но Хадамаха четко видел: стражницких патрулей стало вдвое больше. Не иначе как тысяцкий всех вызвал. А еще над улицами парами, а то и тройками пролетали жрицы, цепко и внимательно вглядываясь в людей внизу.

– Да куль его знает, что происходит! – в досаде ответил дядя. Бросил настороженный взгляд на шагающего впереди Пыу – у того аж уши назад вытягивались в попытках разобрать, о чем говорят за спиной. Дядя предусмотрительно понизил голос до беззвучного шепота, отлично зная, что Хадамаха его услышит. – Тысяцкий в храм на совет уехал, и нет его до сих пор, ничего толком не известно! Только приказ пришел патрули усилить да голубоволосые носятся по городу как подпаленные! Недочет у них по верховным жрицам вышел. – Теперь он вообще едва шевелил губами. – Вошла в покои Айгыр, а вышла Демаан. Куда Айгыр делась, не знает никто – пропала!

Умгум, а теперь и Демаан пропала, только знает об этом пока один Хадамаха!

– Грохотало в покоях-то у верховных, – продолжал дядя. – Даже поговаривать начали, что нет больше Айгыр: слишком большую дозу Огня взяла и не справилась – погорела вчистую, и пепла не осталось!

– Для жриц дело обычное, – напряженно хмурясь, обронил Хадамаха.

Дядя покачал головой:

– Для обычных жриц, оно конечно, а тут все-таки верховная. Тысячу Дней она свою меру Огня знала, технику безопасности свято, по заветам Храма, блюла, а к нам в глушь залетела и сорвалась невесть с чего?

– Почему… тысячу Дней? – удивился Хадамаха.

Дядя покосился на него с любопытством:

– Не слыхал? Болтает народ, будто четыре верховные от самого основания Храма, еще с Кайгаловых войн при Голубом огне состоят. Может, и врут, конечно…

Хадамаха невольно помотал головой. Жрицы тысячедневной давности и объявившиеся через тысячу Дней Черные – все вместе увязывалось в тугой клубок. И единственной ниточкой, чтоб размотать его, оставался подозрительный хант-ман с приятелями! А он тут таскается с дурным билом за придурковатым Пыу!

– Что вы там тащитесь! – отчаявшись подслушать почти беззвучный разговор, прикрикнул Пыу. – Вперед давай с билом, будешь мне путь расчищать! – с важностью добавил он.

– Бом-м! – Пыу подскочил от грянувшего прямо над ухом медного раската. Колотя молоточком в медную тарелку с такой силой, будто это была похожая на шишку головенка Пыу, Хадамаха выдвинулся вперед. Оглушительный грохот катился над толпой, и торговая площадь начала стихать. Лица одно за другим поворачивались к Хадамахе.

– А ну посторонись, орясина таежная! Тебе кто разрешил вперед Храмового глашатая вылезать? – злобно прошипел ему в спину Пыу.

– Так вы ж сами сказали – вперед иди! – на этот раз всерьез растерялся мальчишка.

– А ты и рад! Только и мечтаешь на себя внимание начальства обратить! – фыркнул Пыу и вскочил на помост глашатаев, многозначительно вздымая свиток над головой. – Слу-ушайте, люди Сивира, слу-ушайте! – аж приподнимаясь на носки от чувства собственной значимости, проорал он. – Разыскивается девица, именем Аякчан, тринадцати Дней от роду, мошенница, имеющая наглость выдавать себя за ученицу Огненного храма! С нею – южанин да хант-ман лесной…

Хадамаха уставился Пыу в затылок. Он как-то совершенно не задумывался, какой именно указ собирался читать щуплый десятник. Жрицы уже знают про странную троицу? Только считают главной не черного шамана, а девчонку? Ну и ладно! Главное, ему есть с кем поделиться своими безумными догадками. Сейчас крикнет «Именем Храма!» и первой же попавшейся жрице расскажет, что троица разыскиваемых преступников остановилась в кузнечной слободе. Мига не пройдет, как туда помчится целая стая голубоволосых! А с черным шаманом они уж как-нибудь совладают – тысячу Дней назад справились и сейчас не сплошают. И больше этот проклятый никого не скормит своим нижнемирским тварям! Чэк-наи прекратятся, мэнквы пропадут – жизнь нормальная вернется! Хадамаха завертел головой, отыскивая ближайшую жрицу. Как не надо, они точно вороны над головой носятся, а как надо – ни одной! Ему показалось, что возле прилавка со всякой девчоночьей ерундой, вроде бус и платочков, промелькнул сполох голубых волос.