Поймите меня правильно - Питер Чейни

Я засунул портфель под мышку и прислушался. Через открытую в спальне дверь был слышен голос Жоржетты. Она уже связалась с Зелларой. Жоржетта отлично выполняет задание. Весьма искренне разыграла, как будто страшно испугалась. Она во весь голос кричала в аппарат и, казалось, вот-вот сойдет с ума. Я слышал, как она говорила Зелларе о самолете и прочем. Потом я услышал:

— Да, да, понимаю. Мне нужно поехать в Невилль около Парижа, спросить там местного доктора…

Я плюхнулся в кресло. Что ж, у меня есть все основания веселиться.

Мы установили связь, и если счастье мне улыбнется, я ухвачу эту крысу Ятлина за самое больное место.

Я взял телефонную книгу, нашел номер телефона старого агента Федерального бюро в Чикаго. Когда меня с ним соединили, я назвал свое имя.

— Слушай, — сказал я ему. — У меня в руках папка, запечатанная федеральной печатью. В ней находятся очень важные документы, из-за которых может начаться по крайней мере пятнадцать войн и две революции. Приезжай-ка сюда за ними, потому что мне нужно срочно на самолете смываться в Нью-Йорк. А ты возьми другой самолет, дуй в Вашингтон и передай эту папку лично в руки Эдгару Гуверу. И кроме него, никому на свете. Понял?

Он сказал, что понял и сейчас приедет.

Я налил себе стаканчик. В комнату вошла Жоржетта и, остановившись в дверях, смотрела на меня.

— Жоржетта, — сказал я ей, — кажется, мы выиграли это дело. Соберите-ка вещички, бэби, мы с вами кое-куда поедем. Я заказал самолет, и мы немедленно отправимся в Нью-Йорк и сразу на океанский пароход.

У нее был смертельно усталый вид. Могу понять, что она чувствует.

— Я очень рада, Лемми, — сказала она, подошла ко мне и подала руку. И тут же грохнулась в обморок, но я все-таки успел ее вовремя подхватить.

Да, хороша красоточка! Даже в обмороке она была красавицей.

ГЛАВА 10

ВЫ УДИВИТЕСЬ

Кажется, я говорил вам, ребята, что люблю лежать на спине и основательно все обдумывать.

Можете поверить мне на слово, на пароходе у меня было достаточно времени для этого занятия.

Пожалуйста, не думайте, что я хоть на минутку надеялся, будто это путешествие окажется приятной морской прогулкой со стопроцентной девочкой Жоржеттой, палубным теннисом, выпивками в баре, променажами на палубе со всеми вытекающими из прогулок при луне последствиями.

Ничего подобного. Я ведь еду под именем Тони Скала и где уж мне разгуливать по пароходу в компании с Жоржеттой, чтобы какой-нибудь тип, находящийся на борту, узнал во мне Лемми Коушна.

Вот так-то!

Вот уже пять дней, как я томлюсь в каюте и хожу по палубе только глубокой ночью, когда меня никто не может увидеть, и развлекаюсь только тем, что пытаюсь догадаться, сколько парней увивается вокруг Жоржетты и как она себя ведет без моего присмотра, зная, что муженек ее отправился на тот свет, и с его стороны ей уже не приходится ожидать никаких неприятностей.

Нет, вы подумайте только, как мне не везет. Ведь именно я пристрелил Джека, а теперь вынужден скрываться в каюте и от скуки ковырять в зубах и напевать песенку «Интересно, кому досталась моя дамочка».

Да, должен признаться, времени для размышлений у меня более чем достаточно.

Отличная ночь. Я подхожу к иллюминатору и выглядываю. Море мне показалось очень красивым. Из танцевального салона доносились звуки очаровательной мелодии, наигрываемой пароходным джазом. Эта мелодия почему-то навеяла на меня мысли о Жоржетте.

Вы, вероятно, ребята, подозреваете, что я слегка врезался в эту дамочку. Что ж, может быть, вы и правы. Девчонка, что надо! И внешность хороша, и череп варит нормально, и не трусиха.

Одним словом, девчонка, с которой я на склоне лет охотно поселился бы где-нибудь в тиши и завел птичью ферму.

Я думаю, именно эту профессию изберу себе после того, как устану в конце концов гоняться по всему свету за всякими мошенниками и убийцами. И я решил в тот прекрасный день, когда будет закончено это дело, обязательно сделать Жоржетте предложение. Хотя, может быть, в ответ получу удар по роже.

Меня также очень волновали мысли о том, что я буду делать по приезде в Париж.

Вот вы подумайте сами. Мне ведь нужно очень тихо и осторожно проделать всю работу, чтобы меня никто не заподозрил в чужой стране, нужно следить за Жоржеттой и во что бы то ни стало достать грирсоновскую половину формулы.

Безусловно, Ятлин сейчас уже в Париже. И если он или ребята, которые там на него работают (я уверен, что у него там целая куча мальчиков), так вот, если они пронюхают, что я тоже приехал в Париж, они изрешетят мое тело дырами так, что я буду похож на вышитые «ришелье» салфетки тетушки Мабель, которыми она укрывает спинки кресел и диванов.

Но главное, что меня беспокоит, это Жоржетта. Ведь когда мы приедем в Париж, девчонке придется вести игру с огнем в одиночку.

Ей одной придется связываться с явочным местом Ятлина и К°. Может быть, все они будут там, а может быть, Жоржетта встретится там с одйим из членов шайки, который и сведет ее после проверки с Ятлином.

Вот будет здорово, если в Тони Скала кто-нибудь из ребят Ятлина узнает меня.

Значит, какой бы план наших действий в Париже я ни придумал, выполнять его будет одна Жоржетта, и так будет до тех пор, пока не подскажет мне, где и за что можно уцепиться, чтобы закончить дело. И тогда уж я все возьму в свои руки.

Я налил себе виски, завел граммофон и старался успокоить себя мыслями, что очень скоро смогу начать действовать. Стюард сообщил: завтра к вечеру мы приедем в Гавр, Франция.

Я что-то начал немного волноваться, не знаю почему. Меня это малость удивляет, я никогда не волнуюсь.

Кто-то постучал в дверь, вошел стюард и сказал, что старший радиотехник хочет поговорить со мной. Потом пришел лейтенант из радиоузла.

— У меня есть для вас радиограмма, мистер Скала, — сказал он. — Меня просили доставить ее вам лично. Между прочим, вас что-то не видно, вы редко выходите из каюты. Может быть, вы не любите море?

Я очень плохой моряк, сказал я, на море у меня всегда двоится в глазах и еще наплел какую-то чепуху.

Потом я предложил ему виски. Он выпил стаканчик и смылся. Я распечатал радиограмму. Она была адресована Тони Скала, борт парохода «Париж». Французская линия.

В радиограмме говорилось:

«Советую немедленно войти в контакт с конторой корпорации в Париже тчк Акции падают тчк Отец».

А это значило:

«Предлагаю немедленно по прибытии войти в контакт с американским посольством в Париже тчк Будьте осторожны тчк Директор Федерального бюро расследований».

Что за черт!

Я сжег радиограмму, сел, закурил и начал думать, что же могло произойти? Если из Вашингтона телеграфировали какие-то сведения для меня через американское посольство в Париже, значит, что-то произошло после того, как я уехал.

И что мне особенно не нравится, это «будьте осторожны». Такое предупреждение обычно посылается только в самых крайних случаях, когда действительно нависла реальная опасность.

Хотел бы я знать, чего и откуда мне следует ожидать.

Сейчас мне абсолютно ничего не известно. Что ж, надо что-то предпринимать. Я посмотрел на часы: одиннадцать.

Я сел за письменный стол и написал записку Жоржетте:

"Дорогая Жоржетта.

Завтра днем, а может быть, к вечеру, мы прибываем в Гавр. И вот что вы сделаете. Как только «Париж» причалит и вы пройдете все таможенные формальности, немедленно садитесь в первый же вагон поезда, идущего в Париж. Там вы остановитесь в отеле «Гран Клермон» под именем Жоржетты Истри.

Скажите клерку, что вы желали бы иметь номер с двумя телефонами: в гостиной и в спальне. Так, вскользь, заметьте ему, что, возможно, к вам придет ваш друг, некий мистер Скала, и что когда бы к вам мистер Скала ни зашел или ни позвонил, они должны немедленно соединить меня с вами. Это значительно облегчит возможность связаться с вами.

Если вы увидите меня на палубе при выходе с парохода, не обращайте на меня никакого внимания, как будто вы меня совсем не знаете.

Я буду в Париже раньше вас. В Гавре я возьму самолет. Может быть, за время нашего морского путешествия что-нибудь произошло, о чем мне следовало бы знать.

Когда приедете в «Гран Клермон», немедленно ложитесь спать и спите, сколько вашей душе будет угодно. Вероятно, вы мне не понадобитесь до послезавтра.

Привет, мой боевой товарищ. Тони".

Я запечатал записку и позвонил стюарду. Дал ему десять баксов и попросил его устроить так, чтобы стюардесса миссис Жоржетты Истри передала ей эту записку немедленно, как только миссис Жоржетта вернется в свою каюту.

Я выкурил последнюю сигарету и завалился спать. Я неоднократно убеждался, что постель самое приятное место, особенно если вы в чем-нибудь не совсем уверены. А я также неоднократно убеждался, что очень полезно никогда ни в чем не быть уверенным.