Польские крылатые гусары - Радослав Сикора

[поляки] свою службу и здоровье и заранее, чтобы показать свое желание, просили, чтобы им [Дмитрий] позволил преломить копья в поединке за его здоровье. Для этого было готово несколько пар и, пробуя в стороне свои силы, сразилась одна конная пара друг с другом. Пан [Васыль] Щука с паном Орачевским, аж конь турецкий пана Орачевского остался сразу на поле, а самого его едва из-под коня достали и привели в чувство»[335].

Однако турнир так и не состоялся, но не из-за описанного события, а в связи с бунтом москвичей против Дмитрия.

Во второй половине XVII века некоторые гусары все еще участвовали в поединках с острыми копьями. Об одном из них, Миколае Рашовском, который служил в гусарской хоругви краковского воеводы Владислава Мышковского, его товарищ писал: «Кто или джериды[336] или копья/Использует при поединке острыми копьями»[337].

Однако гусарские турниры, в которых сражались острыми копьями, закончились одновременно со вспыхнувшей в 1648 году войной. Упражнения с копьем были известны и после этой даты, однако и они постепенно уходили в прошлое. Широко распространенные еще в эпоху умершего в 1696 году короля Яна III Собеского, в XVIII веке они стали редким явлением. Вместе с исчезновением искусства владения данным оружием упали ценность и значение гусарии.

Глава 9

Против мушкетеров, или О том, почему огнестрельное оружие не могло остановить решительной кавалерийской атаки

«Мужик стреляет, Пан Бог пули носит» гласит старая польская пословица[338]. И хотя все знают, что не каждая пуля достигает цели, на самом деле немногие представляют себе, какой фатальной эффективностью отличалось используемое во времена существования гусар огнестрельное оружие.

Как это?! – закричит кто-то возмущенно и добавит: «Ведь огнестрельное оружие уже несколько сотен лет подчиняло своему влиянию поля сражений. Если бы оно было настолько неэффективно, то зачем бы его продолжали использовать?»

Дело в том, что не само огнестрельное оружие бывает столь неэффективным. Основная проблема заключается не в оружии, а в человеке, который им пользуется. Огнестрельное оружие использовали не для того, чтобы оно косило неприятельские шеренги как никакое иное, ранее использовавшееся оружие, а для того, чтобы оно глубоко воздействовало на психику неприятеля.

Масштаб явления

Что значит выражение «эффективность огнестрельного оружия»? Для своего удобства я определю его как количество выстрелов, необходимых для того, чтобы убить одного человека. В связи с этим возникает вопрос: сколько раз нужно было выстрелить, чтобы убить противника? Это зависело, конечно же, от множества причин, например от расстояния до неприятеля.

На стрельбище огнестрельное оружие демонстрировало прекрасные результаты, что касалось его точности. Даже в эпоху отсталого гладкоствольного оружия, заряжаемого вручную, на глазок отмеряемыми зарядами пороха и собственноручно отлитыми пулями, точность его была вполне удовлетворительной. Как сейчас, так и тогда результаты тестов этого типа огнестрельного оружия являются оптимистическими. Один из таких тестов провели пруссаки в конце XVIII века. В нем принимал участие средний батальон мушкетеров, который стрелял с разного расстояния в объект (размерами 30 футов в длину и шесть футов в высоту), изображавший приближающегося неприятеля. Итак, с расстояния 225 ярдов (около 205 метров) в «противника» попал каждый четвертый мушкетер; со 150 ярдов (около 137 метров) насчитали уже 40 % попаданий, а с 75 ярдов (около 68 метров) – 60 %[339]. Если бы этот батальон должен был стрелять с 20 шагов, можно было бы ожидать настоящий резни в рядах врага. Это результаты, полученные на стрельбище. А как это выглядело на поле битвы? Об этом рассказал ранее уже упомянутый мной офицер шведской пехоты, а позднее генерал-майор войска польского: «В битве под Всховом было сделано наблюдение, что, когда разом выстрелили более чем 2000 московитов по батальонам Нерк Вермеландского Полка с расстояния 20 шагов, всего двое офицеров получили легкие ранения, не более 6 или 8 рядовых пехотинцев были убиты и не более 20 ранены»[340].

То есть в битве под Всховом (Фрауштадт) 13 февраля 1706 года между шведскими войсками и объединенной саксонско-российской армией, на одного убитого шведского солдата пришлось около 300 российских мушкетеров, стрелявших с расстояния не более нескольких десятков метров. А ведь не всегда стреляли с такой малой дистанции. Когда расстояние росло, эффективность огнестрельного оружия значительно падала. Поэтому не удивительно, что, если принимать во внимание среднее количество пуль, использованных в обычной битве, их число, необходимое для убийства одного вражеского солдата, драматично возрастало. В XVI веке Форкуо утверждал, что нужно 10 тысяч выстрелов, чтобы убить одного противника[341], а в 1862 году Бентон определил, что в прошедших до той поры войнах в Европе для того, чтобы вывести из битвы одного вражеского солдата, необходимо было совершить от 3 до 10 тысяч выстрелов[342].

Причины низкой эффективности огнестрельного оружия

Каковы были причины такой ничтожной эффективности огнестрельного оружия? Одна группа причин связана с его несовершенством в то время. Например, в результате применения оружия, в котором использовался черный порох, поле битвы застилало дымом, что затрудняло прицеливание после первого залпа; траектория полета округлой пули, выпущенной из гладкоствольного огнестрельного оружия, на длинных дистанциях была нестабильной; точность сверления стволов была далека от сегодняшних стандартов; было большое количество осечек, особенно при ветреной и влажной погоде; оружие часто ломалось и так далее. В связи с указанными различными дефектами оружия в трактатах XVI–XVIII веков, рекомендовалось стрелять в неприятельское подразделение залпами с минимального расстояния, обычно не превышающего 40 метров. Значительно более важным, однако, было то, что происходило во время сражения с человеком и вынуждало большинство участников сражения совершать ошибки (стрельба в воздух вместо стрельбы во врага), которые минимизировали потери неприятеля. Почему это происходило?

Дэйв Гроссман, кадровый офицер американских войск, в своей работе, базирующейся на опыте войн XIX–XX веков, указал на ошибочность распространенного мнения, будто перед лицом опасности реакция живых существ ограничиваются двумя действиями: сражаться или бежать. Оказывается, что в ситуации, когда угроза исходит от того же типа людей, эту модель необходимо дополнить еще двумя реакциями[343]. В свободном переводе их можно сформулировать как «распускание перьев» и «прижимание ушей». «Распускание перьев» является ничем иным, как демонстрацией, которая должна уверить неприятеля, что «распускающий перья» противник является сильным, решительным и не стоит его атаковать. Для упрощения такое поведение я буду называть в дальнейшем демонстрацией.

В свою очередь, «прижимание ушей» означает покорность (часто это связывается с выставлением на первый план особенно восприимчивого к ранению места на собственном