Гуманное оружие - Антон Антонов

Некоторые подразделения ехали на машинах и автобусах, другие же – на метро до станции «Звездная», а на машинах – только последний отрезок пути. «Летающие тарелки» проявляли нездоровый интерес к организованным автоколоннам, и таким образом военные рассчитывали минимизировать потери.

Но по большому счету это был отвлекающий маневр – попытка переключить внимание пришельцев на движение в городе и создать впечатление, что Пулково будут отбивать отсюда.

Вероятно, пришельцы засекли эти перемещения, и именно этим были вызваны разговоры о живом щите. А у военных в запасе был еще один отвлекающий маневр.

Лучший способ отвлечь «летающие тарелки» от наблюдений за воздухом и землей – это массированная атака авиации.

Надо накинуться на те из них, которые дежурят в районе Пулкова, и увести их в сторону от аэропорта. А там уже навязать им воздушный бой, который при всей прыти инопланетных аппаратов продлится по меньшей мере несколько минут. Те самые несколько минут, которые нужны, чтобы десант благополучно высадился на летное поле.

Хитрость в том, что «летающие тарелки» уклоняются от ракет, ускоряясь до умопомрачительной скорости – чуть ли не первой космической. Ракете их, конечно, не догнать, но «тарелка» за одну секунду улетает на несколько километров, а возвращается гораздо медленнее.

«Су-35» разобрали цели на дальних подступах, а «летающие тарелки» не реагировали, пока ракеты не пошли прямо на них.

Одним залпом истребители разогнали все восемь пулковских «тарелок» километров на десять во все стороны, и питерцы могли наблюдать, как взрываются над городом, не достигнув цели, управляемые ракеты.

Но с космической скоростью «тарелки» летали только по прямой. Для разворота на обратный курс они сбрасывали скорость и возвращались гораздо медленнее – хотя и тут были способны обогнать любой самолет.

На подмогу своей пулковской восьмерке ринулись другие с других концов города. Таким образом, расчет военных оказался верен. Они все погнались за истребителями, и аэропорт на полминуты остался без прикрытия.

В Пулково возвращались те «тарелки», в чьей зоне ответственности был аэропорт, – причем только четыре, потому что остальные ввязались в воздушный бой.

Экипажи этой четверки сразу оказались перед новой проблемой – как быть с двумя военно-транспортными самолетами, которые как раз заходили на посадку.

Тяжелые «илы» прикрывала еще одна волна истребителей. И пришельцы, как видно, решили, что эта неприятность гораздо серьезнее. Транспортные самолеты могут садиться в Пулкове сколько их душе угодно – главное не дать им потом взлететь.

Пришельцы так увлеклись погоней за истребителями, что не заметили, как из одного «ила» посыпались парашютисты.

Они прыгали с предельно малой высоты, особый шик спецназа – приземление через считанные секунды после раскрытия парашюта.

С земли по ним стреляли пешие инопланетяне, совсем уже не обращая внимания на голых пленных, бегом улепетывающих через летное поле к лесу.

Там у бетонного забора торчал самоходный трап, и те, кому слабо было перелезть через забор, подтянувшись на руках, карабкались по трапу.

А с другой стороны аэровокзала отъезжали машины, на которых сматывались из опасного места другие пленные.

Тем временем в небе еще продолжали вертеться в сумасшедшей карусели «тарелки» и истребители. Некоторые мастера высшего пилотажа никак не давали «тарелкам» выйти на ударную позицию. «Тарелки» были маневреннее и быстроходнее, но самолеты ухитрялись уклоняться от струй белого града на фантастических виражах и горках.

Теряя цель, «тарелки» сами то и дело оказывались, под обстрелом управляемых ракет, и были вынуждены уклоняться на сверхвысоких скоростях.

Воздушный бой развивался на обширном пространстве, над территорией примерно в тысячу квадратных километров, между Петродворцом и Гатчиной.

Истребители вытащили противника за пределы городской черты, чтобы самолеты падали не на городские кварталы, а на безлюдные поля и леса.

В том, что самолеты будут падать, никто не сомневался с самого начала. Возникал только один вопрос – не слишком ли высока цена за высадку одного десантного батальона. Но решили, что не слишком – ведь этот батальон мог добыть информацию о противнике, без которой командование вообще не могло ничего предпринять.

Пришельцы откровенно проворонили десант. Пленные, которых они допрашивали, сами того не желая, заморочили им голову, уверив, что Пулково будут штурмовать с земли, а с неба могут сыпаться только бомбы.

Вот пришельцы и решили, что многоцелевые истребители-бомбардировщики намного опаснее, чем тяжелые самолеты, предназначенные для перевозки людей и грузов.

А может, с ними сыграла злую шутку тактика «всех впускать – никого не выпускать». И еще – уверенность, что с пешими солдатами земных варваров их бойцы справятся без труда.

Но два десятка пришельцев против четырех сотен элитных десантников без прикрытия с воздуха не продержались и пяти минут.

Один «Ил-76» приземлился на свободную полосу, и из его чрева выкатилась бронетехника – БМД и легкие танки. Но суперэлитные контрактники, каждый из которых по боевым качествам был равен целому подразделению обычных войск, справились бы и без них.

Когда четыре «тарелки» вернулись в свою зону ответственности, разведбат уже занял аэровокзал и технические здания, блокировав остаточную группу пришельцев в одном из них. Правда, на то, чтобы добить их, времени не хватило.

«Тарелки» вынудили десантников отойти в глубь зданий. Но это не помешало им допросить трех инопланетянок, взятых ранеными в плен.

В самый разгар допроса все трое вдруг забились в судорогах и обмякли, не то мертвые, не то обездвиженные.

Никакой ценной информации от них получить не удалось, несмотря на режим «экстренного потрошения» – но разведчики по крайней мере захватили трофеи. Оружие, комбинезоны, шлемы и другие предметы, а также и самих пленниц, которых следовало не только допросить, но и изучить.

Перед допросом в порядке подготовки к «экстренному потрошению», а также и в качестве мести за обращение с пленными инопланетянок раздели, и когда с первой из них сняли шлем, десантники хором помянули женщину легкого поведения.

Это слово в русском народном языке может означать самые разнообразные эмоции, но на этот раз доминировало, пожалуй, восхищение.

– Клевые, с-суки! – с оттяжечкой произнес кто-то из контрактников, когда следом за шлемами с инопланетянок сорвали и комбинезоны.

Раненые инопланетянки в этот момент орали и корчились от боли, но даже гримаса, исказившая их лица, не могла скрыть красоты.