Бой быков - Евгений Сухов

Лебедев ускорил шаг, направляясь в сторону стадиона.

– У нас есть один только выход, на самом деле, – сказал он.

– Какой?

– Помнишь, я рассказывал тебе о своем командире? О Верпаховском? Мы вместе служили в СОБРе, – взгляд Дмитрия прошелся по лицам окружавших площадку людей и снова остановился на лице подруги.

– Да. Конечно, – Ирина кивнула.

– Надо обратиться к нему. Это единственный выход. Николай Васильевич теперь работает в ФСБ. Этому человеку я доверяю на сто процентов, – Дмитрий безучастно следил за тем, как футболисты борются за мяч. – Странно, но я почему-то не подумал об этом сразу. Слишком неожиданно все произошло.

– Но ты уверен?!. Люди, которые хотели тебя убить, тоже из ФСБ! – тихо произнесла Ирина, но Лебедев не успел ответить. Через заграждение перелетел мяч и ударился в нескольких метрах от девушки. Дмитрий приблизился к нему, ловко подцепил носком ботинка и перекинул обратно на площадку.

– Нет, Ира. Я бывал с ним не в одной перестрелке. Верпаховский меня от пули спас, рискуя собой. Он за честь мундира свою жизнь не пожалеет.

– Только ты не обижайся на меня… – виновато произнесла Ирина. – Как ты думаешь, я могу не волноваться за тебя после того, что ты мне рассказал.

Дмитрий тяжело вздохнул, а затем нежно погладил Ирину по руке.

– Главное, что мы передадим информацию в надежные руки, – он наклонился к девушке и чмокнул ее в щеку. – Ну, что? Теперь что ты думаешь? Я прав?

Лебедев широко улыбнулся.

– Поедем к Верпаховскому. Ты знаешь, где он живет?

– Да. Знаю.

Дмитрий потянул Ирину в сторону главной аллеи.

Четверг. 15 часов 12 минут

Верпаховский вытянул вперед чуть согнутую в локте руку и вдавил пальцем красную кнопку на пульте дистанционного управления. Экран телевизора погас. Верпаховский положил пульт на подлокотник кресла, откинулся назад и устало смежил веки. За окном понемногу начинал накрапывать мелкий дождик, а такая погода всегда вгоняла майора в сонливое состояние…

Нельзя сказать, что отпуск, длившийся уже без малого две недели, не пошел Верпаховскому на пользу. Часть скопившегося за последние годы напряжения ему удалось благополучно скинуть. Но сколько его еще осталось? От этого вопроса Верпаховский и сам грустно улыбнулся уголками губ.

Не открывая глаз, майор протянул руку и подхватил со столика бокал вина. Сделал два неторопливых глотка и вернул бокал на прежнее место. Слегка поморщился. Изменение погоды непременно сказывалось и на его застарелой ране в правом бедре. Тупая ноющая боль, казалось, начинала растекаться по всей ноге до самых пальцев…

Усилием воли Верпаховский заставил себя подняться и вышел на балкон. Выставил вперед ладонь и некоторое время тоскливо наблюдал за тем, как капельки дождя ложатся на его сухую местами потрескавшуюся кожу, а затем стремительно высыхают.

Больше всего майора угнетало то, что он так бездарно проводит свой отпуск. Он и на улицу-то толком не выходил ни разу за эти две недели. Не считая, конечно, редких и кратковременных походов до ближайшего магазина. Но разве не об этом он мечтал уже три года?.. Разве не хотел он тишины и уединения, когда можно целиком и полностью сфокусироваться на собственных мыслях? Да, об этом… Но не хватало еще одного фактора, о котором он тоже давно мечтал. Отказ от шумного многолюдного мегаполиса. И не на столь короткий срок…

Верпаховский и самому себе не всегда мог признаться, что давно подумывает об окончательной отставке. Уйти из ФСБ, уехать из города, бросив к чертям собачьим эту постылую квартиру, и поселиться в какой-нибудь тихой отдаленной от всей этой суеты деревушке, где можно было бы мирно разводить кур и возделывать огород. Много ли ему, одинокому пятидесятилетнему мужчине, который так и не нашел времени обзавестись ни женой, ни потомством, нужно. Совсем ничего… Тишина, уют, бутылочка красного вина после обеда…

Телефонный звонок прервал размышления Верпаховского. Оглянувшись через плечо, майор негромко выругался, затем вытер ладонь о рубашку и переместился с балкона обратно в комнату. Телефон продолжал настойчиво трезвонить, когда Верпаховский, разместившись все в том же кресле, поставил аппарат себе на колени. Глубоко вздохнув, майор снял-таки трубку.

– Да!

– Коля? Привет! – голос звонившего звучал глухо и безлико, что не позволило Верпаховскому сразу узнать своего оппонента. – Извини, что побеспокоил… Я честно говоря, только сегодня и узнал, что ты у нас, оказывается, в отпуске. Так, да?

– Да, – спокойно ответил майор. – А с кем я говорю?

– Не узнал, что ли? – прозвучавший вслед за этим вопросом смех показался Верпаховскому до ужаса неестественным. – Шкотов тебя беспокоит.

– А-а! Здравствуй, Сергей… Что случилось?

– Ну, надо же! – Шкотов выдавил из себя еще один сухой смешок. – Вот что значит профессионал своего дела! С ходу все чувствует, и сразу быка за рога, как говорится. Да, Коля?

Верпаховский молчал. Уже одно то, как общался с ним неизвестно пока зачем позвонивший сослуживец, немало насторожило майора. Обычно замкнутый и немногословный Шкотов в данный момент буквально фонтанировал эмоциями. К тому же Верпаховский и Шкотов никогда не испытывали друг к другу особой симпатии.

– Но ты прав, конечно, – сдался звонивший, придавленный молчанием собеседника. – Как всегда, прав, старый лис. По делу, конечно, звоню, Коля. Как говорится, покой нам только снится… В общем, тут такое дело… Тебе фамилия Лебедев, надо полагать, о чем-то говорит? Да?

– Фамилия распространенная, – уклончиво ответил Верпаховский.

– Дмитрий Лебедев, – торопливо уточнил Шкотов. – Он служил под твоим командованием в СОБРе, как я слышал…

– Был такой.

– Знаю, что был. Ты когда его последний раз видел, Коля?

– Давно, – Верпаховский пригубил вино.

– И он не звонил тебе?

– Нет. А почему ты им интересуешься?

– У нас тут возникло определенное подозрение, что этот человек может быть замешан в одном деле, – монотонно отчеканил Шкотов. – В очень нехорошем деле. Укрывательство ценной информации… Пока это только подозрение, но… Сделай одолжение, Коля. Если Лебедев у тебя появится, дай мне знать. Лады? Только ты его там не стращай особо. Поговори, выслушай и узнай, где он сейчас обосновался. Да что я тебя учу-то? Ты же сам – тертый калач! Все и без меня отлично знаешь, – майор помолчал немного. – Это не личная просьба, Коля. Я тебе от лица нашего ведомства позвонил. Понимаешь? Безопасность страны, можно сказать, на кон поставлена…

Верпаховский удивленно вскинул брови, но Шкотов никак не мог видеть этого. Звонок был странным, необъяснимым… И Шкотов вел себя необычно… Однако Верпаховский предпочел воздержаться от расспросов.

– Хорошо, Сергей, – только и сказал он, делая очередной глоток вина. – Я тебя понял. Если что, дам знать. Только не уверен я, знаешь ли, что Лебедев решит ко мне за каким-то содействием обратиться. Мы же с ним сто лет как не общаемся.

– Все равно, я должен был предупредить.

– Само собой.

– И извини, что побеспокоил тебя, когда ты в отпуске.

– Ничего. Бывает.

– Как сам-то? А? Нормалек?

– Все хорошо. Спасибо.

Верпаховский осторожно опустил трубку на аппарат и некоторое время сидел, глядя себе под ноги. Предчувствие чего– то недоброго шевельнулось в душе у майора. Некий внутренний голос, которому Верпаховский привык безоговорочно доверять еще со времен своей армейской молодости.

Четверг. 15 часов 16 минут

– Мы приехали на квартиру Ирины, и, судя по всему, он уже был там.

Храп бросил в рот сырный кубик и жадно припал к кружке холодного пива. Архангел, как всегда, бесстрастно слушал рассказ подручного. Казалось, его больше занимал процесс еды. Бочковое «Franziskaner», как всегда, было великолепно, а твердый «Фоль Эпи», заказанный им к пиву, прекрасно оттенял вкус последнего. По левую руку от Архангела сидел его личный телохранитель. Черноволосый с бритым затылком бугай в строгом серого оттенка костюме потягивал через трубку апельсиновый сок.

– С чего ты взял, что он там был? – не спеша, проговорил Архангел, насаживая на шпажку очередной кусок сыра.

– Консервы лежат на диване. Он их, по ходу, вытряхнул, а сам через балкон усквозил, гад.

– А диск? – Бартошевич поднял взгляд на Храпа.

– А хрен его знает. Скорее всего, он его с собой забрал.

Храп сделал еще один большой глоток пива. Пол-литровая пузатая кружка опустела почти на треть. Децал, скромно примостившийся с бутылкой «Guinness Extra Stout» на углу столика, махнул официантке, призывая ее вновь наполнить бокал Храпа.

– Геморройщик, – Бартошевич усмехнулся. – Листунов в смысле… Вот геморройщик.

– В натуре, козел – Пианист. Один головняк от него… – вскинулся Жиган.

Он резко развернулся к Архангелу и хотел было добавить что-то еще, но леденящий взгляд телохранителя Олега Павловича буквально припечатал его к сиденью стула. Убедившись, что ничто не угрожает его хозяину, телохранитель вновь поднес ко рту трубочку.