Ричард Длинные Руки - принц - Гай Юлий Орловский

Двери как и не было, словно это силовое поле, оформленное под нее. Я торопливо подобрал меч, к нему уже подобрались черные густые тени, сунул в ножны и пошел осторожно, я по возможности не рисковый, а ключик продолжал сжимать в руке, и только когда уже оказался на середине зала, что и не зал, а уходящий в стену тоннель, рискнул опустить его в карман.

Ничего не случилось, я перевел дыхание, у мужчины в руке все-таки должен быть меч, даже если он демократ или, тьфу-тьфу, либерал.

Дверь исчезла, пахнуло свежим воздухом с запахами цветов, приглушенный свет, мебель только под стенами, а в центре три длинных стола со средневековой аппаратурой в виде десятка тиглей, колб, воронок, жаровен и прочего, что так не вяжется с залом.

За одним из столов возится человек, низкорослый, согбенный. В страхе оглянулся, заслышав мои шаги, на меня взглянули выпученные глаза, почти совсем белые, только зрачки неприятно крохотные, весь сморщенный, рот в жемок, кожа желтая, словно у больного желтухой.

Я сказал громко:

— Стоять!.. Власть переменилась!.. Теперь я здесь изволю, понял?

Он пригнулся, будто собирается броситься, пальцы быстро двигаются, рисуя сложные узоры заклятий.

Я презрительно сощурился.

— Мальчик, не смеши этим детским лепетом! Иначе сам на тебе испробую нечто из своего арсенала.

Он вздрогнул, пальцы его бессильно обвисли, уже перепробовал, убедился, что магия для меня что о стенку горохом.

— Что… вы хотите?

— Будешь служить мне, — сказал я милостиво, — оставлю в живых. И даже разрешу заниматься этой ерундой, чем ты и занимался. Попробуешь навредить, я тебя тут же… понял?

Он торопливо кивнул.

— Да, господин. Понял, господин.

— Господин Ричард, — сказал я. — А у тебя, существо, есть имя?

— Релк, господин. Просто Релк.

— Ну, — сказал я, — ты понял, Релк, что если я здесь, то сила моя велика и обильна, только порядка в ней нету, но мы над этим работаем.

Он проговорил дрожащим голосом:

— А прежний господин?..

Я отмахнулся:

— Он что-то вякнул поперек, ну я его и того… уконтрапупил. Неча моему ндраву перечить! Если я изволю, то это все, баста!.. Понял?

Он торопливо кивнул.

— Да, господин.

— То-то, — сказал я милостиво. — Позволяю показать мне здесь все… и остальное тоже. Я бываю любознательным, но бываю еще и любопытным! Не знаю, что хуже.

Он ответил с поклоном:

— Да-да, что изволите осмотреть?

Я сказал важно:

— Да в первую очередь сундуки с амулетами, талисманами и эту, как ее, ага, Книгу Превращений.

Он вздрогнул, лицо дернулось и застыло, а когда заговорил, голос звучал настолько принужденно, что даже не знаю, что тут такого особенного:

— Мой господин, нужно пройти в ту часть Хранилища…

— Пойдем, — прервал я. — Иди впереди! Ну?

Он торопливо пошел, сгорбленный настолько, словно не человек, а двуногий ящер. Я смотрел по сторонам, но присматривался и к нему, больно уж угодлив, такие всегда держат нож наготове.

Иногда мне казалось, что идем по больнице, настолько все стерильно чисто, вычищено.

В какой-то момент он изогнулся в мою сторону, словно у него хребет резиновый, сказал просительно:

— Господин, не все мне здесь подчинено. Я лишь слуга, дальше вообще запрещено входить!

Я сказал милостиво:

— Ввиду великого праздника, разрешаю.

— Какого праздника, мой господин?

Я удивился:

— Как это какого? Я пришел!

Он опешил, затем угодливо поклонился.

— Спасибо, спасибо, господин!

Но лицо оставалось настолько почтительно-сладким, что второе под ним, мерзкое и злое, но настоящее, начало проступать все отчетливее.

Подвалы этого удивительного замка, почти как и везде в строениях, что поставлены на месте более древних, показались длиннее и просторнее коридоров там, наверху. Я шел за Релком, и чем мы опускались глубже, тем неувереннее я себя чувствовал, потому что тут все должно быть более грубое и неотесанное, однако все наоборот, даже камень словно покрыт некой пленкой, что не позволяет ему крошиться или пойти неизбежными трещинами.

На четвертом этаже, считая снизу, который уже как будто покрыт глазурью, непонятно откуда идущий свет стал чистым и радостным.

На этот раз двери по обе стороны попадаются редко, Релк касался некоторых ладонью, у одной остановился, подумал, сказал медленно:

— Вроде бы здесь…

— Рискнем, — предложил я бодро.

Дверь под его ладонью вздрогнула и моментально прыгнула вверх с такой скоростью, что почти исчезла.

Он поклонился.

— Прошу вас, мой господин.

Опасаясь показать страх, — этого мы боимся больше самой гибели, — я шагнул к порогу, однако прежде чем переступить, постарался быстро просмотреть… нет, ощутить, есть ли там опасность, однако если она и была, то не наготове, мои чувства смолчали, и я шагнул в помещение…

…Зажегся яркий оранжевый свет, такой яркий и теплый, что я ощутил себя на поверхности под жарким солнцем в разгар лета. Помещение просторное, хотя слишком вытянутое, а с одной стороны сильно вогнутое вовнутрь, будто стена, как парусина под напором ветра, подалась да так и застыла.

Он проследил за моим взглядом.

— Это?.. Древние демоны пытались прорваться, но защитная магия поглотила их. Они так и остались в стене.

Я поежился.

— Давно это было?

— Всего семьсот лет назад, — ответил он безмятежно.

— Почти вчера, — согласился я. — Не вырвутся?

Он шутки не понял, ответил серьезно:

— Сами? Нет. Если никто не поможет.

Я вздрогнул.

— Что… они еще живы?

Он посмотрел с удивлением:

— Естественно. Это же демоны. Господин Ричард, не отвлекайтесь, вам нужно вот сюда… Идите за мной.

Проходя мимо выпуклой стены, я машинально провел по ней кончиками пальцев и, лишь когда уже удалился на пару шагов, сообразил, что уловил изнутри некий зов. По коже пробежала дрожь, я не видел своих рук под одеждой, но чувствовал, как покрываются пузырьками.

Релк, строгий и застывший, ждет с непроницаемым лицом и опущенными набрякшими веками. За его спиной массивная глыба камня, даже на расстоянии я чувствую ее чудовищную тяжесть, словно это не камень, а вещество нейтронной звезды, вокруг которого изгибается пространство.

— Здесь? — спросил я.

Он кивнул, отступил в сторону. Над камнем сгустился воздух, я попытался рассмотреть, что в нем мелькнуло, однако из крохотного смерча выпала тяжелая книга в переплете из красной меди с бронзовыми застежками, пожелтевшими от времени.

Он отступил, жестом и наклоном головы приглашая меня дальше самому, если рискну. Я засопел, отступать стыдно, хотя чувствую угрозу, словно эта книга может взорваться, как газовый баллон, при первом же прикосновении.

Переплет закрыт на простые защелки, а замочка, которыми запирают особо ценные книги, нет. Это значит, что либо не настолько ценная, либо… запоры на ней куда мощнее тех, что в виде простого висящего замка.

Я осторожно коснулся переплета. Ничего, обычный металл. Попробовал отстегнуть одну скобу, затем вторую, обе поднялись, и обложка освобожденно приподнялась чуть-чуть.

Релк посмотрел, как мне показалось, с удивлением на мои руки.

Я поднял тяжелую, как могильная плита, странно холодную обложку, пальцы ожгло холодом.

Страница затрепетала и перевернулась, я даже не успел рассмотреть цветной форзац, там вроде бы живая карта, где реки текут, по лесам пробегают зеленые волны, как по траве под ветром, а над вулканами сверкают багровые пятнышки.

ГЛАВА 5

Страницы зашелестели, переворачиваясь сами по себе, от них пошел золотой свет и поднялась некая золотистая пыль, закружилась легонько вокруг меня.

Я с дрожью видел, как входит в одежду и, боюсь, пронизывает ее насквозь. По коже щекотнуло, а потом я ощутил, что эта золотая пыль со страниц книг проникает в меня, в мое тело, там пошло странное тепло, словно нечто разогревает изнутри… а потом тепло перешло в неистовый, обжигающий внутренности жар.

Релк отступил, когда меня перекосило внезапным спазмом. Лицо его, как мне показалось, осветилось настоящей человеческой радостью, ведь мы нередко больше всего радуемся чужой беде.

В живот мне словно плеснули раскаленным оловом, я скрипел зубами, боролся, где же моя чертова регенерация, давай, торопись, пока все не сожжено…

Боль ушла, я прислушивался к себе и не чувствовал, чтобы что-то изменилось, но понимание осталось: да, что-то произошло.

Я сказал хриплым голосом:

— Ну… и что?

На его лице промелькнула тень сильнейшего разочарования. На миг мне показалось, что прыгнет на меня и ударит по голове, пока я не пришел в себя полностью, однако он тяжело вздохнул, выпрямился и ответил погасшим голосом: