Суд Линча - Андрей Троицкий

– Порядок? – спросил Сычев. – Все по три раза пересчитано. Тут без обмана.

– Может, это старомодно, но я привык считать деньги сам, – на душе Денисова стало легче. – Единственная просьба, деликатная. Давай оформим сделку задним числом, ну, прошлым месяцем. Тебе разницы никакой, а нотариус свой человек, с ним я договорился.

– Прошлым месяцем? – Сычев понимающе кивнул. – В прошлом месяце твой любимый начальник Кудрявцев ещё был жив. Так и знал, ты попросишь все оформить задним числом, – Сычев почесал затылок. – А ты, Сергей, малый не промах. Умный малый. Задним числом… А если я не хочу задним числом, как тогда?

– Оформим сегодняшним, по большому счету, это не имеет значения, – Денисов почувствовал, как вспотела ладонь, сжимающая кейс с деньгами. – И Кудрявцев, его смерть здесь ни при чем.

– Ладно, задним числом, так задним числом. Это не принципиальный вопрос. Просто ты, Сергей, умный малый. Даже не ожидал от тебя такой прыти.

«Сука, он все понял, – подумал Денисов. – Надо быть дебилом, чтобы не понять этого фокуса». Он уже жалел о том, что попросил Сычева оформить сделку прошлым месяцем, он хотел взять свои слова назад, но слово не воробей. «Пути к отступлению тю-тю, – подумал Денисов. – Скорее всего, Сычев все понял не сейчас, раньше. Когда я предложил купить этот особняк, когда он услышал о смерти Кудрявцева, он связал эти два события, две ниточки в одну». Прохожие, женщины и мужчины шли мимо них по тротуару, на секунду останавливали на Сычеве и Денисове равнодушные взгляды и спешили дальше.

Нотариус Михаил Михайлович Корсаков маленький, вертлявый мужичок со скорбным, как у гробовщика лицом, встретил их у входной двери в коридоре, провел мимо очереди людей, дожидавшихся приема, в свой кабинет, усадил на мягкие, просиженные чуть ли не до дыр кресла перед низким столиком. Сам он уселся на деревянном стуле напротив посетителей. Осведомившись о здоровье нотариуса, Денисов, частый и желанный гость в конторе, закинул ногу на ногу.

Представления о приличиях, усвоенные Корсаковым ещё в юности, в семье отставного офицера, обязывали его перед тем, как перейти к делу, поговорить с клиентами минуту-другую на отвлеченные темы. Появление в его кабинете Сычева, как впрочем, появление любого незнакомого человека, вызвало в душе нотариуса всегдашнее, в таких случаях, чувство легкой тревоги. Накануне Денисов посетил контору, объяснил нотариусу, что сделку, в силу ряда обстоятельств, нужно заключить задним числом и заплатил вперед. Корсаков не удивился: «Как скажете, Сергей Сергеевич, задним, так задним, какие мелочи». Денисов хорошо платил Корсакову, и нотариус не задавал лишних вопросов. Корсаков предложил посетителям по рюмке коньяку, вперед зная, что Денисов откажется. Сычев же согласился выпить и принял из рук нотариуса початую бутылку французского коньяка и большую рюмку.

– Сами распоряжайтесь, – сказал Корсаков. – Наливайте, пейте без стеснения. Сам не употребляю, для друзей держу.

Корсаков, вступая в контакт с незнакомыми людьми, избрал простоватую доверительную манеру беседы, располагавшую к нему людей. Сычев не понравился Корсакову, с первого взгляда решившему, что этот толстяк сожрет человека без соли и не подавится. В молодые годы люди часто обманывали будущего нотариуса, сейчас он сам часто обманывал замороченных жизнью людей и немало поднаторел в этом занятии. Корсакову казалось, что он видел своих клиентов насквозь. К Денисову он относился с долей доброжелательности, раз и навсегда решив, что этот хоть и жулик, но платит хорошо и, главное, от него неприятностей не жди.

– Парит на улице? – поинтересовался нотариус, разглядывая влажное от пота лицо Сычева. – И откуда только такая жара в Москве? Прямо спасу от неё нет. У меня супруга сердечница, так она даже встать с постели не может в такую жару. Сразу головокружение начинается. Падает сразу, – Корсаков следил глазами, как Сычев доверху налил себе большую рюмку и выпил.

– Да, некоторые думают, что нотариальная контора-это Эльдорадо, – тяжело вздохнув, продолжал Корсаков. – Нет, тут большими деньгами, уж мне поверьте, не пахнет.

– Сейчас у всех трудные времена, – сказал Денисов, подыгрывая Корсакову.

Денисов знал, что нотариус приобрел в Испании роскошный дом на берегу моря, там, в подземном гараже стояли новенькие «Мерседес» и «Порше», на теннисном корте упражнялась двадцатилетняя любовница Михаила Михайловича. Бракоразводный процесс в Москве с женой сердечницей подходил к благополучному для Корсакова финалу.

– Да, какие уж тут доходы, – вздохнул Корсаков, сделавшись совсем печальным. – Крохи. Жене вот лекарства три дня назад купил импортные, какие-то. Сумасшедшие деньги отдал, просто сумасшедшие. А толку от этих лекарств? Ровно никакого толку. Как болела, так и болеет. Никакого улучшения, за сердце хватается, дышит, как паровоз. Боюсь даже на неё смотреть. Совсем меня измучила.

О болезни жены нотариус всегда говорил много и охотно, при этом в его глазах загорался какой-то странный огонек. Он очень надеялся, что супружеская эпопея скоро закончится. Так или иначе, но закончится. Неделю назад он рассчитал сиделку, ходившую за больной супругой, решив, что услуги сиделки обходятся ему в копеечку.

Откашлявшись в сухонький кулачок, Корсаков деликатно дал понять посетителям, что не намерен рассказывать о болезнях жены до самого вечера, тем более что сами они люди деловые и на праздные разговоры не настроены. Корсаков вежливо попросил гостей пересесть к письменному столу, взял из рук Денисова документы. Когда все расселись на новых местах перед столом, нотариус принялся заполнять бумажки, то и дело поднимая голову и посматривая на Сычева с плаксивым выражением лица.

– Вот они документы, бумажка к бумажке, все на месте. – Корсаков полистал документы и непонятно зачем скорчил такую плаксивую гримасу, что, казалось, из его глаз вот-вот польются потоки слез.

Сычев, слегка разомлевший от жары и коньяка, исходил потом и вытирал испарину со лба клетчатым платком. Денисов, спросив разрешения, курил, глядя через зарешеченное окно во двор.

– Договор купли-продажи нежилого помещения в трех экземплярчиках, – сказал Корсаков. – Один экземплярчик остается у меня. Второй получит новый хозяин помещения, третий – продавец. На память и для отчетности.

Корсаков хотел припомнить какую-нибудь подходящую к моменту шутку. Но в голове вертелся только скабрезный матерный анекдот, такой похабный, что рассказывать его в присутствии незнакомого Сычева нотариус не рискнул.

– Свидетельство Москомимущества о внесении здания в реестр объектов недвижимости, так. Теперь справка бюро технической инвентаризации с указанием площади земельного участка. Договор аренды заключен на сорок девять лет, прекрасно. Вот он, договор с Москомземом. Все эти бумаги с вашего разрешения, – он посмотрел на Денисова вопросительно, – я вручаю покупателю в вашем присутствии, – нотариус протянул Сычеву бумаги и, будто собираясь заплакать, шмыгнул носом. – Вы делаете хорошее приобретение, очень выгодное, – сказал Корсаков первые искренние слова за весь день. – Очень хорошее приобретение. А вот вам ещё и другие документы, второстепенные. Вы бы их и сами могли получить, если бы Сергей Сергеевич не постарался. Договор с пожарными и Мосэнерго, справка из санэпидемстанции. Формальностей много, но все они, к счастью, соблюдены, – он передал Сычеву справки и договоры.

Корсаков проставил число месячной давности в трех экземплярах договора купли-продажи, попросил продавца и покупателя расписаться, после чего оттиснул печати нотариальной конторы на всех экземплярах и вручил Сычеву оригинал договора, а копию Денисову.

– Поздравляю вас, – нотариус поднялся из-за стола, пожал руки своим гостям, тоже поднявшимся на ноги. – Хорошая сделка, во всех отношениях хорошая, обоюдовыгодная.

Денисов думал, что дело сделано ровно наполовину, нужно заскочить на Зеленый проспект, внести данные в компьютер, заплатить пошлину. Много времени это не займет, часа полтора за все про все. Потом они поедут в особняк, там окончательно рассчитаются, Сычев получит связку ключей.

К особняку они подъехали позже, чем рассчитывали. Знакомый чиновник в Мосприватизации перед самым их приходом вдруг сорвался с места и уехал неизвестно куда. Они ждали его в застекленном вестибюле конторы, полном людей, покупающих и продающих площадь в Москве, вокруг толкались мелкие риэлтеры, маклеры-одиночки, всякие сомнительные личности, горемыки, для которых продажа собственной квартиры стала последним иллюзорным шансом удержаться в этой жизни на плаву. Денисов с Сычевым время от времени выходили на улицу подышать свежим воздухом, но и там, на асфальтовой площадке, рядом с проезжей частью стояла такая духота, что Сычев, истекающий потом, заявил: