Младший - Ольга Карпович

На ступеньках белой мраморной лестницы показалась Марианна. Темно-красная узкая юбка до колен обрисовывала ее стройные бедра, приталенный пиджак ловко охватывал тело, волосы обрамляли лицо мягкими волнами. Леонид невольно почувствовал волнение при взгляде на эту красивую, уверенную в себе женщину. «Что бы это значило?» — удивился он самому себе. Ведь когда-то Марианна смертельно надоела ему, и он голову ломал, как от нее избавиться. Теперь же вдруг она снова сделалась притягательной, желанной, необходимой. Не потому ли, что сейчас она принадлежала брату, этому проклятому баловню судьбы?

Марианна чуть помедлила на последней ступеньке, заглянула Лене в глаза. Что-то было в ее лице, какая-то покорность судьбе, обреченность затравленного животного. И Макеев понял, что сегодня она не станет сопротивляться.

Вера появилась ровно в половине седьмого, как обещала. Алеша к этому времени успел несколько раз высунуться из окна, выглядывая ее во дворе, но все равно пропустил, поэтому вздрогнул от резкого звонка в дверь. В квартире, кроме него и Валентины Васильевны, никого не было. Лариса ускакала на очередное свидание, таинственно попросив не ждать к ужину. Марианну любезно согласился занять Леонид. Неужели они хоть на некоторое время останутся вдвоем, без посторонних?

Алеша открыл дверь. Вера стояла на пороге в легком белом плаще.

— Добрый вечер, — поздоровалась она.

— Привет! Проходи скорее, — засуетился Алексей. — Давай плащ.

Он помог ей раздеться, принял из рук плащ, как бы случайно коснувшись круглого плеча, обтянутого тонкой трикотажной тканью. Втянул носом воздух, пытаясь ощутить знакомый запах волос.

Вера взглянула на себя в зеркало, быстрыми умелыми движениями поправила прическу, платье и вопросительно взглянула на Алешу. Тот, спохватившись, отвел глаза и быстро произнес:

— Идем, я провожу тебя к бабушке.

Они вместе вошли в спальню, где на широкой кровати, среди горы подушек, возлежала старуха.

— Бабуленька, смотри, кто к нам пришел, — ласково начал Алеша. — Это доктор, она тебя просто посмотрит.

— Ты, Алешка, головой ударился, что ли? — грозно спросила Валентина Васильевна, взяла с тумбочки очки, водрузила их на нос и уничтожающим взглядом уставилась на внука. — Ты чего сюсюкаешь, я, по-твоему, совсем из ума выжила, что ли? И доктор твой на кой мне сдался?

Алексей смешался, уставился в пол. Неприятно было, что бабка вздумала отчитывать его при Вере. Женщина вдруг быстро сжала его руку, произнесла едва слышно, одними губами:

— Все нормально, мы разберемся. Иди, Алеша.

От прикосновения теплых пальцев неожиданно сбилось дыхание. Мужчина попытался сильнее сжать ее руку, но Вера уже выдернула ладонь, шагнула к кровати, говоря:

— Здравствуйте, Валентина Васильевна. Извините за неожиданный визит, но мне очень нужна ваша помощь.

Она быстро оглянулась на Алешу, глазами приказывая: «Уходи же!», и тот послушно скрылся в коридоре.

В ресторане было шумно. На эстраде захлебывался оркестр. Ударник с неуемным энтузиазмом колотил палочками по тарелкам. Дебелая певица, облаченная в узкое синее платье, стонала в микрофон. За соседним столиком гоготала подвыпившая компания.

Леонид с раздражением огляделся вокруг. Все-таки плохо, что он так давно не был в Москве. Совершенно не ориентируется в городе, не знает даже, куда пригласить женщину, на которую имеет виды. Марианна сидела напротив, без аппетита ковыряя вилкой бифштекс. Она изредка бросала на него короткие, выразительные взгляды и тут же опускала глаза. «Кажется, начинать лучше с задушевного разговора, — установил Макеев. — Черт, и, как назло, музыка орет…» Он склонился к женщине через стол, накрыл широкой ладонью ее руку.

— Мариш, что с тобой?

— А что? — быстро вскинулась она.

— Я с первого дня за тобой наблюдаю, — он постарался придать взгляду все возможное тепло и заботу, — и все хочу спросить… Ты счастлива?

Кажется, что-то подобное было в каком-то продюсированном им сериале, так и не продвинувшемся дальше пилотного выпуска. Марианна хмыкнула:

— Лень, ну что за дурацкий вопрос? Как, по-твоему, на него вообще можно ответить?

— А все-таки… — настойчиво продолжал он. — Мне кажется, у вас с Алешей… не все гладко…

Марианна отложила вилку, сжала губы и предложила вдруг:

— Давай лучше потанцуем?

— Конечно! — с готовностью отозвался Леонид.

Они вышли на освещенную разноцветными огоньками площадку перед эстрадой. Руки Марианны взлетели и опустились ему на плечи. Леонид обхватил ее за талию. Он чувствовал горячее дыхание на своей шее, ощущал прикосновение ее груди. Марианна молчала, лишь плавно покачивалась в такт музыке, и Леня не настаивал на продолжении разговора. Все и так складывалось на редкость удачно.

— Здесь так шумно, — шепнул он, почти коснувшись губами ее уха. — Может быть, поедем куда-нибудь в тихое место? Где можно будет поговорить?

— В гостиницу. Снимем номер! — вдруг сверкнула на него темными глазами Марианна.

Леня на мгновение опешил, не ожидая такого резкого поворота событий. Думал, придется уговаривать ее, что-то врать. Все оказалось как-то слишком легко, и он ощутил легкое разочарование.

— Хорошо, конечно, — кивнул Макеев.

Вера вышла из бабушкиной комнаты спустя полтора часа. Алеша уже устал мерить шагами коридор. Каждую минуту могла вернуться жена, а он так и не успел еще перекинуться с Верой даже парой слов. А если Марианна столкнется с ней… Кто знает, понравится ли ей, что в качестве психиатра к ним будет ходить бывшая невеста ее мужа? Но Марианна не возвращалась. Должно быть, Леня повел ее куда-нибудь в кино или театр. И когда Вера наконец затворила за собой дверь спальни, в квартире еще никого не было.

— Ну как? — спросил Алеша.

— Сейчас все расскажу, — кивнула она. — И лекарства выпишу.

Вера подробно рассказывала ему о состоянии Валентины Васильевны, черкала что-то на специальных бланках, задавала вопросы. Он механически отвечал, не в силах оторвать взгляда от ее зеленых, в коричневую крапинку, немного усталых, затемненных голубоватой тенью глаз, от почти не тронутых помадой губ. Вот она подняла руку, привычным жестом заложила за ухо выбившуюся прядь золотистых волос. Как он мог жить без нее все эти годы?

— Значит, я приду еще раз через четыре дня, договорились? — закончила Вера.

— Да, конечно, — кивнул Алеша.

— Ну тогда до свидания, — Вера прошла в прихожую, сняла с вешалки светлый плащ.

— Ты на машине? — спросил Алексей.

— Да, сейчас позвоню водителю. Он рядом.

— Какая у вас контора-то заботливая, за каждым доктором машину высылает? — присвистнул Лазарев.

— Да, у нас умеют ценить специалистов, — отпарировала Вера.

— Давай я подвезу, — с готовностью вызвался Лазарев.

— Не стоит, — покачала она головой.

— Да ну перестань. Поздно уже. Будет просто невежливо отпустить тебя одну, — настаивал Алеша.

— Ладно, — наконец пожала плечами Вера.

Они спустились во двор и сели в автомобиль. Выехали из плотно уставленного машинами двора, двинулись вверх по набережной, повторяя маршрут, которым шли когда-то, в первый их вечер. То же сиреневое гаснущее небо над Москвой, те же загорающиеся окна в старинных усадебных постройках. Только теперь под каждой рамой жужжит в металлическом ящике кондиционер, а на каждом фасаде пестрят броские вывески. Впереди светится вечерними огнями шпиль высотки, слева неспешно катит волны Яуза. Все то же, только вот время уже иное.

Алеша вел машину, стараясь не отвлекаться от дороги, не смотреть в сторону тихо сидевшей рядом с ним женщины. Только что, когда он дергал ручник, его рука случайно задела ее колени, и в груди что-то гулко стукнуло.

За окном темнело, бежали вдаль по дороге фары проносящихся мимо машин. Впереди показались бетонные опоры моста. Алеша заехал на мост и неожиданно притормозил у обочины. Вера сидела, опустив голову. Ни о чем не спросила, даже глаз не подняла.

— Помнишь? — спросил Лазарев, кивнув за окно.

— Алеша, ты мне обещал, — негромко напомнила Вера.

— Нет, скажи, — не отставал Алексей.

— Я все помню, — устало кивнула женщина. — Поехали, пожалуйста.

Не слушая, Алеша склонился к ней, попытался привлечь Веру к себе. В тесном салоне «Ниссана» было не развернуться. Он неловко сжал ее плечи, ткнулся губами в мягкие волосы, хмелея от близости, от прикосновения гладкой кожи к своей щеке. И снова, как много лет назад, что-то словно надорвалось внутри, и мучительно захотелось прижать эту хрупкую женщину к себе, спрятать от всех, добиться, чтобы она принадлежала ему полностью, безоговорочно. Алексей крепко прижимал Веру к себе, касался губами виска, щеки, не встречая сопротивления. Женщина словно застыла под его руками, будто бы провалилась в глубокий обморок.