ДВИЖЕНИЕ ВВЕРХ - Сергей Белов

 Югославский чемпионат вновь стал удачным персонально для меня. Несмотря на поражения сборной, я был признан лучшим игроком турнира и получил «Кубок Славы». Вплоть до последней игры с хозяевами чемпионата я бил все штрафные без промаха — 32 из 32, что казалось уникальным результатом. Все это впечатлило югославских болельщиков и специалистов, которые, как и итальянцы, всегда относились ко мне с восторгом. Италия и Югославия — две страны в мире, где я был по-настоящему популярен.

 Однако все это перечеркивалось новым срывом национальной сборной, бронзовые медали которой были расценены и нами, и спортивным руководством как провал. Могу ошибаться, но мне кажется, что на этом турнире Александр Яковлевич и его постоянный помощник Озеров переборщили в своей общеизвестной привязанности к пятым номерам. В Любляне это впервые выразилось в гениальной версии тактического построения, позднее получившей наименование «сдвоенный центр».

 В сборной, принявшей участие в чемпионате мира в Любляне, осталось восемь игроков из прошлогоднего победного состава: Сергей и Александр Беловы, Паулаускас и Саканделидзе, Андреев и Коваленко, Томсон и Застухов. Безусловно, усилил команду отбывший дисквалификацию Жармухамедов. Добавились Липсо, Сидякин и Крикун.

 217 см Андреева и 215 см Коваленко, одновременно находящихся на площадке, наверное, способны были произвести устрашающее впечатление на наших соперников. Но, думаю, лишь на первых порах. Вскоре они быстро разбирались, что в таком сверхмощном составе мы начинаем серьезно проигрывать в скорости и мобильности действий.

 Квалификационные игры мы прошли без проблем, легко обыграв Уругвай, Панаму и Египет. Однако в первой же игре финальной пульки чемпионата — против Бразилии начались проблемы. Проигрывая по ходу встречи «-14», мы переломили ход поединка и взяли игру под свой контроль, уверенно лидируя «+10». Но после начала экспериментов со «сдвоенным центром» мы стали уступать традиционно быстрым и техничным соперникам и в итоге проиграли этот ключевой матч — 64:66.

 С натугой, с огромными усилиями мы выигрывали дальше наши матчи против соперников по финалу — Италии, Чехословакии, Уругвая, чтобы подойти к двум последним, решающим играм — против США и хозяев первенства — под дамокловым мечом: нам было необходимо выигрывать оба матча и при этом надеяться на благополучный исход других противостояний.

 Накануне игры с США Гомельский устроил команде «разгрузку» — закрепленный за нашей командой спонсор, предприятие по производству изделий из стекла, организовал небольшое застолье на «пленэре». Начиналось все красиво и хорошо — занятная экскурсия по стеклодувному заводу, уютный ресторан с красивейшим парком из мощных старых деревьев, безобидные бокалы с пивом.

 Не знаю, что произошло с товарищами по сборной, а в особенности — с Гомельским, который не пресек все это, но вскоре команда в присутствии своего главного тренера, готовящего ее к двум решающим матчам мирового первенства, начала откровенно ...рачить. Сидевший рядом со мной массажист хоккейной сборной СССР Авсеенко, которого Гомельский брал на все важные турниры, как талисман, и который не принимал наряду со мной участия в этом безобразии, удивленно сказал мне: «Серега, я такого даже в хоккее не видел» С учетом залихватской репутации наших мастеров клюшки это признание дорогого стоило.

 Кончилось все просто безобразной пьянкой, разбитым Застуховымоб      одно из тех красивых деревьев «Ягуаром» спонсоров, истерикой организаторов «пленэра». Особенно зол я был на Модю, с которым, как я ожидал, нам предстояло «тянуть» оставшиеся важнейшие игры и которого я безуспешно пытался остановить. В общем, «разгрузились» мы на славу.

 Не хочу утверждать, что на Модестаса негативно повлияла «разгрузка», но в равной игре против США именно смазанные им на последних минутах штрафные броски стоили нам победы — 72:75. Это окончательно отбрасывало нас в лучшем случае на третье место. К счастью, его позволили нам занять югославы, за тур до окончания чемпионата гарантировавшие себе победу в мировом первенстве и проигравшие нам 72:87 в последнем ничего не значившем для них матче.

 Опять-таки не берусь утверждать, что легло в основу последовавшего решения — неудачное ли по тем временам выступление, «провал в воспитательной работе с коллективом» или залет на таможне прямо по возвращении в Союз из Любляны, но, по крайней мере, по совокупности факторов А. Я. Гомельский утратил место главного тренера сборной страны, которое он занимал с 1962 года. Это казалось революцией.

 В отечественном баскетболе наступала семилетняя эра В. П. Кондрашина, в которую уместились четыре блестящие победы на самых престижных мировых соревнованиях — Всемирной универсиаде 1970-го, чемпионате Европы 1971-го, Олимпийских играх 1972-го и чемпионате мира 1974-го.

 «Разминкой» для Кондрашина стала Всемирная универсиада в Турине в сентябре 1970-го. Это соревнование в Союзе в те времена (да, пожалуй, и в России сегодня) никогда не рассматривалось как сверх- престижное, а напрасно. Во всяком случае, американцы присылали на студенческие игры гораздо более сильные команды, чем на большинство чемпионатов мира. Так было и на этот раз. В Турин приехала студенческая сборная, едва ли уступавшая по силе олимпийской мюнхенского образца. Но и мы были не лыком шиты.

 Новый главный тренер, разумеется, не успел существенно поменять состав и тактические построения команды, но с его приходом, как показалось, в сборную пришел какой-то поток свежего воздуха. Возможно, это было обусловлено просто эмоциональным настроем ребят, долгие годы задавленных мощным интеллектом Александра Яковлевича. Тем не менее, на мой взгляд, факт остается фактом — обстановка в сборной при Кондрашине стала более творческой.

 Кстати, безусловным апологетом Кондрашина я никогда не являлся, и мои собственные позиции в национальной команде с его приходом были не так уж незыблемы. Вплоть до триумфального финала 1972-го мои отношения с Петровичем оставались несколько натянутыми, но, к счастью, это не мешало команде не просто добиваться высоких результатов, но, как я уже сказал, делать это в свободном, творческом состоянии.

 При этом в команде не было и намека на безалаберность, непрофессионализм — того, что в середине 80-х в период тренерской чехарды в футбольной сборной СССР стали называть «искренним футболом». Тактиком Петрович всегда был очень жестким. Так и должно быть. Когда Лобановского[15], сменившего Малофеева[16] на посту футбольной сборной, спросили, как он относится к «искреннему футболу», великий тренер ответил кратко и угрюмо: «Я не знаю, что это такое».

 Именно в противостоянии с американцами решалась судьба первого места в баскетбольном турнире Универсиады, поскольку другие ведущие баскетбольные державы, как и СССР, это соревнование чрезмерным почетом не жаловали. Советская сборная, как правило, была представлена на студенческих играх молодежным или клубным составом с учетом действовавших ограничений по возрасту. Но в 1970-м команда была практически в сильнейшем составе.

 Это был первый раз, когда я впервые всерьез понял, что американцев можно побеждать. Впервые мы столкнулись лицом к лицу с по- настоящему мощной сборной США и практически сразу убедились в ее парадоксальной тактической негибкости. Было такое ощущение, что в этой стране, превозносимой как образец демократии, свободы и творчества, очень многое делается по шаблону, чуть ли не по инструкции. Иначе было просто не объяснить примитивных и неизменяемых тактических построений их баскетбольной сборной.

 В финале против нас американцы как встали с самого начала в зону «1-3-1», так и оставались в ней по ходу всего матча. Конечно, атлетической мощи, мастерства и молодого задора лучшим американским студентам было не занимать, но нам, игрокам сборной Союза, было по 27 лет, мы уже многое прошли в баскетболе, и, попривыкнув к игре соперника, мы рас...рачили эту их зону просто в щепки. На хваленых штатников было жалко смотреть.

 Думаю, именно тогда была заложена основа мюнхенской победы. Мы поняли, что американцы — не волшебники, с их сильнейшими командами можно играть на равных и побеждать. Кстати, в дальнейшем американцев подвели именно их самоуверенность и самовлюбленность. Годом позже во время традиционного турне сборной по США, где мы опять отчесали команды лучших американских университетов, один опытный заокеанский специалист публично предупреждал своих: «Бойтесь русских на Олимпиаде, они очень сильны...» Если бы наши соперники прислушались к таким предупреждениям, а не расценили, как обычно, свои поражения как досадную случайность, наш олимпийский триумф мог и не состояться.