Полшанса (СИ) - Силаев Глеб

Больше я сказать ничего не успел. Женщина затянула молитву с остекленевшими глазами.

Приими, о, Всеблагословенная и Всемощная Госпоже Владычице Богородице Дево, сия молитвы, со слезами Тебе ныне приносимыя от нас, недостойных раб Твоих, ко Твоему цельбоносному образу пение возсылающих со умилением,

яко Тебе Самой зде сущей и внемлющей молению нашему. По коемуждо бо прошению исполнение твориши, скорби облегчаеши, немощным здравие даруеши, разслабленныя и недужныя исцеляеши, от бесных бесы прогоняеши,

обидимыя от обид избавлявши, прокаженныя очищаеши и малыя дети милуеши; еще же, Госпоже Владычице

и от уз и темниц свобождаеши и всякия многоразличныя страсти врачуеши: вся бо суть возможна ходатайством Твоим к Сыну Твоему, Христу Богу нашему.

Молясь Евдокия продолжала перевязывать мою руку. Но внезапно замолкнув, она уставилась немигающим взглядом на моё предплечье. Несколько секунд она ещё держала мою руку, а затем оттолкнув словно, что-то мерзкое, вскочила и впилась в меня ненавидящем взглядом.

— Предавший божий дар жизни! Пришёл сюда что бы развратить души людей! Тебе не удастся склонить истово верующих к богоотступничеству! Твоё место в геенне огненной! С тебя сорвут кожу и бросят в котёл, кипящей крови! За твой грех, за насилие над собственной бессмертной душой ты будешь гореть вечность в аду! — Она оглашала своим криком всю улицу, указывая на меня пальцем.

Огради нас святыми Твоими ангелами и молитвами Всепречистыя Владычицы нашия и приснодевы Марии, силою Честного и Животворящего Креста, святого архистратига Божия Михаила и прочих небесных сил бесплотных,

святого пророка и Предтечи крестителя Господня Иоанна Богослова, священномученика Киприана и мученицы Иустины, святителя Николая архиепископа Мир Ликийских Чудотворца, святителя

От сильного толчка в спину, Евдокия упала на землю, чудом не разбив нос.

— Свали, чокнутая пока не огребла! — Говорившая девушка явно очень хотела пнуть лежащею, но всё же сдержалась, подойдя ко мне. — Нужно поговорить. Отойдём?

— Ладно. Пошли.

Уходя обернулся на встающую женщину, начавшую вновь молится. Её обступил десяток людей и о чём-то начал спрашивать. Это всё конечно было необычно, но меня больше удивила реакция меекханца. Когда она вскочила, начав выкрикивать религиозный бред, он тоже встал положа руку на топор, внимательно следил за развитием событий. Неужели он был готов вписаться?

Ага, конечно вы ведь с ним кореша не разлей вода! Целых два часа знакомы. Начав это знакомство с попытки убийства. Марк, тебе голову нужно ощупать, похоже, что у тебя там не маленькая дыра через которую утекает мозг! Меекханец хотел тебе помочь, звучит также как: —«оружие, спасающее жизни».

Зайдя за угол дома, девушка внимательно нас рассмотрела своим единственным глазом. Её голова и часть шеи были скрыты окровавленным бинтом. Если бы не её голос, я принял бы её за парня. Куртки на ней не было, поэтому я мог её по-хорошему рассмотреть. Худое и чрезвычайно жилистое тело с крепкими руками с переплетением мышц. В противовес этому полное отсутствие груди. Она спортсменка или может шпалоукладчицей работает?

На талии у неё, сразу два оружия. Мезерикорд и однолезвийный фальшион, при этом её имя белого цвета. И ко всему у неё второй уровень. Неплохо, учитывая насколько трудно поднимать уровни, да и в целом выжить.

— Так чего ты хотела?

— Хочу объединится с вами в группу.

— Сколько тебе осталось продержатся?

— Двадцать два часа.

— Владеешь обоими клинками.

— Да. Соответствующие навыки открыты правда только на один из пяти.

— Способность? — Девушка недоверчиво посмотрела на меня. — Ты просишься с нами не я. Так что я должен знать на что ты способна.

— Второе дыхание. — Немного помолчав ответила девушка. — Раз в сутки могу полностью восстановить силы избавившись от усталости и сонливости.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Понятно. — Я медленно ощупал взглядом кандидатку. — Добро пожаловать.

— И это типа всё?

— Прости ритуал торжественного вступления у нас ещё не отработан.

— Я про то, что даже не попытаетесь развести на вещи или на услугу вроде массажа.

— Нет, а что были прецеденты?

— Да были. Теперь он носит яйца отдельно в мешочке на шее.

— Тогда хорошо, что меня сейчас интересует исключительно выживание. Моё имя Филин.

— Колючка. А как зовут здоровяка?

— Меня зовут Тибальт, приятно познакомится.

— Тибальт? Ты что поклонник мюзиклов?

На меекханца было больно смотреть. Даже повязка закрывающая лицо не могла скрыть всю гамму эмоций, испытываемую им. Похоже любитель мюзиклов теперь сам не рад выбранному имени.

— Нет, то есть да. В смысле, это имя вообще-то из пьесы в первую очередь.

Девушка пожала плечами — «мол мне всё равно».

— Тогда я сейчас за сумкой схожу и можем уходить. Я присмотрела один дом в паре километров от сюда. Место выглядит тихим и незаметным. Самое то, чтобы переждать ночь.

— Осади коней. С чего ты решила, что мы куда-то пойдём? — Сказал меекханец, складывая руки на груди.

— Здесь опасно, шурдские разведчики повсюду. Они не предпринимают никаких действий пока что. Думаю, они ждут подхода основного отряда и нападут на лагерь сегодня ночью или завтра рано утром. Я могу об этом точно говорить, так как была на разведке и видела шныряющих шурдав. Поэтому нам нужно уходить, вряд ли они станут отвлекаться от основной цели ради трёх человек. Если и решатся, то малой группой, от которой мы сможем отбиться или сбежать.

— Почему ты одна не ушла? Неужели в лагере люди так уверены в своих силах, что думают защитится. Насколько я успел заметить только у тебя, той тётки и ещё пары человек второй уровень. Остальные первого.

Похоже меекханец не поскупился и вложился в интеллект.

— Эти трусы не собираются защищаться. В лагере около шестидесяти человек из них порядка двадцати ранены, а семеро вообще не могут передвигаться. Так что не о каком дальнейшем бегстве и речи идти не может. Они находятся в ловушке. В ней же и сдохнут.

— Что бы ты делала, если бы мы не пришли сюда? — Ведь если бы я не побежал на ту вышку, то мы бы не встретились с меекханцем, а значит и не пришли бы сюда.

— Надеялась дождаться рассвета и скрыться, до начала атаки.

— Тут больше полу сотни людей. Не поверю, что ты единственная такая умная.

— В лагере условный лидер — Гас. Он на Земле вроде бы писцом работает. Люди решили раз грамотный, значит ему и лидерам быть, но он ничего в управлении не смыслит. Поэтому говорит просто сидеть и ждать пока не выйдет время. Большинство здесь даже книг в глаза не видели, куда уж там понять, что дала тебе система и чего она от тебя хочет. А та полоумная сука, что перевязывала тебя всем мозги выносит своими молитвами и проповедями, а эти кретины и рады слушать. О том, как господь защитит и убережёт. Нету здесь тех, кто готов сражаться.

— Мы поняли тебя. Тогда нам нужно набрать воды и можем уходить. — Подводя итог сказал я. Идея бросить людей мне не очень нравилась, они сила против шурдав, но у меня есть глаза и я понимаю, что эти люди бороться не будут.

— Воду можно набрать в колодце, нам как раз по пути будет. Вода там чистая, когда ходили на разведку я пила оттуда.

— Тогда иди за сумкой, мы подождём тебя здесь.

— Я через минуту вернусь.

— Филин.

— Чего тебе? — Не оборачиваясь на закутанного «товарища» смотрел в сторону где скрылась Колючка.

— Этот шрам у тебя на руке…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Меня словно ледяной водой окатили.

— Ты ведь пытался покончить с собой?

— Слушай сюда! Где и от чего у меня шрамы тебя волновать не должно и, если меекханец хочет продолжать путь вместе, то он больше не полезет ко мне с вопросами. — Мне не удалось скрыть вспышку гнева. Старые раны порой очень долго болят.

С площади раздался женский крик, а затем ещё один только мужской «убийца!» Не знаю, чем я руководствовался, но я рванул к источнику шума. Меекханец не колеблясь за мной. В пыли на земле лежала та двинутая на религии баба держась за распоротый бок. Колючку схватили за руки оттаскивая от своей жертвы. После чего повалив её на землю начали пинать сразу человек семь. Ещё около двадцати просто стояли и смотрели. Гас пытался навести порядок, но его никто не слушал.