Агидель стремится к Волге - Хамматов Яныбай Хамматович

Пока мулла читал молитву и призывал воинов быть храбрыми, не посрамить имя башкорта, Тюлькесура неотрывно смотрел на свое семейство, стоявшее в толпе.

«Каково же им будет без меня? Женушка беременна, сыночки малы», — переживал он, хотя и понимал, что близкие не должны видеть, как ему тяжело.

Другие джигиты не меньше его были опечалены предстоящей разлукой. Они трепетали от волнения и страха перед неизведанным.

После прощания с родителями, женами, детьми, с невестами конники двинулись в путь. Никто из провожавших не показал уезжавшим слез. И лишь когда всадники удалились на почтительное расстояние, до них донесся одинокий женский голос.

Судьба вас гонит, ай, да на войну. Что ж, дети вольные, прощайте. Пусть годы месяцев быстрее пробегут, С победой, невредимы возвращайтесь…

Один из джигитов не выдержал и подхватил ту песню:

Да, наступил разлуки грустный час, Мы покидаем край родной с тревогой. Вы утомитесь, поджидая нас, Глаза все проглядите, глядя на дорогу.

Остальные тоже к нему присоединились.

Вскочу я, ай, да на коня лихого. Неужто больше нечего сказать? Пускай останется невысказанным слово, Послушаю, когда вернусь назад…

Башкиры Тамьянского племени держали путь до Нижнего Новгорода.

Добравшись до места, они поступили в распоряжение воеводы Алябьева и оказались как нельзя кстати: едва ли не сразу после их прибытия второго декабря тушинцы нанесли по Нижнему первый удар со стороны Балахны. Узнав о том, что другой отряд собирается ударить с востока, Алябьев решил предотвратить соединение обеих тушинских частей и в тот же день встретил неприятеля на подступах к городу.

Битва закончилась победой нижегородцев. По приказу воеводы башкирская конница преследовала отступавших тушинцев до самой Балахны. Остатки разбитого воинства предприняли было попытку запереться в крепости, но посадские люди открыли ворота и выдали их. Зачинщиков восстания отвезли в Нижний Новгород и казнили на городской площади.

После этого совет поручил воеводе Алябьеву продолжить боевые действия и распространить их как можно дальше. В следующих боях, происходивших пятого и одиннадцатого декабря в селе Вормсе, тушинцы также были разгромлены.

Всерьез озабоченные успехами нижегородцев, они обратились за помощью к Яну Сапеге, и тот выслал им на выручку большой польско-русский отряд во главе с Лазаревым и Вяземским. Он прибыл к непокорному городу в начале января 1609 года и был разбит.

С того времени Нижний стал превращаться в опорный центр борьбы против самозванца в Поволжье. Окрыленные успехом нижегородцы стали совершать походы на подвластные самозванцу города и вскоре с их помощью были освобождены Арзамас, Муром, Владимир, Шуя, Кашин и Кострома.

XXVI

Между тем царь Василий Шуйский, не надеясь самостоятельно справиться с самозванцем, решил обратиться за помощью к шведскому королю Карлу IX.

Договор со Швецией был заключен в феврале 1609 года. Шведы обязались выделить двухтысячную конницу и трехтысячную пехоту. Это обстоятельство дало повод польскому королю, враждовавшему с Карлом IX, начать войну с Россией. В сентябре коронное войско под началом Льва Сапеги появилось возле Смоленска, а несколько дней спустя туда же пожаловал и сам Сигизмунд.

Под городом оказалось пять тысяч пехотинцев и двенадцать тысяч конников. Ядро войска составляли немцы-наемники. Здесь же были малороссийские казаки и литовские татары.

Перейдя границу, польский король отправил две грамоты, одну — в Москву, другую — в осажденный Смоленск, заявив, что пришел в Русское государство с целью навести в нем порядок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Недовольные вмешательством поляков тушинцы после долгих препирательств решили вступить с ним в переговоры через королевских послов. С Лжедмитрием они считаться перестали, и тот, поняв, что время его прошло, бежал из лагеря со второй попытки.

Русские тушинцы согласились отдаться под покровительство Сигизмунда и сочинили грамоту, где были такие слова: «…мы, бояре, окольничие… его королевской милости челом бьем и на преславном Московском государстве его королевское величество и его потомство милостивыми господарями видеть хотим».

Грамоту взялась доставить делегация, прибывшая под Смоленск в конце января 1610 года. Бояре и князья поблагодарили Сигизмунда за его намерение водворить в России мир, после чего к королю обратился дьяк Грамотин. От имени всех он предложил прислать на царство королевича Владислава, при условии, что в Московском государстве будет сохранена православная вера.

Сигизмунду, которому хотелось занять московский престол самому, удалось уговорить послов повиноваться ему до прибытия Владислава.

В марте русско-шведское войско торжественно вступило в Москву. Горожане били Скопину-Шуйскому челом и слезно просили очистить государство от иноземцев. Но в следующем месяце молодой, подававший большие надежды полководец внезапно занемог и вскоре после этого умер. Вместо него царь Василий назначил воеводой Дмитрия Шуйского. Тот проиграл битву в деревне Клушино гетману Жолкевскому. Полякам в результате победы досталась большая добыча, включая артиллерию и казну.

Победой поляков у Клушина не замедлил воспользоваться Лжедмитрий. Сумев собрать три с лишним тысячи человек, он двинул свои силы на Москву и стал у села Коломенского.

Несмотря на то, что у Шуйского под Москвой имелась тридцатитысячная рать, воевать за него никто не хотел. В самом же городе против царя был составлен заговор. Заговорщики насильно постригли Шуйского в монахи, и власть перешла к Боярской думе. А в конце августа москвичи присягнули королевичу Владиславу.

Между тем польские магнаты отказались снабдить Сигизмунда средствами для похода на Москву. И чтобы заплатить наемникам, державшим осаду Смоленска, он вынужден был расстаться со своими драгоценностями.

В то же самое время страну опустошали бродившие тут и там остатки тушинской армии, а шведы пытались овладеть северными крепостями.

Московские бояре, боясь выступлений горожан в пользу самозванца, стали предлагать гетману Жолкевскому ввести войска в Москву. Когда возникла опасность бунта, им стоило немалого труда уговорить людей не поднимать мятеж.

Польские войска вошли в столицу в ночь с двадцатого на двадцать первое сентября. Станислав Жолкевский с большей частью воинов занял Кремль, остальные разместились в Китай-городе, в Белом городе и Новодевичьем монастыре. Спустя некоторое время гетман оставил вместо себя Гонсевского, а сам уехал из Москвы под осажденный Смоленск.

Не все города присягнули Владиславу. Казань, Вятка и Пермь признали Лжедмитрия. На его стороне был и касимовский хан Ураз Мухамет. Но когда тот бежал из тушинского лагеря в Калугу, хан перешел к Жолкевскому. При первой же возможности Лжедмитрий расправился с ханом, велев утопить его в реке, и тем самым обрек себя на верную гибель. Татарская стража отомстила самозванцу, отрубив ему во время охоты голову.

Обезглавленное тело Лжедмитрия было доставлено в Калугу одиннадцатого декабря и захоронено в Троицком соборе. Среди вещей покойного обнаружили Талмуд, письма и бумаги, написанные по-еврейски…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Москва оказалась под властью «семибоярщины» и польских отрядов, которые пытались оттуда управлять всем государством. Смириться с таким положением народ не мог. Русские города активизировались, уговаривая друг друга вооружаться против поляков, чтобы отстоять православную веру. Назревало восстание. И возглавил его рязанский воевода Прокопий Ляпунов.