Особо одаренная особа - Мария Вересень

— Ты пошто девицу пугаешь? — нехорошим голосом спросила Алия, наступая на дурачка, но тот только испуганно загукал.

Плюнув на него, я подхватила вещички и отправилась в лес, Подальше от людских глаз. Пока Серый Волк перекидывался обратно, Успела много хорошего сказать Велию и Аэрону, которые лишь гоготали в ответ как мерины, объясняя, что только так меня можно отучить делать глупости.

До Макарьего хутора мы домчались махом. На хуторе все было в порядке, никаких признаков чумы не имелось. Перекусив с радушными хозяевами, я отправилась дальше пешком, решив на ходу отойти от тряски. Этот день был не в пример вчерашнему — хоть и морозен, зато ярок. Тропинка петляла влево, вправо, огибала взгорочки и лесные чащи, было такое ощущение, что ее прокладывала углежогова Лохматка, которой было абсолютно безразлично, как идти, куда идти, лишь бы к вечеру быть на месте: в тепле и у кормушки.

Изрядно подмерзнув, я решила, что погорячилась, отправившись пешком. А Индрика вызывать уже не имело смысла — по моим расчетам, до хутора Дальний было рукой подать, если не петлять как пьяная змея. Надо немного срезать путь, подумала я и смело углубилась в лес. Наст трещал под моими ногами, но держал мой вес. Я так осмелела, что даже решила читать на ходу тетрадку. Вскорости выяснилось, что совсем недалеко и по дороге живет один из архивных должников, зовут его Маргобин, а по профессии он некромант. Ой, как мне не понравилось его имя! Ой, как мне не понравилась его профессия! И я бы малодушно плюнула на него, но книга, которую он задолжал, как назло, называлась «Волшебные превращения».

— Ох, до чего же мерзкие люди эти чернокнижники! — пожаловалась я спящему лесу и только тут поняла, что иду по заснеженному оврагу. Ни вправо, ни влево вылезти из него было невозможно, пришлось скрепя сердце шагать по этой виляющей тропе. Вот этот-то овраг и стал для меня ловушкой. Его стенки были высоки, я вполне уже могла пройти мимо Дальнего. Тюк сразу стал непосильно тяжелым, а ножки слабыми.

Я совсем уже собралась делать при вал, махнуть на все и завалиться в снег, как вдруг увидела дымок. Побежала к нему и вскоре обнаружила землянку и хорошо утоптанную к ней тропинку. Я радостно туда ворвалась, надеясь если не на еду, то на тепло.

Землянка оказалась просторная, человек на тридцать, не меньше.

По стенам висели не только звериные шкуры, но и ковры, на которых красовались копья, луки, мечи. Я подивилась, как богато живут нынче охотники. Сунулась в грубую, но добротную печь и с восторгом обнаружила там горшок тушеного мяса с капустой, а в большом ларе — хлеб. Сама себе удивляясь, я жадно накинулась на еду, сочувствуя ребятам, которые взвалили на себя такую обузу, как конь. Ведь как здорово — все бросить и завалиться спать! А коняшку расседлай, напои, накорми, обиходь, а ведь еще их и волки кушают. Так рассуждая, я расхаживала по землянке и чем дольше ходила, тем меньше мне нравились живущие в ней охотники.

Конечно, какой-нибудь женатый добытчик и мог сшить от нечего делать жене шубу, да не одну, но зачем же с собой золотое узорочье тащить да за печь прятать? Попересыпав из ладошки в ладошку драгоценные каменья, я твердо решила здесь задержаться. Очень мне тут понравилось! То, что это хижина разбойной шайки, я уже сообразила, теперь соображала, что же мне с ними сделать. Алию для подмоги звать не стала, надеясь, что дяденьки сразу меня не зарежут, а потом мне авось повезет. Буду понаглей, пострашней, навру чего-нибудь, в крайнем случае — сбегу или Анчутку кликну. После благодарного деда мне ничего не страшно было. И, чувствуя себя невероятно смелой, я завалилась на их широкую кровать и уснула.

Разбудили меня, сдернув за ногу с кровати. Я больно приложилась затылком об пол и сразу же разозлилась:

— Кому здесь жить надоело?!

От меня отпрянул ражий мужик в овчинной шубе и косматой шапке, надвинутой по самые глаза. Я уцепилась за его бороду и страшненько так взрыкнула:

— А ну, кто нас тут не уважает?!

Меня как собачонку сгребли за шиворот и стукнули об стенку, к счастью укрытую ковром.

— Ой, звездочки, — детским голоском завела я.

— Девица! — загоготали разбойники. — Сама пришла! Вот радость-то! А чей-то у ней в мешке?

Кто-то из мужиков стал самозабвенно рыться в моем бауле, еще один попробовал залезть под подол, но я решила, что хорошенького понемножку. Резко щелкнула пальцами, и ближайших ко мне разбросало, я довольно ухмыльнулась и, махнув рукой, смела и того, который так нахально влез в мешок. Конечно, мужички схватились за свои кривые железяки, но я только расхохоталась, и то, что раньше висело в виде трофеев на стенах, со свистом отправилось в полет в направлении хозяев землянки. Разбойная братия охнула и постыдно бросилась в бега, но в мои планы не входило оставаться в одиночестве. Я недовольно рявкнула, и дверь напрочь заклинило, а пока мужики в нее долбились, подхватила выпавшие из мешка вещи, сунула их обратно, залезла на стол, удобно села в середине, сложив ноги по-турецки, и произнесла:

— Значит, так, времени у меня мало, каждому по отдельности объяснять не буду. — Я досадливо сморщила нос. — Да перестаньте вы в нее долбиться! Пока я не скажу, все равно не откроется.

Мужики стали нервно на меня оглядываться, я улыбнулась им той улыбочкой, которой научилась в Школе у нечисти, мгновенно замораживающей и лишающей воли.

— Ведьма, — сказал с придыханием кто-то из разбойников.

— Нет. — Я покачала головой и, вспомнив охранников у вежицких ворот, поправила мужиков: — Демоница.

После такой поправки в разбойничьем стане послышались первые стоны ужаса. Я фыркнула и проникновенно заговорила снова:

— Я чего сюда зашла-то. — Посмотрела на перекошенные у кого от страха, а у кого от злости лица, оперлась руками на стол и сообщила: — Дело у меня к вам. Мужички вы лихие, вам мою просьбу исполнить — раз плюнуть!

— А что нам за это будет? — отмер кто-то из них.

— Вот молодец! — похвалила я его. — Сразу перешел к сути!

Разбойники отлипли от двери и стали осторожно садиться ближе к столу.

— Книжечку мне надо у Маргобина добыть.

— Дык он это… — подал голос разбойник в тулупе и высокой меховой шапке, — колдун, мертвяков поднимает.

— Может, и поднимает, — безмятежно продолжила я, — только выто не за мертвяками отправитесь, а за книгой. Колдуну она ни к чему, а мне нужна позарез.

Один из головорезов, решив, что я увлеклась рассказом, попытался незаметно подойти сзади и оглушить чем-то тяжелым. Я, не поворачиваясь, махнула рукой, и поднятый надо мной бочонок опустился на голову ему самому. Глухой удар упавшего на пол тела и бульканье, судя по запаху, разлившегося вина. Остальных я обвела пронзительным взглядом и вкрадчиво поинтересовалась: есть ли еще подобные герои? Герои затаились. Я для устрашения еще потрясла стены землянки, пыхнула сажей из печки и продолжила:

— Книгу оставите мне в Большой Заставе, на имя Вереи. Чего вытаращились? А, об оплате? Ну-у… — Я неопределенно повела рукой. — Думаю, с вас достаточно и того, что вы никогда не будете писать против ветра, вы и так люди небедные.

Разбойники напряженно молчали, зло переглядываясь, а я, увидев тускло засветившееся колечко, вытащила из мешка зеркало и ракушку и как можно непринужденнее спросила:

— Ну и чего?

— Ты где? — спросил Велий, судя по обстановке, разговаривал он из комнаты в трактире.

— Рядом с Дальним. Чуть-чуть не дошла. — Тут я заметила краем глаза, как кто-то из разбойников встал, и рявкнула: — Сидеть! — со страху пустив трещину по потолку.

— Что у тебя там? — заволновался маг и прошипел, разглядев, видимо, окружающие меня рожи: — Во что ты вляпалась?

— Да ты что! — Я похлопала глазками. — Хорошие ребята, веселые и за меня горой! — Я посмотрела на разбойников: — Улыбнитесь!

Разбойники стали натужно давить улыбки.

— Ну, ты видишь, что все хорошо? Все, пока. Как доберусь до Дальнего, свяжусь. — И я убрала ракушку, успев услышать возмущенный вопль Аэрона:

— Да она ж в разбойничьей шайке!

Кольцо продолжало светиться. Я встала на ноги, закинула мешок на спину и, сверху вниз глядя на мужиков, сказала:

— Ну что ж, мы обо всем договорились. И не думайте, что плата слишком мала, дня через два вы поймете — это то, что вам нужно.

Я спрыгнула со стола и, пройдя мимо расступившихся разбойников, щелчком открыла дверь. Если кто из них и лелеял надежду разобраться со мной в лесу, то был горько разочарован, потому что я, с неудовольствием покосившись на кольцо, поняла, что дружки не успокоятся, пока я не доберусь до хутора, и вызвала Индрика, который окончательно вверг разбойников в ужас и панику, вырвавшись прямо из-под снега. Я вскочила ему на спину, и мы взмыли в небо. Последнее, что я успела увидеть, это вываливающегося из бурелома к разбойничьей землянке огромного медведеобразного детину.