Тайный любовник - Чарлин Сэндс

Сейчас она была в замешательстве и не знала, как реагировать на его сообщение. Она не доверяла ему. И все-таки глубоко любила его.

Да. Она наконец признала, что любит его, не переставала любить с тех пор, как была девчонкой. Он вернулся в ее жизнь и раздул страсть, как огонь, свел на нет все ее попытки забыть прошлое.

— Почему с тобой все так сложно, Тони? — прошептала она. — Почему ты мучаешь меня все время?

Глубоко вздохнув, Рена решила побороть эти чувства, не дать звонку Тони испортить ей удовольствие. Она взяла валик и продолжила красить, пока две стены не были готовы. Еще через час она, прервав работу, отступила назад, чтобы оценить результат.

— Неплохо, — пробормотала она, и ее настроение улучшилось.

Высохшая краска приобрела чудный зеленый оттенок.

Она решила сделать перерыв, пошла на кухню, достала из корзины с фруктами апельсин и села за стол.

Она ела сочный фрукт, дольку за долькой, и представляла себе, как отправится в магазин и наполнит детскую замечательными вещами.

Потом, желая поскорее закончить работу, она вернулась в детскую, опять включила радио. Передавали песню «Наша любовь пришла, чтобы остаться», и Рена усмотрела в этом некую иронию судьбы. Она прислонила стремянку к третьей стене и открыла окно, которое выходило в виноградники. Предвечерний ветерок освежил комнату.

— Это лучшая комната для тебя, — сказала она, положив руку на свой живот.

Рена поставила таз с краской на верхушку стремянки и начала красить верхнюю часть стены. Когда по радио стали передавать новости, Рена убавила громкость. Она была слишком погружена в мысли о ребенке, чтобы слушать диктора, пока до нее не долетело имя Тони Карлино. Рена прислушалась.

«В спортивных новостях вновь появляется Тони Карлино, бывший чемпион, ныне оставивший гонки. Сегодня в своем интервью в Шарлотте, Северная Каролина, среди множества фанатов Карлино признал, что подумывает о том, чтобы вернуться на трассу…»

Валик выпал из дрожащей руки Рены, ударился об пол и обдал стену светло-зеленым дождем. У нее закружилась голова. Она попыталась ухватиться за верхушку стремянки, но вдруг ослабевшие руки разжались, и она полетела на пол. Она успела почувствовать боль в голове, потом все провалилось в черноту.

Тони отцепил микрофон от рубашки, как только закончил давать интервью. Он ни на минуту не переставал жалеть о том, что находится здесь, в Северной Каролине, а не в Северной Калифорнии, рядом со своей женой. Его покорность судьбе сменилась раздражением, когда корреспондент стал переиначивать его слова, добиваясь намека на возвращение Тони в большой спорт, чего тот не планировал.

После горячей дискуссии с корреспондентом Тони покинул ложу прессы, по горло сытый всем, что ему пришлось вытерпеть за этот день ради выполнения условий контракта.

Он уже не хотел тратить следующие несколько дней на съемку рекламного ролика, не хотел быть здесь сейчас, когда его отношения с Реной стали потихоньку налаживаться и для него забрезжил свет в конце тоннеля. Она начинала склоняться к тому, чтобы опять ему верить. Сейчас ему больше всего на свете хотелось заслужить ее любовь, заставить ее осознать, что он изменился.

Однако она не позвонила ему, за что он не мог ее осуждать. Он подвел ее, не сдержал слова.

Его агент направился вслед за ним, и они вместе покинули трибуны.

— Тони, что с тобой? Я никогда не видел, чтобы ты так реагировал на интервью.

— Ты же слышал его, Бен. Он не отставал от меня. Сколько раз надо было сказать ему «нет»?

— Ты настоял на своем, — дипломатично заметил Бен.

Но Тони не успокоился:

— Он переиначивал мои слова, ходил вокруг да около! Заметь себе, я больше никогда не буду давать интервью этому типу.

Дьявол! Он больше не хотел давать интервью никому. Он все четче осознавал, где ему надлежит быть.

— Ну, так или иначе, все это позади. — Бен похлопал его по спине. — Пошли обедать.

Тони покачал головой:

— Спасибо за предложение, но я лучше поеду к себе.

— Хорошо, иди отдыхай. Встретимся завтра на съемках ролика.

Вернувшись в отель, Тони отправился прямо в коктейль-бар и заказал двойной виски.

Там он и сидел, думая о жизни и о своих свершениях. Тони не принадлежал к числу тех, кто легко сдается. Он и раньше встречал преграды на своем пути, но всегда легко преодолевал их. Но не теперь, с Реной.

Кто-то тронул его за плечо. Он обернулся и увидел красивую блондинку. Она села рядом с ним:

— Вы Тони Карлино, гонщик, правда ведь?

— Похоже, правда. — Он отпил из своего стакана.

— Вы не хотите купить мне что-нибудь выпить?

Тони посмотрел на нее и увидел ее смелый, дразнящий взгляд. Она не скрывала своих желаний. Всвое время он воспользовался бы ею, но сейчас его мысли были за тысячи миль от нее.

Он допил свой виски и положил на стойку бара банкноту:

— Конечно, пейте что пожелаете. А я возвращаюсь домой, к своей жене.

Через час Тони вставлял ключ в замочную скважину и открывал дверь дома Рены. Благодаря трехчасовой разнице во времени он оказался в Напе ранним вечером и был рад тому, что получил время в подарок. Сегодня он провел в воздухе много часов, не переставая думать о том, как встретит его Рена.

Приблизившись к дому, он медленно открыл дверь.

«Не мне давать советы в делах любви, но, кажется, логика требует, чтобы ты сделал какой-то широкий жест. Покажи ей, как много она для тебя значит».

Тони вспомнил слова брата. Был ли его внезапный приезд домой широким жестом или нет, он не знал, но, по крайней мере, он решился сделать то, что должен был, — отказался от карьеры гонщика и вернулся к жене.

Теперь необходимо было сказать ей правильные слова, доказать свои чувства, восстановить ту слабую связь, которая возникла между ними, пока прошлое Тони не разрушило ее.

— Рена! — позвал он, обеспокоенный тишиной в доме.

Он позвал ее несколько раз, но ответом ему было молчание. Он не заметил ее в винограднике, когда проезжал мимо, но, с другой стороны, он смотрел невнимательно. Быстрыми шагами он направился по коридору и услышал тихое жужжание приемника.

— Рена, ты здесь?

Он пошел на звук, открыл дверь в комнату напротив ее спальни и застыл в ужасе:

— Господи боже мой!

По полу была разлита вытекшая из таза зеленая краска, а возле приемника виднелось какое-то красное пятно. Сначала он даже не мог двинуться и только молился, чтобы оно оказалось не тем, о чем он подумал. Потом быстро приблизился, дотронулся пальцем до красной жидкости и понюхал ее.

Кровь!