Секретная миссия супермодели - Мария Жукова-Гладкова

– А Лютфи? – решила выяснить я до конца всю обстановку.

– Лютфи ничья, – сообщила мне Сулема. – Она общая.

Интересное кино. Значит, все девчонки в той большой комнате – общие?

– Только когда хозяин с гостями приезжает, Лютфи посылают мне помогать. Тогда одной в самом деле не справиться.

– А другие девочки не помогают?

– Нет, – покачала головой Сулема. – С хозяйством не помогают. Они гостей обслуживают.

– Сколько тебе лет? – поинтересовалась я, глядя на руки Сулемы: огрубевшие, красные, никогда не знавшие маникюра.

– Шестнадцать, – произнесла она своим тихим голосом.

Да, настоящий гарем у Гавнадия Павловича, с настоящими восточными женщинами, которые тянут на себе всю работу по дому. И, как говорил Вахтанг, еще исполняют перед гостями национальные песни и танцы. Оксанка хорошо устроилась – на всем готовом. Правда, общей женщиной быть не очень-то приятно, но, с другой стороны, Оксанке не впервой – в этом я не сомневалась. Одним мужиком больше, одним меньше. Шлюха по призванию. А Рута и та брюнетка в бассейне… Вот не повезло девчонкам.

Из раздумий меня вывел пьяный мужской голос, прозвучавший у нас за спиной:

– Ах вот вы где! А мы думали: куда запропастились?

Я обернулась. В дверном проеме, держась друг за друга и за косяк, стояли двое молодых людей, место которым в их состоянии было только в вытрезвителе.

– Сулема, марш работать! – рявкнул Андрей, приносивший ящик с выпивкой из какого-то подвала.

Моя собеседница вскочила и хотела каким-то образом прошмыгнуть между двумя добрыми молодцами, которым она не доставала и до плеча, но не тут-то было. Я решила вмешаться.

В моей авоське все еще лежала бутылка «Посольской» с «наполнителем». Валерка наверху выбрал «Сибирскую», которой я попотчевала и Костика, а «Посольская» оставалась пока невостребованной.

– Мальчики, пропустите девочку, сами же сказали, что ей работать надо, – сказала я совершенно спокойно, вынимая бутылку из авоськи. – Выпейте-ка лучше за ее здоровье. Чтобы оставалась такой же красивой и радовала ваши глаза.

Ребята промычали что-то нечленораздельное, по-видимому, означавшее, что выпить за такое дело, конечно, следует.

– А еще осталось? – посмотрел на меня приятель Андрея, имени которого я не знала. – Или эта последняя?

– Меня Михалыч опять в подвал послал, – сообщил Андрей. – А то у них кончилось.

«Хорошо же вы гуляете, мальчики, – подумала я. – Если уже ящика нет…» Как бы мне не пришлось на своих хрупких девичьих плечах вытаскивать отсюда еще дядю Сашу с Марисом, в особенности если они в самом деле хлебнули пойло, производимое в подвале Чкадуа. Называется, приехали Руту спасать. Крокодилы.

Андрей с приятелем с жадностью схватились за бутылку «Посольской», которую я услужливо открыла, чтобы не заметили, что она уже была открыта раньше. Создавалось впечатление, что ребят мучает страшная жажда. Вначале хлебал Андрюша, потом приятель выхватил бутылку из его рук. Жидкость стекала у него по подбородку и капала на футболку.

– Чего стоя-то, мальчики? – обратилась я к ним. – Садитесь на крылечко.

Я пригласила их опуститься рядом как раз вовремя. Андрюшу уже начинало «вести». Я помогла ему переместиться к стене дома, к которой он прислонился и захрапел. Приятель еще мычал что-то невразумительное.

– Пойдем, милый, сядь, отдохни, – увещевала его я, подставляя плечо.

Парень обвис, и я опустила его рядом с Андрюшей, из носа которого вылетал молодецкий храп. В бутылке осталась половина. А противников еще трое… Скорее всего, Марис с дядей Сашей мне уже не помощники, рассчитывать можно только на себя.

Я решительно направилась на кухню. Сулема возилась у плиты и только мельком взглянула в мою сторону. Марис продолжал беседу с заинтересованным слушателем, правда, язык у него работал не очень хорошо. Дядя Саша обнимался с Михалычем. Где же еще один? Неужели остался трезв и… Может, видел, что я тут творила? Может, сейчас…

На всякий случай я заглянула под стол. От сердца у меня тут же отлегло: последний охранник мирно спал под ногами товарищей, положив руку под голову.

Ставить на стол бутылку «Посольской» с остатками пойла было опасно: вдруг возжелают пригубить из нее дядя Саша с Марисом? Как я их потом потащу отсюда?

– Нам пора, друзья хорошие, – потрясла я за плечо вначале Мариса, потом дядю Сашу.

Шулманис ответил что-то нечленораздельное, а у дяди Саши взгляд тут же стал осмысленным. Для него выпитое количество действительно было тем, что для другого – рюмка.

– Саша, я тебя не отпущу, – промычал Михалыч. – Оставайся! Места всем хватит. И бабе твоей. Говорю тебе: оставайся! Ты мне друг?

Никитин с Михалычем повыясняли минут десять, друзья они или нет и уважает ли дядя Саша Бориса Михайловича, потом дяде Саше каким-то образом удалось убедить хозяина, что нам обязательно нужно вернуться в город, а то братья и сестры не поймут нас. Никитин заверял, что обязательно приедет еще. Теперь он знает дорогого друга Борю, вместе столько выпили, такой он классный мужик и так далее, и тому подобное.

Наконец дядя Саша нетвердо поднялся на ноги и велел вставать Марису. Тот встал на пару со своим новым другом. Михалыч вызвался подвезти нас до станции. Я чуть не упала. Он что, в таком состоянии собирается садиться за руль? Но, с другой стороны, не вызывать же Вадика – еще Михалыч вспомнит потом, что старички уехали на «Лендровере». Но сесть в машину, где за рулем будет пьяный в стельку Михалыч, – самоубийство.

Он тем временем объяснял, что и не в таком состоянии водил машину. Он, видите ли, когда оказывается на водительском месте, сразу трезвеет. Не надо нам такой трезвости, хотелось крикнуть мне, но Михалыч уже целенаправленно двигался к двери, роняя по пути табуретки. Я оглянулась на Сулему в надежде, что хоть она мне поможет: удержит своего дражайшего, но девушка, опустив глаза, возилась у плиты. Для нее мужчина всегда прав. Тем более он собирался везти не ее. Мне оставалось только подхватить Мариса. Дядя Саша бодренько вскочил сам и подмигнул мне. В самом деле, почти не пьян?

Шулманис хотел взять с собой своего нового друга, и потребовались наши совместные с дядей Сашей усилия, чтобы убедить его оставить приятеля там, где тот сидел. Я тут же поставила перед приятелем остатки «Посольской», чтобы не скучал. Он взял бутылку нетрезвой рукой и опрокинул в горло.

Поддерживая Мариса с двух сторон, мы с дядей Сашей вышли во двор. Михалыч уже сумел открыть гараж и заводил навороченный «Ниссан-Патрол». Нужно отдать ему должное: Михалыч довольно успешно вывел джип из гаража, разбив лишь одну фару.

– Залезайте! – услужливо пригласил он, распахивая переднюю дверцу.

Одновременно с дядей Сашей мы решили сесть сзади. Никитин забрался первым и потянул на себя Мариса, которого я подталкивала в пятую точку, а потом влезла вслед за ним и захлопнула дверцу.

– На станцию? – уточнил Михалыч, поворачиваясь к нам.

Мы подтвердили кивками. Ох, как мне хотелось закусить! Наверное, надо было перехватить что-то, а то я давненько ничего не ела. Опьянею еще от паров, исходящих от этой компании. Я попыталась перегнуться через переднее сиденье, чтобы включить кондиционер, но тут же получила по руке от Михалыча.

– Куда лезешь, бабка? Можно подумать, соображаешь что-нибудь.

Я мгновенно отдернула руку назад: да, конечно, в своей роли я не должна «соображать», что здесь вообще имеется кондиционер. Я просто открыла окно. Дядя Саша сделал то же самое со своей стороны.

Марис был никакой. Михалыч действительно чуть протрезвел. Дядя Саша вообще был готов к работе. А значит, следовало отключить Михалыча, вернуться назад, забрать девчонок – и делать ноги на этом самом джипе.

Михалыч врубил магнитофон на полную мощность. Наверное, в тишине дачного поселка нас было слышно в радиусе нескольких километров.

Завидев солдатиков у дома генерала, Михалыч посигналил им, получил в ответ приветственный салют и понесся дальше. Я судорожно вспоминала, ровная ли дорога ведет на станцию и много ли деревьев и столбов должно встретиться нам по пути? Джип петлял из стороны в сторону, но в кювет его пока не заносило. Хорошо, последний дождь был давно, в любом случае не утонем. Какие-то дачники испуганно выглядывали из своих домиков и тут же убирали головы назад. Наверное, подобным зрелищем наслаждались не в первый раз.

На дороге впереди показался «жигуленок». Я молилась всем богам, чтобы нам с ним спокойно разъехаться и в Михалыче не взыграл азарт охотника. Можно сказать, что разъехались мы вполне успешно: чуть-чуть задели несчастную машинку боком. Водитель не стал останавливаться, а наоборот, прибавил скорость, чтобы побыстрее увеличить расстояние между своим «жигуленком» и нами. Не исключено, что и Михалыч, и его кроваво-красный «Ниссан-Патрол» были уже хорошо известны окрестным жителям.

Только бы больше не встретить никаких машин, только бы вообще никого не встретить! Размечталась… На дороге показались двое мужчин средних лет, явно бредущих со станции. Судя по их виду, наверное, работают в городе, но в летнее время живут на даче. За ними, в некотором отдалении, двигались какая-то бабуля с сумками, потом мамаша с ребенком лет двенадцати, еще одна бабуля. Вероятно, недавно пришла электричка. Мне хотелось крикнуть: «Люди, в стороны! В канаву! Ложись!» Я с трудом сдержалась. Правда, люди были догадливые и поступили именно так, как следовало. Мужики мгновенно сиганули через канаву и притаились на другой стороне. Михалыч яростно сигналил. Бабка что, глухая? Оказалось, нет. Тоже, старая, проявила молодецкую прыть и оказалась в канаве, потрясая оттуда кулаком и выкрикивая всевозможные ругательства в наш адрес. Мамаше с ребенком отдельного приглашения не требовалось, они перелетели через канаву, яко птицы, и мать прикрыла своим телом сына, как во время бомбежки. Вторая бабка послала несколько проклятий в наш адрес, но оказалась самой смелой, оставшись на шоссе. Мы ее объехали.