Рай. Том 1 - Джудит Макнот

И тут все замерло, и Мередит на мгновение очнулась и всплыла на поверхность из темных сладостных глубин, где чувствовала лишь его губы и возбуждающие ласки рук, гладивших ее плоть. Девушка открыла глаза и увидела, что он, приподнявшись на локте, изучает ее лицо в желтоватом свечении настольной лампы.

— Что ты делаешь? — прошептала Мередит, но тонкий, прерывистый голос словно принадлежал совершенно другому человеку.

— Смотрю на тебя.

Взгляд Мэтта, скользнув по ее груди, переместился ниже, к талии, и остановился на длинных стройных ногах. Покраснев от смущения, Мередит остановила его, коснувшись губами загорелой груди. Его мышцы непроизвольно сжались, а руки медленно погрузились в ее волосы у самого затылка, притягивая ее все ближе. Как только Мередит подняла глаза, Мэтт нагнул голову. Его губы почти грубо завладели ее губами, язык раздвинул зубы и скользнул в ее рот в опьяняюще-эротическом поцелуе, пославшем по всему телу палящее пламя. Наклонившись над Мередит, Мэтт продолжал целовать ее, пока она не застонала в горячечной истоме, потом его рот накрыл маленький розовый сосок и терзал его до тех пор, пока груди не начали медленно наливаться сладостной болью. Пальцы Мэтта мучили, гладили и проникали все глубже, заставляя ее выгибаться под ласками его рук. Губы снова вернулись к ее рту, настойчиво раскрывая его, мужское колено вклинилось между ее ногами, раздвигая бедра, и все это время языки их сплетались в древнем танце, то разъединяясь, то вновь приникая друг к другу. И тут он неожиданно замер и, сжав ее лицо ладонями, хрипло приказал:

— Взгляни на меня.

Мередит с трудом ухитрилась выбраться из чувственного тумана; усилием воли заставив веки подняться, она взглянула в обжигающие серые глаза. И в это мгновение Мэтт вонзился в нее с силой, вырвавшей тихий крик из горла девушки, вынудившей судорожно дернуться от невыносимой боли. Мэтт с ужасающей ясностью понял, что только сейчас взял ее девственность, и застыл от неожиданности, прикрыв глаза. Напрягая руки и плечи, он продолжал, однако, оставаться в ней, неподвижный, оледеневший.

— Почему?.. — ошеломленно пробормотал Мэтт наконец, немного придя в себя.

Мередит, неверно истолковав вопрос как очередной несправедливый упрек, вздрогнула и поморщилась:

— Потому что я никогда не делала этого раньше. Этот правдивый ответ заставил Мэтта распахнуть глаза, и в них Мередит Не увидела ни разочарования, ни обвинения. Только нежность и сожаление.

— Но почему ты не сказала мне? Я мог бы намного облегчить тебе все это.

Погладив его щеку, Мередит ответила с нежной, успокаивающей улыбкой:

— Но ты не сделал мне больно. Наоборот. Мне очень хорошо.

И эти простые слова заставили его застонать. Мэтт припал к ее губам в исступленном поцелуе и с бесконечной осторожностью начал двигаться, то почти целиком выходя из нее, то медленно ныряя в тесные. глубины, незаметно увеличивая темп возбуждающих настойчивых толчков, опьяняя ее, и Мередит, окончательно обезумев, беспорядочно забилась под ним. Ее ногти все глубже впивались в его спину, пока страсть, бушевавшая в ней, не превратилась во всепожирающее пламя, сметавшее все вокруг и ставшее наконец долгими, безоглядными, безудержными взрывами ослепительного наслаждения.

Схватив ее в объятия и прижав к себе, Мэтт погрузил пальцы в копну белокурых волос, самозабвенно целуя Мередит, сделал еще один, последний толчок и обмяк, излившись в нее.

Безумный неутолимый голод этого поцелуя, то, что происходило с ней, заставили Мередит прижать его к себе еще сильнее и застонать от невероятного блаженства.

С бешено бьющимся сердцем она, не разнимая рук, вместе с ним перекатилась на бок, по-прежнему прижимая лицо к его груди, чувствуя, что Мэтт продолжает обнимать ее.

— Ты хоть понимаешь, — неверным голосом пробормотал он, чуть касаясь губами ее щеки, — что делаешь со мной?

Мередит не ответила, потому что реальность того, что сейчас произошло, начала медленно проникать сквозь пелену чувственного тумана, а она не хотела этого. Пока не хотела. Слишком рано. Не сейчас. Не нужно, чтобы эти прекрасные мгновения были испорчены.

Мередит зажмурилась, стараясь прислушаться к тем восхитительным словам, которые Мэтт говорил ей, продолжая гладить по щеке, чуть щекоча большим пальцем кожу.

И тут он задал вопрос, действительно требующий ответа, и волшебство испарилось, ушло, и уже ничто не могло его вернуть.

— Почему? Почему ты пошла на это сегодня? И почему со мной?

Мередит мгновенно сжалась, вздохнула от сознания непоправимой потери и отстранилась, накинув на плечи вязаный плед, лежавший на диване. Теперь она узнала все о физической близости, но никто не предупредил ее о той странной неловкости, которая завладеет ее чувствами потом. Словно неведомая сила безжалостно обнажила ее эмоции, оставив Мередит открытой перед всеми, беззащитной, смущенной.

— Думаю, нам лучше одеться, — нервно пробормотала она. — И тогда я объясню все, что ты хочешь знать. Сейчас вернусь.

Поднявшись к себе, Мередит накинула бело-голубой халат, туго стянула поясом талию и по-прежнему босиком спустилась вниз. Проходя мимо часов в холле, она взглянула на циферблат. Отец будет дома через час.

Мэтт, полностью одетый, если не считать галстука, который сунул в карман, звонил по телефону из кабинета.

— Какой у тебя адрес? — спросил он. Мередит объяснила, и он сказал в трубку, куда подать такси. — Я велел им приехать через полчаса, — продолжал он и, подойдя к журнальному столику, поднял забытый стакан с бренди.

— Могу я налить тебе что-нибудь еще? — спросила Мередит, вспомнив об обязанностях хозяйки. Вечер подходит к концу, и нужно все выполнить до конца, как полагается. Может, именно такой вопрос задала бы официантка, подумала она с иронией.

— Я бы хотел получить ответ на свой вопрос, — повторил он. — Что заставило тебя пойти на это?

Мередит показалось, что его голос звучит немного напряженно, но лицо Мэтта было совершенно бесстрастным. Она вздохнула и отвернулась, смущенно обводя пальцем инкрустацию на столе.

— Многие годы отец обращался со мной, как со скрытой нимфоманкой, а я, поверь, ничего не сделала, чтобы заслужить такое. Сегодня, когда ты заявил, что у него были причины стеречь меня, в мозгу словно взорвалось что-то. Кажется, я решила, что если меня считают потаскухой, следует хотя бы узнать, что это такое. И в то же время у меня возникла безумная идея наказать вас обоих — тебя и его. Хотела доказать, что ты был не прав.

Наступила зловещая тишина. Наконец Мэтт, покачав головой, резко ответил:

— Ты могла бы объяснить, что я не прав, просто сказав, что твой отец — злобный тиран и недоверчивый ублюдок.