Его сбежавшая Принцесса - Дарья Адаревич

— Я прощаю.

Тут до меня дошло, что он извиняется. Я подняла голову, посмотрела Эду в глаза.

— А за что ты извиняешься?

— За многое, — выдохнул Эд мне в губы, — за то, что было и то, что будет. Ты мне нравишься, Донна. Больше, кажется, я влюбился в тебя, — ухмыльнулся, — ты поселилась в моей голове и управляешь моими мыслями. Ты всюду.

— Так это ж прекрасно, — захихикала я.

— Донна, я должен был быть честен с самого начала. Ты должна кое — что обо мне узнать.

— Ты женат?

— Что? Нет, конечно, нет.

— Тогда не имеет значения.

Я положила руки на его щеки. Гладкие. Нежные. Как непривычно.

— Хорошо, что ты побрился, — сказала я с хитрой улыбкой.

Эд рассмеялся и брызнул меня водой. Тогда я брызнула его в ответ. Ребячество, да и только. Но это было самое прекрасное ребячество в нашей жизни. А за спиной все догорал старый дом.

Глава 22: Любить, пока можем

— Я не знаю, как вас отблагодарить! — рыжеволосая женщина обнимала Пига, гладила его по голове, — Вы спасли мне жизнь.

Пиг прижимался к груди матери и поглядывал на нас с Эдом. В глазах мальчика стояли слезы. Натерпелся, бедный… натерпелся…

— Отблагодарите чуть позже, — ответил Эд, — пока надо побеседовать с одним типом.

И Эд пошел к Инквизитору.

Мы стояли на деревенской площади. Палач точил топор, а Инквизитор стоял рядом и что — то объяснял, размахивая длинными руками. Сегодня он был без капюшона, и я смогла рассмотреть скрытое доселе лицо. Вытянутое, костлявое. Седые прилизанные волосы, большие впалые глаза. Жуткий тип. И мой Эд направлялся к нему.

— По закону несчастной женщине полагается компенсация, — сказал Эд, — за моральный вред, причиненный незаконным заключением.

— Компенсация? — удивился Инквизитор.

— Двое лошадей и корова.

— Это что за закон такой?

Он подошел к Эду вплотную и началась битва взглядов. Я издалека ощущала напряжение между ними двумя. Инквизитор пытался задавить Эда своей силой, своим весом, своим могуществом, а Эд… Эд просто улыбался и верил в то, что говорит.

— Закон, принятый в Колларии королем Роном Четвертым, — ответил Эд, — еще пару лет назад принят.

— Не знаю такого.

Мои мозги летели. А ведь на самом деле у нас был такой закон. Только ущерб этот измерялся в денежном эквиваленте, а Эд требовал коней и корову. Я восхищалась. Эд так хорошо знал наши законы, в то время как, насколько мне известно, сам он родом из Литвудского королевства.

— Мы с моей супругой прибыли из столицы и хорошо знаем закон, — продолжал Эд, — король Рон вообще наказывает ударами плетью тех, кто вынес неверное решение.

— Ты угрожаешь мне? — оскалился Инквизитор.

Эд поднял ладони и шутливо улыбнулся. Он не угрожал, он издевался.

— Я прошу быть человечным, — сказал Эд, — вы схватили невиновную женщину, остригли ее и держали в плену. Она успела проститься с жизнью. Она чуть не лишилась головы. И лишилась бы, если бы не объявились настоящие виновники.

— Да уж, кто теперь будет старостой деревни? — вздохнул палач, — парень, а не хочешь ты остаться и стать им? Ты вон какой смышленый, городской.

Инквизитор зыркнул на палача, и вернулся к Эду.

— Не надо нам тут городских, — сказал он, — и мы никому раньше не возмещали ущерб. Это будет странно.

— Но ведь вы и не ошибались с преступниками, да?

Инквизитор сглотнул.

— Ошибались значит, — теперь ухмыльнулся Эд, — и теперь Вас гложет совесть.

— Народ начнет возмущения. Мол, почему этой женщине мы дает коров и лошадей, а другим, тем кого казнили по ошибке, мы ничего не возмещали. Не делаются так дела, парень, не делаются. Тут либо всем, либо никому.

— Так возместите всем, — крикнула я.

— Где ж мы на это деньги возьмем, девочка?

— Нет, Донна права, — сказал Эд, — если ввести систему выплат несправедливо осужденным, то и инквизиция заработает лучше, и люди станут уважать друг друга. Давайте так. Из — за кого пострадала эта женщина? Из — за старосты. Так что из имущества старосты ей ущерб и возместим. И в будущем будем поступать так же.

Инквизитор покачал головой.

— А если никто никого не подставлял, а ошиблась инквизиция, — продолжил Эд, — то пусть инквизиция возмещает ущерб из личного кармана или из конфискованного имущества.

— Конфискованного имущества?

— Ну вот что вы сейчас сделаете с имуществом старосты и его подружки? Наследников у обоих нет, имущество переходит городу.

— Верно — верно, — пробормотал Инквизитор.

— Это и станет вашей, так сказать, казной. Что-то распродадите на рынке, земли старосты засадите. Будет вам осенью пшено на продажу в соседние земли, или для себя, людям раздавать. Можете вообще сделать сельскохозяйственное объединение, пускай те, у кого нет работы, за деньги работают на полях старосты. У него же там много полей… — Эд замолчал, вдохнул, — я ушел от дела, короче, корова и пара лошадей нужны.

— Парень, — медленно сказал Инквизитор, — а ты точно не хочешь быть нашим новым старостой?

Я вздрогнула. Потрясающее предложение! На самом деле. Я поймала себя на мысли, что из Эда на самом деле выйдет хороший управленец.

— Может, и хочу, — улыбнулся Эд, — но у меня другая судьба.

— Судьба — это глупости, — махнул рукой Инквизитор, — мы сами выбираем свою судьбу.

— Так — то оно так, но у некоторых есть долг от рождения, от него не убежишь.

Я ухмыльнулась. Эд очень точно передал все мое состояние. Долг. Да, долг. Если в целом мире существует кто — то, кто мог меня понять, это был Эд. Вот только, какой может быть долг у него?

— Становитесь старостой Вы, Инквизитор, — предложил Эд.

— Я?

— Ну кто ж еще. Вас побаиваются, Вас уважают, Вы закон и порядок.

Инквизитор задумался.

— Больше некому, — продолжил Эд, — так что спасайте город, Инквизитор. Быть может, это Ваша судьба?

Мы покинули площадь с двумя лошадьми и коровой. Пиг с матерью не могли нарадоваться.

— Ты правда думаешь, из него выйдет хороший староста? — спросила я.

— Хороший. Для хорошего правителя — главное внутренняя сила, стержень, уверенность. У Инквизитора все это есть.

— Ну да…

— А еще он аскет. Не гонится за богатствами и роскошью. Он будет лучше многих.

— Теперь мы будем продавать молоко, да? — все спрашивал Пиг у матери, — мы станем богатыми, да? Очень богатыми! Как назовем корову? Белушкой? Давай белушкой? Она вон какая белая!

Мать гладила сына по голове и не могла нарадоваться.

— Спасибо вам, — улыбнулась она, — искренне благодарю. Это неоценимо. Я знаю, что жизнь бесценна, но все что угодно, я сделаю для вас все, что угодно!

— Мы возьмем