19-я жена - Дэвид Эберсхоф

Элизабет мирилась с эгоистическим поведением Лидии не слишком долго. Однажды вечером она поговорила с мужем. «Я составила расписание, — сказала она. — По понедельникам, средам и пятницам ты будешь проводить вечера с ней».

Чонси немедленно согласился: «Хорошо. Вторники, четверги и субботы будут твоими. А воскресную ночь я стану проводить один в гостиной. Это все уравняет». «По воскресеньям, — твердо заявила Элизабет, — ты будешь со мной».

Такая дисгармония царила в доме Уэббов в то самое время, когда Святые готовились к своему величайшему, до сих пор небывалому испытанию. Было намечено, что Исход начнется, как только установится весенняя погода, однако новые угрозы массового убийства заставили Бригама во всеуслышание объявить, что Нову не является более безопасным местом. 4 февраля 1846 года, в густой тьме зимней ночи, первые Святые перешли Миссисипи по направлению к Шугар-Крику, что в штате Айова. Бригам не решался на такой рискованный переход еще целых одиннадцать дней, оставаясь в Нову и совершая целый ряд церемоний обручения, облачения, выделения долей имущества, а также благословляя членов Церкви СПД, покидающих столь любимый ими Храм. К первому марта около двух тысяч Святых сбились в кучу в тесных фургонах и палатках в Шугар-Крике. Их переход начался, но место назначения никому еще не было известно. Оттуда Бригам вел Святых на протяжении примерно 350 миль, со скоростью около шести миль в день, к тому месту на реке Миссури со стороны Небраски, которое станет на их пути пристанищем длиной в год и получит название Зимние Квартиры: там они встали открытым лагерем, разбитым приблизительно в шести милях от того места, где располагается сегодняшняя Омаха.[58]

Чонси с семьей оставался в Нову до начала апреля 1846 года. Он был слишком занят производством фургонов, чтобы присоединиться к первым переселенцам. Вскоре они тоже упаковали свой скарб, оставив в Нову почти все свое имущество и все нажитое. Семейство Уэббов — Чонси, две его соперничающие жены и трое детей — стали участниками Исхода, перебравшись через Миссисипи в двух крытых фургонах, влекомых тремя парами волов. Они везли с собой годовой запас провизии, свою одежду и свою веру. К середине лета семья добралась до Зимних Квартир. К сентябрю там собралось уже около двадцати тысяч Святых, каждый из которых, будь то мужчина или женщина, вручил свою жизнь попечению Бригама Янга. Нову, в былые дни соперничавший с Чикаго, превратился теперь в город-призрак. Чудесный Храм — гордость и творение рук тысяч Святых — был покинут. Через несколько лет он обратится в руины, подобные нагромождениям древних камней Рима или Греции, и меж его плит будут спать животные.[59] Храм в Нову не поднимется из руин до 2002 года.

Для Элизабет Черчилль Уэбб это событие будет иметь величайшее значение. Именно в покидаемом Святыми Храме, во временной капсуле, она захоронила свое «Свидетельство», оставив нам красноречивое, хотя и не полностью сохранившееся повествование о своей вере.

Как известно каждому члену Церкви СПД, Святым пришлось пробыть в Зимних Квартирах почти целый год. Под руководством Бригама они поставили в лагере кварталы хлипких палаток, открытых землянок и простых бревенчатых хижин, создав временный город, чтобы пережить зиму 1846–1847 годов. Бригам назвал этот город Лагерь Израиля. Поселение имело в своем составе мукомольню, школу и несколько мастерских, производивших основные товары. Тут же была и каретная мастерская Чонси. В ней, с помощью своего пасынка Гилберта, он строил и ремонтировал фургоны, которые должны были повезти Святых в дальнейший путь.

В январе 1847 года, в новом Откровении, Господь повелел Бригаму вести Святых к Скалистым горам. Отец Небесный заверил Своего Пророка, что тот узнает точное место, где ему предстоит создать новый Сион, как только он это место увидит. По Зимним Квартирам разнесся слух, что скоро начнется долгий переход: все и каждый принялись за приготовления к нему. Однако для Уэббов этот слух означал, что им придется задержаться с отъездом. Каретная мастерская Чонси снова понадобилась для того, чтобы помогать отправлявшимся в путь Святым, большинство которых покинули Зимние Квартиры весной и летом 1847 года. К тому времени как Чонси закончил свою работу, Уэббам было уже слишком поздно отправляться на поиски Сиона: их могли застигнуть в пути осенние снегопады. Им пришлось пережидать зиму 1847–1848 годов, прежде чем они смогли присоединиться к своим единоверцам в новом поселении в Юте.

Как пишет Энн Элиза, все это время Чонси находился в ложном убеждении, что о его многоженстве никому не известно. «Иногда муж о многом имеет неверное представление», — замечает она. В любом обществе — от древнеримских форумов до общежитий Университета Бригама Янга — романтические истории других людей всегда были предметом сплетен и пересудов. Первые Святые не были исключением. Буквально все знали, что Лидия теперь стала второй миссис Уэбб. Энн Элиза говорит: «Лидия очень постаралась, чтобы об этом узнали».

Страдания Элизабет из-за необходимости делить мужа с другой женщиной возобновились, когда, в ноябре 1847 года, Лидия объявила, что у нее будет ребенок. Запись Гилберта о том, как Лидия сообщила Элизабет о своей беременности, стоит того, чтобы процитировать ее целиком.

Мама поставила на стол жаркое и говорила мало, занимаясь своим делом, как всегда с тех пор, как Лидия стала ее соперницей. Дул яростный ветер, проникая сквозь щели между бревнами. Мама не садилась с нами за стол: она бегала от стола к очагу и обратно, подавая пресные хлебцы, подливку и все остальное. Всякий теперь увидел бы разницу: моя мать в фартуке, с пятном от подливки на груди, у сердца, и сидящая во главе стола Лидия в нарядном летнем платье, слишком тонком для ноября. Цвет лица у нее был такой белый, как иней на поверхности воды в колодце. «Дети, ваш отец и я должны сказать вам что-то очень важное, — начала Лидия. — Скоро у вас будет маленький братик или сестричка». Она взяла руку моего отца, сжавшуюся в кулак, и подняла этот кулак вверх, словно она одержала победу в эстафетной гонке.

Моя мама — самая великодушная из всех женщин, кого я знаю. Она никогда не думает о себе, если есть кто-то другой, о ком надо подумать. Вот почему она не произнесла ни слова. Когда она услышала эту новость, она сделала шаг назад. За одним шагом последовал второй, за вторым — еще один. И наступил миг, словно в сказке, потому что показалось, что мама исчезла. Я понимаю — это какая-то бессмыслица, и я знаю — этого не могло быть и всякое такое, но это произошло у меня на глазах: моя мать была буквально проглочена сообщением Лидии. Если Господь может послать ангела к Джозефу Смиту, то и женщина, услышавшая новость о ребенке собственного мужа от его второй жены, может исчезнуть. Именно так и случилось. Мамы не было. С минуту мы не могли понять, куда она пропала. Мне пришлось выйти в холодную вечернюю тьму, чтобы привести ее в дом. Ее била дрожь. Несколько раз она произнесла — не громко, а очень тихим шепотом: «Нет, пожалуйста, нет!» Я отвел ее в ее спальню, к очагу, снял с нее туфли, и к этому времени мама вообще перестала говорить. Я уложил ее под одеяла и сказал: «Полежи тихонько». Это очень тяжелое чувство, когда мальчишке приходится укладывать в постель свою мать, словно она ребенок.

К счастью, потребность Элизабет в том, чтобы документировать события своей жизни, не иссякла с написанием «Свидетельства Веры». В книге «Девятнадцатая жена» Энн Элиза рассказывает, как ее мать писала дневник их путешествия во время Исхода. Многие Святые, особенно женщины, вели подробные записи о том, как проходило их путешествие. Эти документы были впоследствии архивированы Церковью. Именно они явились главным источником для нашего понимания всей тяжести пути из Нову к Зимним Квартирам, а затем, уже окончательно, из Зимних Квартир в Зайон. Чтобы изложить рассказ Элизабет об этом трансформационном периоде ее жизни, я основывалась на записях в ее первопоселенческом дневнике за май — сентябрь 1848 года.

Уэббы отправились в Зайон 4 мая 1848 года; с ними вместе в путь вышли 1229 Святых. Колонна из 397 фургонов, направлявшихся на запад, везла с собой разнообразнейший скарб, какой только можно себе представить: печки, секретеры, качалки, фермерские орудия, фортепиано. Среди домашней скотины, привязанной к задкам фургонов, были коровы и козы, лошади, мулы и пятнистые свиньи. Элизабет отмечает в своем дневнике и звуки, издаваемые другими животными: «…лаяли собаки, мяукали кошки, из ульев доносилось жужжание тысяч пчел, а в клетке металась коричневая белка».

Уэббы вместе со своими спутниками шли по следам Святых, совершивших этот переход годом раньше, по Орегонской Тропе. Бригам создал оригинальную систему придорожных почтовых ящиков у каждой десятимильной вехи — в большинстве своем это были выбеленные солнцем черепа американской ветвисторогой антилопы или бизона — и оставлял там сведения о дальнейшем пути, о переправах, об условиях и тому подобном. Предпринятое в 1847 году путешествие для Бригама и его Святых было полным опасностей и неожиданностей. В 1848-м этот переход, хотя и весьма трудный, больше не хранил в себе неразгаданных тайн. Энн Элизе в это время было уже почти четыре года. Некоторые из ее ранних воспоминаний, как она говорит нам в своей книге, относятся именно к этому путешествию. Для нее переход оказался периодом величайшего приключения и радости. Когда фургоны катились по травам прерии, она вприпрыжку бежала рядом, собирая цветы — возможно, одуванчики, флоксы и маки — и распевая церковные гимны. Звук более тысячи голосов Святых, поющих «Дух Божий как огонь в сердцах пылает!»,[60] должно быть, укреплял их дух в долгие и трудные дни перехода.