Сарафанное радио и другие рассказы от первого лица - Наталья Нестерова

Выслушала признание какого-то юноши, явно зачитанное по бумажке. Он, видите ли, плохо сходится с людьми, особенно с девушками, последних даже боится, а с моей помощью надеется преодолеть свои комплексы.

— То есть с помощью маленького пуделя? — уточнила я.

«Стеснительный» юноша даже хрюкнул от восторга:

— О! Вы так смело говорите! Не каждый так самокритичен, то есть, ой! Извините! Маленький пудель! Это чудно и нежно!

— Прекрасная порода! — подтвердила я. — Нежности, игривости хоть отбавляй. А вы умеете ухаживать за животными? Когда-нибудь воспитывали собаку?

— Эта так важно? — удивился и запаниковал он. — У меня есть овчарка.

— И еще хотите пуделя? Думаете, они сойдутся? Какой пол и возраст овчарки?

— Три года. Кобель.

— Но молодой человек! Ваша овчарка просто задавит нашу малышку, а когда Мила подрастет, кобель станет к ней приставать.

— Приставать? — переспросил он. — Мила?

— Нашу зовут Мила. Конечно, дело хозяев давать кличку. Но Мила ей очень подходит. Как в рекламе — милая Мила.

— В рекламе?

Он повторял как попугай, и я вежливо отказала.

Звонившие мужчины спрашивали, какие «у маленькой девочки» глазки и объем талии. Я честно описывала экстерьер Милы и возможную высоту в холке, когда вырастет. Я им про Фому, они мне про Ерему. Меня принимали за умалишенную и бросали трубку. Но и нам не сладострастники, а хорошие руки были нужны! Театр абсурда!

Особенно возмутил меня звонок блюстителя нравственности.

— Сука! — прошипел стариковский голос.

— Да, — подтвердила я. — Но нам больше нравится слово «девочка».

— Какая ты девочка? Клейма ставить негде! Таким, как ты, раньше забор дегтем мазали! Шлюха!

— Хулиган! — я нажала пальцем на рычаг и повернулась к детям. — Ничего не понимаю! Хоть бы кто-нибудь спросил о собачке! Такое впечатление, что в сумасшедшем доме маньяки прорвались к телефону.

Убрала палец с рычага, чтобы ответить на очередной звонок.

— Наконец дозвонился! — сообщил приятный баритон. — Пользуетесь большим успехом?

— Не то слово.

— Куколка, дайте всем отставку, лучше меня вам не найти! Как только прочел ваше призывное объявление, сразу почувствовал родственную душу. Нам будет вместе очень! Очень-очень хорошо! — заверил баритон.

Тут до меня наконец-то стало доходить, что в напечатанном объявлении могло быть что-то напутано, ведь опечатки — не редкость.

— Будьте добры! — попросила я. — Прочтите мне текст объявления!

— Солнышко! Он передо мной, но я помню наизусть. Раздел «Знакомства». Итак: Я — маленькая, черненькая….

И так далее, до «постоять на задних лапках за конфетку».

— Это — щенок! — завопила я.

— Отнюдь! — возразил баритон. — Я — не щенок, а мужчина в полном расцвете, сорока с небольшим лет.

— Щенок в объявлении! Мы отдаем собачку в хорошие руки!

В ответ раздался рокочущий смех.

Ужас! С первого взгляда, то есть слуха, бывают мужчины вполне нормальные, даже импозантные. А кому они звонят?

Я обрушила на дочь водопад упреков. Ира, оправдывалась, что хотела как лучше, а в какой раздел объявление помещать, решают в газете. Егор ничего не понимал и требовал объяснить ему, что происходит. Мы только отмахивались: не твоего ума дело, мал еще, отстань!

И все это время телефон звонил беспрерывно. Наконец я не выдержала, схватила трубку и рявкнула:

— Это не дом терпимости! Здесь нет девушек по вызову!

— Таня? — взволнованно спросил муж. — Что у вас происходит?

И тут я неожиданно брякнула:

— Как хорошо, что ты этого не слышал!

И тут же «поправилась»:

— Очень плохо, что тебя нет в такой жуткой ситуации!

Из моего нервного, сумбурного рассказа он мало что понял. Из Ирининых оправданий про «как лучше» — тоже. Потом трубкой завладел Егор и пожаловался:

— Папа! Они хотят Милу каким-то плохим людям отдать, про которых сами говорят, что те — уроды и извращенцы!

— А вдруг они домой к нам заявятся? — выхватила я у сына телефон.

— Спокойно! — сказал муж. — То есть не спокойно, а внимательно! Дверь закрыть на все замки! Командировку постараюсь свернуть. Сейчас звоню брату Леше, он к вам приедет и будет руководить ситуацией. Понятно? Дверь открыть только Леше!

Командный пункт Леши находился на кухне — там он принимал телефонные звонки. Детям я запретила приближаться, вообще выходить из своей комнаты и велела быстро ложиться спать. Потому что Лешины ответы звонившим могли нанести больший вред детской психике.

Сейчас у нас две собаки — Рада и Мила, с которой мы так и не смогли расстаться из-за укоренившегося опасения, что попадет она в плохие руки. Нисколько не жалеем, напротив, очень довольны.

Когда я вижу (в цирке или у посторонних, дома у нас запрещено), как собачек просят «послужить» — покрутиться на задних лапках за вознаграждение, у меня сжимается сердце. Мне искренне жаль женщин, пользующихся спросом у мужчин!

Трусы доярки

ЭТО было давно.

Намедни достала фотографии той поры и пришла в замешательство. Попросила близких скорбным тоном завещания:

— Показывать только после моей смерти! Пожалуйста! Сравнение шокирующее. Я в двадцать шесть и я нынешняя — как свежий персик и сухофрукт.

А ведь и тогда, два десятка лет назад, мы думали, что стремительно стареем, тридцатилетний рубеж воспринимался как ворота в старушечью обитель.

Несмотря на «преклонный возраст», моя ближайшая и любимая подруга Надя никак не могла выбрать достойного спутника жизни. У меня уже давно были муж, двое детей, а Надя все еще пребывала в состоянии поиска и отбора.

Лицо и фигура Надежды были на пять с плюсом, поэтому претенденты и воздыхатели не переводились. Но у каждого Надя обязательно находила какой-нибудь мелкий брак, который через месяц превращался в роковой недостаток. У одного уши странно развернуты, у другого челюсть как у бегемота, третий, когда смеется, противно хрюкает, четвертый грызет ногти, пятый шепелявит, шестой косолапит… и так далее.

Я пыталась внушить Надежде очевидную мысль: дело не в молодых людях (кто не лишен недостатков?), а в ней самой, в микроскоп рассматривающей воздыхателей.

— Останешься в старых девах, — пугала я. — До тридцати лет будешь коллекционировать мужские дефекты, а после тридцати за первого попавшегося дефективного выскочишь. Чем тебе Сережа не угодил?

— Ты бы слышала, как он сморкается! Барабанные перепонки лопаются.

— А футболист Костя?

— Он прочитал одну единственную книгу от корки до корки — букварь в первом классе.

Я разводила руками и качала головой: моей подружке не корреспондентом работать, а в народном контроле.

И все-таки это случилось! Надежда влюбилась, втюрилась, потеряла голову, улетела в облака и одновременно уплыла в океанские глубины. Я думала, Надежде, чтобы влюбиться, требуются невероятно героические, киношные обстоятельства. Скажем, на нее нападают хулиганы, тут появляется благородный защитник, бандитов раскидывает, как щенков, но получает опасное ножевое ранение, истекает кровью. В карете «скорой помощи» Надя держит его руку, потом в больнице сидит у операционной, заламывая руки в страшном ожидании. Последующие ночи проводит у постели спасителя, пока не прозвучит заветное: будет жить, кризис миновал. Или другой вариант. Надя тонет в проруби. Непонятно, зачем ее понесло зимой на реку, но это — уже детали. Спаситель (опять-таки герой) прыгает за ней в прорубь, но вытащить сразу не может, потому что хрупкий лед крошится. И тогда он, сильный и мужественный, как ледокол, разламывая грудью лед, таранит Надю к берегу…

На самом деле ничего подобного не случилось, никакой героики. Они познакомились на интеллектуальной почве — в библиотеке. Избранник Никита, естественно, недостатков не имел, ни одного малюсенького. Угли у него на черепе сидели правильно, челюсть имел мужественную до крайности, не шепелявил, не косолапил, не хрюкал, сморкался изящно, как смольненская институтка, точнее, выпускник Пажеского корпуса. При этом был умен, остроумен, галантен и обворожителен — абсолютное совершенство.

В скобках замечу, что когда я познакомилась с «совершенством», то мысленно и ехидно насчитала десяток брачков. Но, конечно, никогда о них не заикнулась. А к моменту событий, о которых хочу рассказать, я только выслушивала страстные Надины речи про то, «какой он необыкновенный!».

Поскольку Надежда мощно влюбилась первый раз в жизни, чувство ее было до крайности романтичным. Иными словами, она думала, что Никита месяца два будет водить ее по филармониям и консерваториям, читать стихи при луне, трепетать и млеть (как она сама), петь серенады под балконом. А Никита возьми да пригласи Надежду на четвертом свидании к себе домой. На интимный ужин при свечах! Взял под локоток и доставил в собственную квартиру. Предлог — «музыку послушать» и «поговорить в спокойной обстановке» — белыми нитками шит. Намерения Никиты не были для Надежды секретом. Она — не дурочка! Но внутренне терзалась: положительное или отрицательное впечатление произведет ее быстрое (четвертое свидание) согласие?