Сильный яд - Дороти Сэйерс

Мистер Эркарт позвонил в звонок на письменном столе.

— Самого завещания у меня здесь нет — есть только черновик. Мисс Мерчисон, будьте добры, принесите мне ящик с документами, на котором стоит пометка «Миссис Рейберн». Мистер Понд покажет вам, где искать. Ящик нетяжелый.

Дама из «кошачьего приюта» молча отправилась на поиски ящика.

— Это, конечно, против правил, лорд Питер, — сказал мистер Эркарт, — но порой чрезмерная осмотрительность хуже, чем ее отсутствие, а я хотел бы, чтобы вы хорошо понимали, почему мне пришлось занять столь бескомпромиссную позицию в отношении моего кузена. Спасибо, мисс Мерчисон.

Достав из кармана брюк связку ключей, он открыл одним из них ящик и вытащил оттуда стопку документов. Уимзи наблюдал за ним, как глуповатый терьер в ожидании лакомой косточки.

— Боже ты мой, — воскликнул адвокат, — где же оно… А! Ну конечно, как я мог забыть. Прошу прощения, бумаги в сейфе у меня дома. В июне, когда у миссис Рейберн случился очередной приступ, я забрал их домой, чтобы с ними свериться, но из-за волнений, последовавших за смертью Филиппа, совсем забыл вернуть их на место. Тем не менее в двух словах суть документа такова…

— Не беспокойтесь, — остановил его Уимзи, — это может подождать. Вы не возражаете, если я завтра зайду к вам домой, чтобы взглянуть на текст?

— Конечно, если вам это представляется важным. Простите меня за невнимательность. Я могу чем-то еще вам быть полезен?

Уимзи задал несколько вопросов на тему, которую Бантер уже успел изучить досконально, и откланялся. Мисс Мерчисон по-прежнему сидела за работой в общем офисе. Когда Уимзи прошел мимо, она на него даже не взглянула.

«Удивительно, — размышлял Уимзи, шагая по Бедфорд-роу, — кого ни спрошу об этом деле, все оказываются невероятно услужливы. С готовностью отвечают на вопросы, которые я даже не имею права задавать, и пускаются в длинные и притом совершенно ненужные объяснения. Такое ощущение, что им всем нечего скрывать. Поразительно. Может, Бойз и вправду покончил с собой. Очень надеюсь, что так. Жаль, что я не могу допросить его самого. Уж я бы ему устроил допрос с пристрастием, черт бы его побрал. У меня имеется на него уже около пятнадцати характеристик — и все разные… Очень невежливо совершать самоубийство, не объяснив предварительно в записке, что вы это сделали сами: остальным потом одни хлопоты. Когда я решу пустить себе пулю в лоб…»

Тут Уимзи остановился.

— Надеюсь, мне не придется, — сказал он вслух. — Надеюсь, до этого не дойдет. Матушка огорчится, да и зрелище будет не из приятных. Что-то мне перестает нравиться работа, которая кого-то подводит под виселицу. Друзьям этих людей несладко приходится… Но не надо думать о виселице. Не то прощай спокойствие.

Глава XI

На следующее утро в девять часов Уимзи явился к мистеру Эркарту домой. Тот еще завтракал.

— Я надеялся успеть к вам до того, как вы отправитесь в контору, — извиняющимся тоном сказал его светлость. — Большое спасибо, я уже заморил червячка. Нет, нет, благодарю, я не пью до одиннадцати. Для организма вредно. — Я разыскал для вас черновик завещания, — любезно сообщил мистер Эркарт. — Можете на него взглянуть, а я, если не возражаете, вернусь к своему кофе. Прочтите — там, конечно, раскрываются некоторые семейные тайны, но это все дело прошлое.

С журнального столика он взял страницу машинописного текста и передал ее Уимзи. Тот отметил про себя, что текст отпечатан на «Вудстоке». У строчной «р» край был как бы отколот, и прописная «А» немного выбивалась из строки.

— Наверное, мне стоит разъяснить родственные связи между Бойзами и Эркартами, чтобы вы поняли само завещание, — продолжил мистер Эркарт, вернувшись к обеденному столу. — У нас имеется общий предок Джон Хаббард — в начале прошлого столетия это был очень уважаемый банкир. Жил он в Ноттингеме, а банк, что довольно характерно для того времени, представлял собой частное семейное предприятие. У него были три дочери: Джейн, Мэри и Розанна. Девушки получили хорошее образование и со временем стали бы пусть не богатыми, но все-таки наследницами, только вот Хаббард наступил на старые грабли: пускался в необдуманные спекуляции, предоставлял клиентам слишком большую свободу действий и так далее. Банк прогорел, а дочерям Хаббарда не осталось ни пенни. Старшая из сестер, Джейн, вышла за Генри Брауна — школьного учителя, бедного и до отвращения высоконравственного. Их единственная дочь Джулия вышла замуж за преподобного Артура Бойза — это и есть родители Филиппа. Брак второй дочери, Мэри, был чрезвычайно удачен в финансовом отношении, хотя по социальному положению жених стоял ниже ее — Джосайя Эркарт торговал кружевом. Родители сначала восприняли новость как удар, но потом оказалось, что Джосайя очень достойный молодой человек, да к тому же из весьма почтенной семьи, и они примирились с этим браком. Сын Мэри, Чарльз Эркарт, задумал вырваться из низкой торговой среды. Он поступил на службу в адвокатскую контору, где успешно работал и наконец стал одним из партнеров. Это был мой отец, а я унаследовал дело.

Третья же дочь, Розанна, — продолжал мистер Эркарт, — была слеплена из другого теста. Настоящая красавица, она чудесно пела и танцевала, была необычайно привлекательна и избалована. К ужасу родителей, она сбежала из дома и подалась на сцену. Имя ее вымарали из семейной Библии. Девушка оправдала худшие их опасения — сделалась любимицей великосветского Лондона. Под сценическим псевдонимом Креморна Гарден она одерживала одну скандальную победу за другой. И при этом была умна, не какая-нибудь Нелл Гвин.[60] У нее была мертвая хватка. Она брала все: деньги, драгоценности, appartements meubles,[61] лошадей, экипажи и прочее — и все это обращала в капитал. Расточала она исключительно свою благосклонность, считая это разумной платой за все блага, и с этим трудно не согласиться. Я не знал Креморну Гарден в пору ее расцвета, но вплоть до удара, разрушившего ее разум и тело, она сохраняла остатки необыкновенной красоты. По-своему она была очень проницательной старушкой и притом с железной хваткой. Ее цепкие ручки, маленькие и пухлые, никогда ничего не выпускали — разве что в обмен на кругленькую сумму. Вы наверняка знаете этот тип.

Короче говоря, старшая сестра, Джейн, которая вышла за учителя, не пожелала иметь дела с паршивой овцой. Они с мужем оградились со всех сторон своей добродетелью и содрогались, завидев позорное имя Креморны Гарден на афише перед «Олим-пиком» или «Аделфи».[62] Письма они отсылали ей обратно нераспечатанными и даже отказали от дома, но апофеоз наступил, когда Генри Браун попытался выставить ее из церкви на похоронах своей жены.

Мои бабка и дед оказались не такими пуританами. В гости к ней не ходили, домой не приглашали, но время от времени брали ложу на ее спектакли, послали приглашение на свадьбу сына и вообще вели себя вежливо, хотя и отстраненно. Вполне естественно, что Креморна Гарден поддерживала знакомство с моим отцом, а когда пришло время, поручила ему свои дела. Он считал, что собственность есть собственность, каким бы путем она ни приобреталась, и частенько говорил, что если бы адвокаты отказывались управлять «грязными» деньгами, то половине клиентов пришлось бы указывать на дверь.

Пожилая леди ничего не забывала и не прощала. Одно упоминание Браунов и Бойзов приводило ее в бешенство. Поэтому, задумав написать завещание, она внесла в него параграф, который сейчас перед вами. Я обратил ее внимание на то, что ни Филипп Бойз, ни Артур Бойз, в сущности, не имели никакого отношения к ее травле, но старые раны, видимо, не затянулись, так что она и слышать не хотела о Филиппе. Я составил завещание так, как она хотела; откажись я, вместо меня его бы оформил кто-то другой.

Уимзи кивнул и погрузился в чтение завещания, которое было датировано восемью годами ранее. Единственным душеприказчиком назначался Норман Эркарт; кое-что отходило слугам, что-то — театральным благотворительным фондам, а далее говорилось:

Все остальное принадлежащее мне имущество, где бы оно ни находилось, я завещаю моему внучатому племяннику Норману Эркарту (владельцу адвокатской конторы на Бедфорд-роу), после смерти которого оно должно быть разделено между его законными детьми; если же упомянутый Норман Эркарт скончается, таковых не оставив, передать все мое имущество в (список перечисленных выше благотворительных организаций). Данное распоряжение служит знаком моей благодарности за заботу, оказанную мне упомянутым Норманом Эркартом и его покойным отцом Чарльзом Эркартом на протяжении всей их жизни, а также гарантией того, что никакая часть моего имущества не достанется моему внучатому племяннику Филиппу Бойзу или его потомкам. С этой целью, а также дабы указать на бесчеловечное обращение со мной семейства Филиппа Бойза, я в качестве своей посмертной воли предписываю упомянутому Норману Эркарту не уделять, не одалживать и не передавать упомянутому Филиппу Бойзу никакой доли доходов, полученных упомянутым Норманом Эркартом в течение всей жизни благодаря моему наследству, равно как и не использовать это наследство никоим образом с целью помощи упомянутому Филиппу Бойзу.