Траектория чуда - Аркадий Гендер

Первое, что я узнал на снимке, был хорошо уже знакомый мне интерьер Ташиной квартиры. А эти двое неодетых людей на кровати? Ну да, конечно - это сама Таша. А этот? Себя голым на фото я видел первый раз в жизни. Боже, какой кошмар! Мелькнула мысль, что надо срочно худеть. Но уже через секунду смысл того, что запечатлено на снимке, выгнал из моей головы соображения о проблемах моей фигуры. Мы были сняты, стоящими на коленях, и как-то изучающе взирающих друг на друга. Причем мой взгляд был обращен на низ Ташиного живота. На втором снимке мы обнимались, и моя рука лежала на ее бедре. На третьем Талия лежала на боку, лицом к объективу, а я весь был где-то сзади нее, но обе мои руки были заняты ее грудью. На всех трех снимках абсолютно четко была пропечатана, во-первых, моя дурацкая физиономия, и, во-вторых, из них совершенно недвусмысленно явствовал биологический пол моего партнера. В углу каждого снимка был забит логотип времени и даты - они были сделаны вчера вечером. Где же, интересно, была установлена камера? А, понятно - в розовом бегемоте. То-то мне казалось, что он как-то странно мне подмигивает черным выпуклым глазом. Да-а-а-а, дела! Я откинулся на спинке стула и, тупо глядя на экран, бессмысленно перебирал мышкой снимки, пытаясь осознать, чем это все может мне грозить. Но думать не получалось, только противно звенело в ушах. В этот момент вернулись Жанна с Люсей. Я срочно закрыл картинки, но моя поспешность не укрылась от глаза Люси.

- О, я же говорила, будет голых девок смотреть, - съязвила она, даже не догадываясь, насколько была права.

- Что-то случилось? -напротив, озабоченно, спросила Жанна. - Ты белый, как зубная паста.

- Н-нет, ничего, - попытался взять себя в руки я, даже улыбнулся необычному сравнению, но как-то криво.

- Тогда... какие планы? - все еще обеспокоенно глядя на меня, спросила Жанна.

Какие там, к черту, планы после таких сюрпризиков? Хотелось одного уединиться и попытаться подумать о том, что только что произошло, чем мне это грозит, и что делать. Но сначала, пожалуй, хлопнуть залпом ударную дозу водки, чтобы унять дрожь в руках. Можно, конечно, прямо сейчас под каким-нибудь благовидным предлогом, а то и вовсе без предлога свернуть общение, но ведь это не только не решит проблемы, но будет выглядеть со стороны в высшей степени подозрительно. Конечно, наплевать мне с высокой колокольни на Люсины, к примеру, подозрения, но, во-первых, не хочется обижать Жанну, особенно после сегодняшнего рецидива близких отношений и, во-вторых, негоже, как говорят на Востоке, терять лицо, не по-мужски. Это последнее соображение стало решающим. Я улыбнулся и ответил, демонстрируя полную беззаботность:

- Планы? Какие могут быть планы, кроме как - гулять!

- А с чего у нас сегодня такое веселье? - поинтересовалась Люся.

- Люська, ты не представляешь! - не дала мне и рта раскрыть Жанна. Глеб же теперь - мильёнщик!

Жанна тараторила на тему неожиданно свалившегося на меня богатства всю дорогу, пока мы ехали со Сретенки в маленькое кафе на Ордынке, куда Люся всегда тащила нас, когда мы бывали втроем.

- Так, значит, тот твой рассказ не был шуткой? - задумчиво протянула Люся, когда мы уже сидели в кафешке за столом, и Жанна, наконец, закончила свое восторженное изложение того, что узнала от меня полутора часами ранее.

Дамы пили пиво, я же поостерегся выпивать перед дальней дорогой, и ограничился минералкой.

- Конечно, нет! - решив, видимо, суфлировать мне весь вечер, воскликнула вместо меня Жанна.

При этих словах Жанна мощным глотком допила пиво, стукнула кружкой об стол и прильнула ко мне всем телом, победоносно посмотрев через стол на Люсю. И хотя в ее взгляде так и сквозило, дескать, мой мужик-то, завидуй, подруга, я почувствовал неожиданный прилив нежности к любовнице. Может быть, все-таки Жанна на самом деле не совсем равнодушна ко мне? Может быть, не только из-за разлада с мужем год назад она легла со мной в койку? Я обнял ее за плечо и поцеловал в висок.

- Кстати, а я никогда и не считала твой тот рассказ шуткой, заглядывая мне в глаза, принялась подлизываться Жанна, - я сразу все приняла серьезно!

Ну да, конечно! Я вспомнил, как тогда, в самом начале наших отношений, мы сидели здесь же, и я сдуру рассказал Жанне и Люсе об идее тетушки Эльмиры с нашим дворянством. Рассказал, разумеется, в шутку, иронизируя и над теткой, и над самим собой. Тогда как раз Люся собственно никак не отреагировала на мой рассказ, что я отнес к ее эмоциональной рыбообразности. Жанна же, напротив, еще вдобавок слегка перебрав, весь вечер с навязчивостью пьяной женщины издевалась надо мной, называя то "ваше превосходительство", то "ваше сиятельство", чем привела меня в конце концов в состояние тихого бешенства. Я даже серьезно обиделся тогда на Жанну, правда, разумеется, вскоре все забылось.

Но тем временем разговор как обычно, перетек на Люсины жизненные проблемы. Хотя, как ни раздражало меня всегда это ее унылое канючение под аккомпанемент Жанниных сочувственных придыханий, нельзя было не признать, что в последние годы на Люсю Зайцеву всякие беды просто посыпались градом. Пять лет назад, сразу же после рождения дочери от нее ушел муж, и Люся осталась одна тащить ребенка и больную, практически неподвижную мать. Кроме этого, у нее не шее висел еще и младший брат с какими-то психическими отклонениями. У самой Люси от всего этого тоже начались проблемы со здоровьем, - то-то она так похудела! Болела и девочка, с полгода назад умерла-таки мать. Как раз сейчас суть разговора, часть которого при всем желании абстрагироваться и думать о своих неожиданных проблемах я все-таки не мог не слышать, сводилась к тому, что после смерти матери, жившей в старом доме-колодце в лабиринте узких переулков между Бахрушина и Татарской, идущем под снос, власти отказывались предоставить Люсе, как наследнице, квартиру, которую старуха не успела получить при жизни. Свинство, конечно, но сколько бы то ни было долго слушать этот поток жалоб у меня не было ни сил, ни желания. Да и вообще была пора, - мне еще за своими пилить на дачу. Я демонстративно посмотрел на часы, Жанна вздохнула, мол, хорошо сидим, но понимаем, молодому мильёнщику надо ехать исполнять супружеский долг, кивнула Люсе, и та, затушив сигарету, позвала официанта.

Расплатились, распрощались. Времени у меня еще было навалом, и я галантно предложил развезти всех по домам. Люся, проявив фантастическую тактичность, отказалась, сославшись, что ей нужно забрать какие-то вещи с квартиры матери, а это здесь в двух шагах. Жанна взглядом поблагодарила подругу, и мы разъехались.

Почти всю дорогу к Жанне на Большую Академическую как-то молчалось. У меня не шли из головы фотографии; о чем думала Жанна, мне, конечно, было неведомо, но почему-то я был уверен, что об одном нашем коротком диалоге. Это было в самый разгар нашего романа, мы лежали в постели на недавно снятой мною для наших встреч квартире в Нагатине, остывая после только что отполыхавшей страсти, я гладил Жанну по волосам, и как-то вдруг сами собой вырвались слова, что, мол, вот здесь мы могли бы и жить. Жанна замерла на секунду, потом подняла с подушки голову и серьезно посмотрела на меня. "Очень похоже на предложение", - грустно улыбнулась она. "Так оно и есть", как в омут головой нырнул я. "Я в ванную", - вместо ответа сказала Жанна и выскользнула из моих объятий. Те несколько минут, что ее не было, я лежал, глядя в потолок, и думал о Галине и Юльке. Так или иначе, но я любил в тот момент всех трех этих женщин, правда, только что я сказал, что готов бросить двух из них ради третьей. Господи, за что послал ты мне такой разброд в душе?! Со страхом я считал секунды до возвращения Жанны. Вот сейчас она придет, и надо будет, что говорится, "отвечать за базар". Вот зашлепали по полу ее босые ноги, и я почувствовал, что не дышу. Но Жанна, закутанная в полотенце, вошла и, как ни в чем не бывало, начала разговор на совершенно другую тему. Мне захотелось закричать: "Жанна, милая, ты о чем? Ведь я только что сказал тебе такое!" Но не закричал, а только перевел дыхание, и поддержал разговор. Почему-то сейчас я был уверен, что Жанна думает именно об этом эпизоде. И, возможно, жалеет, что не сказала "да". Так вот и домолчали почти до самого ее дома. И, только подъезжая, я начал разговор.

- Жан, послушай, - начал издалека я, и понял, что почему-то очень стесняюсь сказать то, что хотел. - Вроде, насчет деньжат у меня теперь получше будет, чем раньше, поэтому ты скажи, сколько тебе надо, чтобы закончить ремонт-то этот ваш - десять тысяч, двадцать, больше - я дам без проблем, ладно?

Уф, сказал таки! Речь шла о квартире, которую Роман, с которым мы тогда работали вместе, купил в кризисном 98-м, , втихаря уведя из общего бизнеса почти сто тысяч долларов. Сделал он это, подведя фирму вроде как под штрафные санкции, а на самом деле, договорившись с якобы оштрафовавшим нас заказчиком, просто обналичил деньги. Узнав-таки про квартиру, я заподозрил неладное, но Роман все горячо отрицал. Я уже готов был поверить, что ошибся, но тот самый мой "контакт" сдал мне информацию о том, что Роман договорился непосредственно с его начальником. Мы расстались. Но Бог, как известно, шельму метит, и хоромы не пошли Роману впрок. Оставшись один, он поделал глупостей, и у него начались проблемы, да такие, что какое-то время он вынужден был натурально скрываться. А что до квартиры, то все это время она так и стояла в голых стенах. Только с полгода назад Роман начал копошиться с ремонтом. Правда, до новоселья еще было, как я точно знал от Жанны, как ползком вдоль Китайской стены, а все это время они жили то на одной, то на другой съемной квартире, как та клетушка в хрущебе на Большой Академической, куда я сейчас Жанну и вез.