Обитель отверженных магов - Яна Кели

планами. Он выглядел растерянным. Тогда они стояли у реки в лесу, где Ая иногда коротала время. Специально привела поговорить в особом месте, только вдвоем.

Она хотела быть равной Ивану, тоже стать офицером. Тоже ловить эсперов. Думала, он обрадуется, но реакция была противоположной.

Все это время она знала…

— Вы никогда не хотели, чтобы я была полицейским. Признайте. Поэтому отослали с практики, — Ая опустила глаза. — Я недостаточно хороша, да?

— Причем тут это… Ты молодец, ты очень умелая. Но важно быть осторожной и готовой дать отпор, в состоянии его дать, понимаешь?

Ая уже хотела возразить, но он остановил ее.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. Трудно это осознать, особенно взирая с высоты твоих успехов, но какой бы умелой ни была, дать отпор в одиночку получится не всегда. Маги могут быть куда хуже, чем ты привыкла встречать… Я поддерживаю тебя. Но это не значит, что перестаю заботиться, — учитель обратил на Аю взор, полный, как ей показалось, жалости.

— Точно. Заботиться, — она горько усмехнулась. То, что казалось всегда ей приятным, вдруг обернулось против. — Вы все еще считаете меня ребенком.

— Я просто хочу уберечь тебя от ошибок.

Захотелось всхлипнуть, может быть, она и всхлипнула. Или просто судорожно вздохнула, сжимая пальцы. Плохо понимала, что происходит.

— Вы просто не верите в меня? Вы думали, я все испорчу? Как тогда, когда выпустила заряды в зале…

— И от таких ошибок тоже.

Внезапно пришло осознание:

— Вы боитесь, что магию из-за меня запретят всем?

— О чем ты?

— Не знаю. Говорят, способности могут ограничить курсантам. Какая-то прошивка.

— Ты же знаешь, что это я попросил тебя не использовать энергию.

— Лучший эспер пропустила показательные и где-то пропадала! Вы даже не представляете, что Николаус говорил! Будто вы, вы… — Ая пыталась подобрать слова, сжимая пальцами воздух, но все приходившее в голову было невозможно озвучить. — Злоупотребляете властью.

Иван вздрогнул:

— Вы говорили о нашем отъезде?

Ая видела, что все ее потуги тщетны. Учитель так и не понял. Может быть, это и к лучшему. Она кивнула.

— И что ты ответила? — нетерпеливо спросил он.

— Что мы просто работали…

— Что именно? Это было в тот день?

Его голос стал выше, а слова — быстрее.

— Нет, сегодня.

— Зачем ты разговаривала с ним сегодня???

Ая засмеялась от абсурдности происходящего. Зачем разговаривала? И, правда, зачем? Зачем упала в обморок? Зачем измучила себя?

«Почему вчера вы не задавали вопросы» — хотелось спросить, но не стала. Вместо этого пробормотала:

— Вы же сказали, что беспокоитесь. И нужно сходить к медику. Я просто следовала совету.

— Ты говорила, где мы были? Говорила про Мишу?

Точно. Миша. Вот как звали ту дурацкую причину.

— Говорила? Ая!

Учитель застыл на несколько секунд, затем встрепенулся:

— На тебе был сигил?

— Что?

Иван вскочил и резко схватил ее за руку. Поднес запястье с браслетом к ее лицу:

— В тот день! На тебе был сигил???

— Д-да, был, — от неожиданности голос Аи стал тише. — Что это меняет?

— Ты говорила о Мише? — учитель сжал сильнее.

Его глаза, обычно спокойные, сейчас горели. Таким Ая его еще не видела.

— Это так важно?

— Да! Важно!

Он был совсем близко. Настолько, что Аю касалось его дыхание. А еще мягкий запах кашемировой кофты, свежей рубашки, едва уловимая нотка цитруса…

— Что же в этой девочке такого важного, — проговорила Ая тихо, обнаруживая лицо учителя на таком интимном расстоянии. Можно было даже разглядеть редкие бледные веснушки. Если бы она приблизилась еще немного, то они бы соприкоснулись носами. От осознания этого по телу пробежала приятная дрожь.

Голос сорвался на шепот:

— Зачем вы возили меня туда? Чтобы я увидела, насколько жалкой была? Только это уже не так…

Взгляд скользнул по губам, так соблазнительно маячившим рядом. Ая приблизилась, всего лишь на чуть-чуть.

И потеряла опору. Это Иван резко отбросил руку:

— Ты такая эгоистка…

Ая чуть не упала. Покачиваясь, отошла и уперлась в дверной косяк.

Учитель молча потирал лоб.

— Не говорила я про нее, — выдохнула Ая, чувствуя, как подкатывают слезы. — Сказала, что работали с ребенком и все. Ничего конкретного!

Лицо Ивана исказилось. Он вздохнул как-то судорожно, словно испытал боль.

— Почему так сложно делать, что я прошу… — он покачал головой, а потом Ая снова увидела блеск в его глазах. Не добрый блеск. — Это не игрушки, Ая! Не игрушки в рейтинг! Тебе плевать не только на себя, но и на других!

Вокруг сжималась тень наступающих сумерек. В их свете тонкое лицо учителя, всегда теплое, стало хмурым, холодным. Он весь был каким-то чужим. Показалось, мог бы даже ударить. Если бы захотел.

Стало интересно, а захотел бы?

Что-то кольнуло, словно вспышка, и Ая подорвалась прочь. Пронеслась по так ярко освещенному холлу, что слепило глаза.

На выходе из корпуса что-то ее поймало. Охранник схватил за плечо:

— Эй, тут тебе не детский лагерь! Уже поздно! Какой курс?

Ая сглотнула, с трудом подавляя желание нахамить, и представилась. Она надеялась, что ее мокрые глаза не видны.

— У-у, все я-ясно, — протянул мужчина, замечая нашивку на плече.

Хватка чуть ослабла, он оскалился:

— Глупость какая! Чему вас только учат, никакой дисциплины. Тьфу! Никогда не понимал, зачем вы нужны на службе.

«Это не тебе решать»— подумала Ая. Она молча смотрела в сторону, скрывая презрение за упавшими на лицо волосами.

— Поздно уже, ты не должна тут ходить.

Мужчина отпустил ее. Ая краем глаза видела, как он ухмыляется. Смеется над ней. Он ведь должен был помнить, как она входила и искала кого-то — куда же ей деться потом?

— Каждый должен знать свое место. Курсантам не место в корпусе инструкторов. Поняла?