Кость со стола - Андрей Арсланович Мансуров

с датчиков полиграфа на монитор перед лицом его собеседника, наверняка показывают, что он говорит правду. И от повторения её в пятый раз правда не перестанет таковой быть. Но у капитана, похоже, свои какие-то раскладки? – Экран стоял развёрнутым от меня, но фиолетовый тон невозможно спутать ни с чем другим.

– Верно, верно, – капитан, вздохнув, и чуть откинувшись, побарабанил ногтями по крышке стола, за которым они сидели: капитан – на удобном кресле, Джон – на привинченном к полу железном табурете, – Но раз дело обстоит так, значит, получается, что кто-то из связистов подключил… Хм.

Капитан, похоже, нажал на кнопку под столешницей. Потому что дверь вдруг открылась и вошёл лейтенант. Он коротко зыркнул на Джона, откозырял капитану. Капитан поманил вошедшего пальцем. Что он прошептал на ухо помощнику, Джон разумеется, не расслышал, но лейтенант кивнул, и вышел. Джону не нужно было особо напрягать мозги, чтоб вычислить, что теперь перетрясут персонал отдела связи, чтоб выяснить, кто провёл специализированный защищённый кабель от каюты лейтенанта Тэйлор к пакетнику универсальной антенны. А вычислить бедолагу нетрудно: в отделе всего пятеро рядовых.

Техников.

А что самое обидное, бедолага техник скорее всего ни в чём не виноват, поскольку наиболее вероятно, что просто выполнил приказ лейтенанта Тэйлор.

Доктора Джоди.

Вновь открылась входная дверь, но теперь вошёл полковник Джастин Гетлин, начальник СВБ. Джон и капитан вскочили. Капитан отсалютовал, Джон тоже. Полковник ответил и капитану и Джону. Впрочем, про его исключительную корректность при допросах и вежливость ходят легенды. От которых так и тянет… Могилой.

Джон почувствовал, как по спине побежали струйки холодного пота: пусть он ни в чём и не виноват, но поди-ка докажи это теперь!.. Сожительствовал! Разболтал!..

– Благодарю вас, капитан. И не смею задерживать.

Капитан на долю секунды было замешкался, но видя, что начальство совсем не заинтересовано в уже добытой им информации, снова козырнул, буркнул «да, сэр!», и отчалил. Дверь за собой закрыл мягко. Из чего Джон понял бы, (Если б железно не был в этом уверен и так!) что полковника ну очень уважают и боятся даже подчинённые.

Новый допрос с неизбежным повторением уже сказанного?

Однако Джон сразу понял, что полковнику ничего из уже «пройденного» выслушивать не нужно: он наверняка следил за ходом допроса из-за бронированного чёрного стекла, занимавшего почти всю дальнюю стену.

– Вольно, капрал. Садитесь. – в тоне полковника, как ни странно, не было ни злобы, ни осуждения, – Поговорим.

Джон сел. Полковник тоже – кресло заскрипело под ста тремя килограммами могучих и отлично натренированных мышц. Только сейчас Джон обратил внимание, что и кресло привинчено к полу.

Полковник глянул не в монитор, а в глаза Джону. Джон невольно поёжился, хотя выражение глаз Гетлина было, скорее, дружелюбным.

– Расслабьтесь, Риглон. Капитану свойственно подозревать всех. Он и родную бабушку допросил бы с применением третьей степени, только чтоб выяснить почему она так воспитала его мать, что та не давала ему вволю конфет на Дни Рождений и Рождество.

Но его напор и агрессия в вашем случае ни к чему. Я сразу понял, что вы ни в чём не виноваты. А перед доктором Тэйлор вам просто хотелось покрасоваться. Похвастаться, какой вы трезвомыслящий и наблюдательный. Именно поэтому, а не потому, что не понимали, что эта информация секретна, и разглашению не подлежит, вы и рассказали лейтенанту Тэйлор о названии, которое прочли на таблице автоклава. Так?

– Д-да, сэр… Так.

– Ну, разумеется, мы ведём записи всех разговоров, что происходят во всех внутренних помещениях крейсера. Но очень трудно отслеживать, чтоб аппаратура работала исправно всегда. А ещё трудней вычленить то, что из сказанного – действительно важно. Так, говорите, не заметили, чтоб доктор Тэйлор что-то делала со своим приборчиком в отношении микрофонов?

– Нет, сэр, не заметил!

– И тем не менее. Вашу беседу о посещении пещеры и названии фирмы-производителя автоклава мы смогли расшифровать и прослушать только сейчас. После моего приказа. Да и то – только по губам. Фонограмма почему-то оказалась утрачена. – полковник кинул взгляд на чёрное стекло.

Повисла пауза. Нарушил её полковник сам. Он сказал:

– Я понимаю, разумеется, что против чар такой женщины устоять нельзя. Но неужели у вас, капрал, даже тени сомнения не возникло, что дело нечисто, когда она начала расспрашивать вас о том, что вы видели в пещере?

– Осмелюсь доложить… Возникли, сэр. Сомнения. В начале. Но…

Но потом они как-то… э-э… рассосались! И я подумал, что это обычное женское любопытство. И ничего плохого не случится, если я расскажу своей… Девушке.

– Любовнице, вы хотели сказать. Да, с этим всё тоже более-менее понятно. Вина не ваша. Афродизиаки. Мы нашли флаконы в её личных вещах. И следы – на белье.

Разумеется, не обошлось без небольшой дозы гипноза. И, разумеется, личное обаяние и всё прочее такое из арсенала профи. Классическая «медовая ловушка».

Капрал, прекратите краснеть. У вас не было шанса.

А вот что меня действительно интересует, так это – как вам удалось так быстро преодолеть действие наркотика-снотворного. В вашей крови, – Джон подумал, что быстро же чёртовы медики отдела разобрались с каплей крови, полученной из дырки в пальце, к которой он до сих пор прижимал, как дурак, вату без уже давно выдохшегося спирта – чисто автоматически! – его концентрация такова, что сморило бы и слона. Но вы…

Проснулись?

– Да, сэр, проснулся. Ощущение было такое, словно выбираюсь из какой-то не то – ваты, не то – киселя. Но я выплыл. Хотя… Голову как бы… Вело. Она кружилась. Как будто перебрал – да, как после алкоголя! Но всё, что говорила лейтенант, я слышал отлично. Ну, вернее, не всё, а то, что услышал с того момента, как проснулся. Запомнил тоже хорошо.

– Да, мы знаем, капрал, что вы воспроизвели разговор практически дословно. Не сачковали, стало быть, на занятиях по развитию профессиональной памяти в учебке. Но вы не ответили на вопрос.

– Почему проснулся? Простите сэр, – Джон сглотнул, потому что в горле за три часа предыдущей «беседы» пересохло, – Но я и сам плохо понимаю, что заставляло меня… Выбираться из киселя. И проснуться. Голоса? Думаю, нет. Скорее, перед тем, как очнулся от сна, почувствовал… Что меня… Нет, не так: что мне угрожает опасность! Вот! Так – правильней. И когда она захотела разбить мне горло – я уже лежал с открытыми глазами. И ждал. Как раз – чего-то этакого!

– Хм-м… Чутьё профессионала. Инстинкт настоящего воина-самурая. Внутренний голос. – полковник позволил себе чуть дёрнуть плечом, – Как только это, до сих пор непонятое, свойство мозга прирождённого