Жажда. Роман о мести, деньгах и любви - Алексей Колышевский

– Ах, вот оно что...

Наташу все это очень заинтересовало. Она принялась расспрашивать о его впечатлениях и, услышав о стоимости квартиры в новом, красивом доме, с негодованием всплеснула руками:

– О мой Бог! Сколько?! Не может быть, чтобы было так дорого. На кого там расчитывают?

Сергей пожал плечами:

– Может, зайду туда еще раз, попробую сбавить цену, вдруг получится. Я вообще-то хотел попросить дядю помочь, у него, по-моему, большой дар убеждения.

Наташа вновь рассмеялась, и он увидел, что губы ее были полными, сочными, живыми...

– Дар у него не больше, чем у меня. Я и сама могу поговорить. Где это, далеко отсюда? Пойдем-ка, я с удовольствием пройдусь пешком.

Они потихоньку двинулись и очень медленно пошли по узенькому из-за выступающих автомобильных бамперов тротуару, на котором повсюду, как старые кожаные перчатки, лежали сухие листья. Сергей достал платок, высморкался, оживился и стал рассказывать о квартире.

– Это нонсенс какой-то, – остановила его Наташа, – все-таки, неужели так дорого?! Ну ничего, сейчас мы поторгуемся. Вернее, я поторгуюсь, а ты не влезай, а то все испортишь. Говорить будешь только по моей команде. Договорились?

Сергей решил про себя, что дельце выгорело подчистую, но виду не подал и продолжал вежливо улыбаться. Воспитанный в провинции, в небогатой, а позже и вовсе обедневшей семье, он всегда был очень щепетилен в денежных вопросах, верил в несколько примет – «не говори гоп, не переехав Чоп», «услышит черт, так сделает наоборот» и все в таком духе.

– Там хозяйка женщина, противная такая...

– Посмотрим, – уклончиво ответила Наташа. Они вышли на тротуар пошире и она взяла Сергея под руку.

«Хорошо, что у меня не бывает фальстартов, ходил бы весь обделанный», – подумал Сергей, и враз его обдало жаром, когда он своим бедром нечаянно прижался к ее бедру. У него от возбуждения закружилась голова. На них заглядывались прохожие – это было приятно, как каждому мужчине невероятно приятно гулять под руку с ухоженной, респектабельной дамой, дорого и модно одетой, к тому же настоящей красавицей. Осенняя, звенящая, отточенная, как бритва, прохлада, роскошь и изобилие старой Москвы, проплывающие мимо лаковые автомобили – Сергею все это разом ударило в голову словно молодое дурное вино. Он что-то отвечал ей, говорил чуть заплетающимся языком, сбивался, а она... Она все чувствовала, все знала, все понимала и была собою очень довольна.

Они поднимались в лифте на пятый этаж. Внезапно Наташа сказала:

– Вот что, я не хочу, чтобы ты рассказывал мужу, что я тебе помогала. Здесь нет никакого подвоха, просто я не хочу, и все. Договорились?

– Как скажете.

Лифт открылся, они вышли на площадку, Наташа осмотрелась.

– Ну что же, чистенько так. Квартира в этом доме – это еще одна ценность среднего класса помимо Гоши Куценко, семьи, двух пухлых детей и большого бриллианта. Не обязательно совсем уж прозрачного, но большого, – повторила она задумчиво и позвонила в нужную дверь. Им ответили, в квартире кто-то был, но сейчас не спешил отворять. Сергей вслушался – нет ли шагов. Все было тихо. Тихо настолько, что слышен был электрический зуммер счетчика, хладнокровно мотающего киловатты. Пожалуй, ничто, не один механизм не превзошел счетчик в его особенном примитивном бездушии: знай себе, крути колесо со стрелкой...

Дверь распахнулась совершенно неожиданно и бесшумно. Сергей не смог сдержать удивленного вскрика, который хоть и получилось на три четверти задушить, но он все же прорвался наружу, и было отчего: еще совсем недавно квартиру ему показывала какая-то женщина, а сейчас дверь отворил человек, как две капли воды похожий на тех двух, один из которых подсказал адрес дядюшкиного особняка, а другой повстречался в гостиничном лифте. Он ничего не сказал, отошел в сторону, запуская их внутрь. Они вошли.

– Я был недавно, – не очень-то уверенно сказал Сергей, – беседовал с вашей... Тут была женщина.

– Она вышла, – коротко ответил хозяин.

– Понятно. Вот я... мы к вам снова, – сказал Сергей, – хотели бы еще раз посмотреть квартиру.

– Дети у вас есть? – обыденно спросил хозяин.

– Нет, – Наташа вышла на первый план, оттеснив Сергея, и сейчас стояла напротив хозяина квартиры, – я просто зашла с ним, я буду здесь бывать нечасто.

– Молодой человек работает? – Хозяин был отменно вежлив и вопросительную интонацию подкреплял позой, превращаясь в знак вопроса.

– Да, – Наташа делала короткие шажки, тесня хозяина вглубь квартиры, дистанция между ними сохранялась, – он работает у меня.

Хозяин поклонился и пропустил их вперед.

Квартира оказалась большой, просторной, светлой, обставленной лаконично, но с большим вкусом. Настоящая полная чаша, есть все необходимое, въезжай и живи. Наташа задержалась в спальне, при взгляде на широкую и с виду очень удобную кровать она улыбнулась, подошла к окну, открыла створку, высунула голову, посмотрела вниз. Проходя мимо кровати еще раз улыбнулась.

– У вас есть постельное белье и другие шторы? Эти слишком темные, – Наташа спрашивала, и голос ее звучал как-то потусторонне, словно она думала совсем об ином.

– И шторы, и белье, – хозяин кивал и теребил пуговицу на своей рубашке, – домработница приходит каждый день.

– Ну, и сколько же вы хотите? – с мастерским равнодушием, приправленным легким вызовом, спросила Наташа, и если у хозяина и были сомнения по поводу того, кто у кого работает, то сейчас он должен был непременно решить, что перед ним самая настоящая деловая женщина, мастерица поторговаться. Он назвал сумму.

– Это дорого, – быстро ответила Наташа.

– Не дороже остальных, – улыбнулся хозяин, – в этом доме все так сдают.

– Это все чушь, квартира не может столько стоить.

Хозяин молча улыбался ей.

– Что ж, как вам будет угодно. Если вы хотите поселить здесь черт знает кого, какого-нибудь жулика, например, которого под окнами будут поджидать автоматчики и которого все равно когда-нибудь застрелят, то это ваше право. Поймите, что, назначая такую цену, вы привлекаете, как бы это сказать, особенных жильцов. Причем особенных в худшем смысле этого слова. А здесь вы все сами видите. Будет жить молодой человек, одинокий, очень порядочный. Да он даже не курит! Ну так что?

– Вы хотите, чтобы я вам скинул? Назовите вашу цену, – хозяин пошел на попятный, и Наташа совсем незаметно, легко коснулась руки Сергея своей рукой.

– Половину.

– Да вы что?! Столько, разумеется, нет. Никогда.

– Очень жаль, – Наташа развернулась. Хозяин не мог видеть ее лица, и она весело подмигнула Сергею. – Идем отсюда, я не люблю, когда из меня делают дурочку. Москвичи делятся на тех, кого можно развести, и тех, кто этим промышляет. К первым мы явно не относимся.

Сергею стало жаль квартиры, жаль было уходить, но делать было нечего. Он покорно двинулся вслед за Наташей и уже у самой двери услышал:

– Хорошо, я вам скину. Сорок процентов. Устраивает?

– Нет. Половину. Пятьдесят, – Наташа даже не обернулась, когда отвечала ему.

– Ладно, – голос хозяина изменился, в нем словно пропала всякая воля. – Половину так половину. Когда вы хотите въехать?

– Сегодня же, – Наташа наконец повернулась и стояла теперь в этом широком, пустоватом коридоре под светом маленьких потолочных лампочек, и выглядела как-то особенно привлекательно. – У тебя ведь там, – она неопределенно повела рукой, – остались какие-то вещи?

– Нет, то есть да, в гостинице, – Сергей улыбался и выглядел, как малыш, которому только что подарили заводной паравозик или машинку. Внешность хозяина перестала занимать его, теперь казалось, что он вовсе и не похож на тех двух. Впрочем, если и похож, то что с того? Мало ли что может быть, что случается? Разные бывают совпадения. Ведь может же быть так, что позавчера этот человек прогуливался вечером и встретился Сергею? Вполне! Могли у него быть дела в гостинице? Разумеется!

Объяснив себе эту странность с разными ипостасями одного и того же человека, Сергей окончательно успокоился. После взрыва он стал обращать на некоторые вещи излишне много внимания. Он смотрел, как Наташа подписывает какие-то бумаги, достает из сумочки конверт, считает купюры. Смотрел, улыбался, и вместе с ним сейчас улыбалась вся квартира...

Мы вышли на улицу и пошел дождь. Я еще подумал, что впервые вот так на моих глазах дождь начался резко, мгновенно, словно по команде. Обычно, когда выходишь из подъезда на улицу, он уже моросит, и тогда можно поднять воротник и втянуть голову в плечи, приготовиться. А здесь мы готовы не были.

– Ну, всего доброго, – она раскрыла зонт и чем-то напоминала сейчас Одри Хепберн: очень изящное пальто до колен, зонт, который она держала высоко, и сумочка, висящая в изгибе локтя; другую руку, затянутую в перчатку, она протягивала мне:

– До встречи. Теперь знаю, где тебя найти.

И она ушла тем же путем, по тротуару, а я смотрел ей вслед, сжимая в ладони ключ от своего нового, такого уютного пристанища, и вдруг подумал, что ей оно тоже пришлось по душе, поэтому она так настойчиво из-за него торговалась.