Машины времен - Виктор Ночкин

А Дэзи так и не подумала возвращаться на прежнее место, она прильнула к Друкеру и улыбалась блаженной улыбкой.

Таинственная сила, заключенная в Хлам Предков, влекла путешественников между Желтой Землей и свинцовым небом. Гектор размышлял о природе этой силы. Друкер был горд – он этой силой овладел, Дэзи счастлива оттого, что встретила Друкера… Она была в восторге от всего, что он придумал, потому что это придумал именно он!

У Друкера не было опыта воздушных полетов, Хлам никогда прежде не испытывался, крылья были слишком хрупкие, рули отсутствовали… по всем законам забытой науки аэродинамики этот Хлам не мог удержаться в воздухе… но он держался! Что за сила влекла его по небу? Одним Предкам ведомо. А может, это была сила счастья, ведь Дэзи и Друкер излучали счастье.

И тут сзади подал голос Грим:

– Эй, мы что, летим, что ли?

– Пока колеса не коснутся земли, мне заняться все равно нечем, – отозвался Бутс. – Я, пожалуй, вздремну.

И в самом деле вскоре захрапел.

А рассвет делался все заметнее, внизу проступили очертания пологих холмов, бетонные обломки, торчащие из желтой почвы, как сгнившие зубы, чахлая растительность.

– Будем снижаться! – прокричал Друкер. – Вот только отлетим подальше от этих.

И ткнул пальцем вниз. По унылой пустыне тянулась вереница всадников в широкополых соломенных шляпах. Генерал Эль-Койот вел свое войско на битву с мертвецами. Когда нет дождя, старые фитильные ружья становятся серьезным оружием.

А Дэзи вдруг тоже указала пальцем вниз, но не войско генерала Эль-Койота привлекло ее внимание. Далеко-далеко, за Длинным холмом, показалась вереница движущихся точек. По мере приближения стало видно, что и это всадники, но на них не шляпы, а плащи с остроконечными капюшонами. Многие крысюки везли не людей, а поклажу.

– Уверен, это те, кто создал тайник для Хлама, – предположил Гектор. – Бутс, проснись! Эти капюшоны тебе ничего не напоминают?

– Напоминают. В таких ходили люди Зрящего. Жалко, я не успел подстрелить этого безумца! Видишь, он вынашивает новые и новые планы. Он опасен!

– Он гениален, – вздохнул Гектор. – В его безумии кроется великая сила! Он делает то, что считается невозможным, поскольку не замечает преград.

– Интересно, кто с кем схватится раньше? Безумцы настигнут бандитов? Или бандиты нападут на мертвяков? А безумцы ударят по ним с тыла? И кто одолеет? На чьей стороне сила?

– И в чем сила, брат? – улыбнулся Гектор.

– В руках и плечах, – ответил Бутс.

– В верности долгу, – буркнул Грим.

– В знаниях! – пискнул Друкер.

И только Дэзи молчала, влюбленно разглядывая юного хламовника. Можно было не сомневаться, что у нее имеется собственный ответ. И, пожалуй, очень верный ответ.

Часть 2. Время машин

Опасные дела – для опасных людей

В хозяйстве Эдгара Семибрюхого варили отличный эль, самый лучший в округе Лавенбриджа. Сам Эдгар не раз хвалился, что таким элем не стыдно угостить и самого короля, и епископа, и даже княгиню эльфов, если она заявится в гости.

– Больно нужен княгине твой эль! – ржали почтенные таны, но собираться на тайные советы предпочитали именно у Семибрюхого.

Толку в этих сборищах не было никакого, таны напивались, бранили норманнов, твердили друг другу, что нужно собраться с силами и вышибить захватчиков обратно на континент… но дальше разговоров дело не продвигалось. Вульфстайну не по душе была пустопорожняя болтовня, но и он неизменно приезжал к Эдгару, потому что лучшего эля не варит никто. На Вульфстайна многие глядели косо, его дед был датчанин, а бабка считалась ведьмой и, как шептались за спиной, имела дела с нечистой силой. Зато секирой никто не владел лучше Вульфстайна, и таны предпочитали иметь такого бойца на своей стороне. Потому и звали на тайные собрания. И терпели его кислые ухмылки. Вот и теперь, слушая бестолковую похвальбу танов, Вульфстайн невольно осклабился.

Никогда этим болтунам не сбросить норманнское иго. Да они и не хотят, на самом-то деле. Им оставили их поместья, их свиные стада, их угодья и слуг. Им оставили их золотые браслеты и право болтать глупости, а разве этим говорящим пивным бочонкам нужно что-то иное? Они твердят, что будут сражаться за свободу, и звенят браслетами, когда вздымают кулаки. Золото звенит громко, но золото лжет, так учила Вульфстайна бабка. А дед, викинг, осевший в славной Англии, непременно добавлял: «Доверяй стали. Она правдива».

Вульфстайн ухмылялся глядя на раскрасневшихся саксов и слушая их похвальбу. Наконец его гримасу заметили, и Годвин Синяя Шапка заорал:

– Эй, ты чего там скалишься? Сейчас добрые мужи приносят клятвы, а не скалят зубы.

Улыбка Вульфстайна сделалась еще шире:

– У меня есть зубы, как у волка, вот я их и скалю. А у тебя, Синяя Шапка, только петушиный голос, вот ты и дерешь горло. Сколько б ты ни разевал клюв, а ничего, кроме кукареканья, не вылетает.

Таны заорали, призывая заткнуть глотку «датскому отродью», но, когда Вульфстайн поднялся из-за стола во весь свой немалый рост, никто больше не встал. Эдгар Семибрюхий поспешил на крики, принялся увещевать спорщиков и призывать к братской дружбе.

– Эль у тебя славный, старина, – бросил хозяину Вульфстайн, – а вот компания такая, что и славный эль в глотку не льется.

С этими словами он выбрался из-за стола и пошел к выходу. Эдгар, тряся своим знаменитым животом, семенил рядом, просил не держать зла, приглашал наведываться снова.

– Я не доносчик, – сказал ему на пороге Вульфстайн, – не побегу к норманнам рассказывать о ваших посиделках. Просто мне скучно, понимаешь, Эдгар? Мой дед приплыл из-за моря, отец дрался с дедовыми земляками при Стамфорд-Бридже… бабка, говорят, гостила у эльфов в Полых Холмах, пропадала там целыми неделями и вызнала тайны дивного народа. Мать умела заговаривать кровоточащие раны… им всем перепало в жизни что-то странное, необычное, удивительное. Вот и мне охота увидеть тайное, познать дивное. А вместо этого я наливаюсь элем в компании кукарекающих петухов.

Семибрюхий торопливо закивал, так что живот, перетянутый ремнем с позолоченными бляхами, ходил ходуном. «Золото лжет», – напомнил себе Вульфстайн, хлопнул хозяина по жирному плечу и вышел из зала.

Ночной лес дышал сырой прохладой, под разлапистыми елями двигались тени, что-то возилось и шуршало в ветвях, и могло показаться, что чаща после захода солнца живет особой, волшебной жизнью. Но Вульфстайн слишком хорошо знал этот лес! Здесь никогда не происходит ничего таинственного и волшебного. Все загадочные шорохи в темноте – это ветер да лесное зверье. Вот раньше, в прежние времена, когда дед Вульфстайна приплыл из-за моря и остался здесь, завороженный черными колдовскими глазами прекрасной саксонки… тогда еще в здешних лесах встречались эльфы, и люди умели отыскать зачарованные тропинки к Полым Холмам. А теперь… Эх! Вульфстайн тяжело вздохнул и опустил голову. На его долю не осталось ничего интересного. Лошадь понуро брела по ночному лесу, всадник печалился о старых временах.