Арес - бог войны - Елена Горелик

– Я подумаю над твоим предложением, – сказал я, уже прикидывая возможные варианты действий. – Если мне удастся убедить натья в твоей правоте, мы получим верный шанс раз и навсегда поставить шанту на место… Но всё-таки, почему ты так плохо относишься к принцессе?

– Есть причина… Не хотел бы я говорить об этом.

– Ты воевал в Чечне?

Алекс остро взглянул на меня, и кивнул.

– Сейчас ты спросишь, был ли я в плену, – хмуро сказал он. – Да, был. Попался по глупости. Прохлопали разведгруппу боевиков, а патронов осталось – застрелиться не хватило бы… Повязали, увезли в горы. А дальше – почти по Лермонтову, только с вариациями… Короче, побыл я рабочей скотиной. На цепи нас держали, как собак. Перед работой обязательно лупили – авансом за будущее. Они считали, что так мы скорее сдохнем… Была там одна… язык не поворачивается назвать эту тварь женщиной. Все чеченки нормальные, женщины как женщины. Даже подкармливали нас иногда, хотя, у многих и мужья, и сыновья погибли. А эта… Молодая была, красивая. Ей поручали детей-заложников. Ты не видел, что она творила с ними, иначе сразу забыл бы обо всех своих пацифистских принципах… Однажды вечером она пришла к яме, и у нас на глазах отрубила голову годовалому мальчишке, за которого родители не смогли собрать выкуп. Вот тогда у меня крышу и сорвало. Выдернул цепь из колодки и… Весь аул видел, как я её удавил, но остановить меня никто даже не попытался. И я преспокойно ушёл. Потом, правда, кинулись догонять, но я как раз попал на какую-то иностранную миссию… Ну, теперь-то ты понял, почему я до сих пор молчал, как партизан?

Во время этой исповеди Алекс непроизвольно начал вспоминать тот кошмар, и я увидел. Всё увидел. Настолько отчётливо, будто меня самого сажали на цепь, кормили помоями и ежедневно били. Ни одному натья до сих пор не приходилось переживать ничего подобного. И …я начал сомневаться: действительно ли наши законы совершенны? Когда мы сталкиваемся с такими ребятами, как шанту, непротивление злу становится разновидностью зла… Хотел бы я знать, поверят ли таким объяснениям в Высшей Этической Коллегии. Что они, в самом-то деле, знают о шанту и людях, кроме донесений разведки?

– И ты, пережив всё это, остался самим собой? – тихо сказал я, постепенно отходя от ужаса.

– А тебе это было бы так уж трудно? – Алекс ответил на мой вопрос своим.

– Я бы умер в первый же день.

– А я выжил. Вот в этом-то и разница между нами… Да что мы всё о грустном? Мы отдыхать собрались, или что?

Мой друг – большой оптимист, несмотря на то, что следователь. Уже через пять минут он рассказывал анекдоты, заставив и меня забыть о своих страшных воспоминаниях. Но я уверен, что Алекс до самой смерти будет помнить войну, плен и ту ужасную женщину, которую ему пришлось убить… Я бы жить с этим не смог.

Телефон Алекс оставил на столе в гостиной, и потому не услышал его трезвон. Зато я услышал, и обратил внимание. Алекс побежал вниз, мигом изменившись в лице. Уж что, что, а интуиция у него как бы не получше моей: я тоже почувствовал нехорошее. И напряг слух.

Алекс вернулся на балкон – злой, взъерошенный.

– Вот тебе и выходной, – процедил он, вертя мобильный телефон в руках. – Перестрелка в Москве, средь бела дня. Угадай, кто её затеял?

– Шанту? – спросил я, от волнения с трудом удерживая человеческий облик.

– Двое шанту пристали к женщине. За неё кто-то вступился, так они его пристрелили. А тут милиция подоспела… В общем, давай, коллега, за дело.

Мои сборы недолгие: сел в машину, и порядок. Алекс быстро переменил спортивный костюм на деловой, взял оружие, и через десять минут мы уже мчались по трассе к городу… Шанту начали открыто убивать людей. Эта мысль мучила меня всю дорогу. Не слишком ли быстро они проявили свой "дружелюбный" характер? Тут одно из двух. Или они окончательно посходили с ума, или заподозрили неладное и хотят отвлечь наше внимание от своих контрмер. Ещё неизвестно, какой вариант хуже.

– Алекс, – я проводил взглядом очередной милицейский пост на подходе к Москве. – Мы, натья, так или иначе не сможем лишать разумных жизни, но если вы всерьёз надумаете развалить империю Шанту, мы предоставим вам свой космический флот.

Алекс посмотрел на меня со странной улыбкой.

– До этого ещё дожить надо, – философски произнёс он.

– Доживём, друг, – улыбнулся я. – Теперь я в этом уверен.

ЧАСТЬ 3

– Сестричка, сделай одолжение, заткнись.

Ахона, не ждавшая от меня такой грубости, удивлённо замолчала.

– Я вижу, ты плохо представляешь, куда мы попали, – я, в нарушение этикета, сел в присутствии наследницы империи. Но, когда этого не видят посторонние… – Ты до сих пор не можешь поверить, что люди – наши родственники? Оглянись, сестричка. Люди – не натья, которые способны воевать только на словах… Твои приближённые захотели поразвлекаться с туземкой. А каков результат? Ледегар убит, Анир ранен и попал под следствие. Земные правители теперь смотрят на нас с подозрением!.. Ты совершенно потеряла представление о реальном положении вещей, если позволяешь своим прихвостням портить мне политическую игру… Впрочем, каков хозяин, таковы и слуги.

– По-твоему, это я виновата в том, что мы до сих пор не имеем свободного доступа к генному материалу людей? – сестричка сразу завелась. – Это я, значит, цацкаюсь с инспектором, который ходит за тобой как привязанный!

– А я думал, тебе приятно его общество.

– Мне? Приятно? – издевательски засмеялась Ахона. – Как ты думаешь, брат, мне приятно разговаривать с туземцем, который хотел меня убить? Ладно, пусть даже он нам родственник – это дела не меняет. Я, наследница империи, должна была сутки просидеть со скованными руками в какой-то …двухкомнатной конуре, пока ты удосужился меня забрать!

– Начинается… – прошипел я, сцепив зубы. – Повторяю: ты забыла, где находишься и с кем имеешь дело.

– Твой совет, братец?

– Держи себя в руках. Люди похожи на нас не только внешне, потому они опасные противники. А ты относишься к ним как к рабам. Если ты и дальше будешь вести себя так безответственно, матушка может однажды пересмотреть порядок престолонаследования.

– Катиар, я всегда знала, что ты негодяй.

– А я всегда знал, что ты не умеешь себя контролировать. Подумай: императрица, которая подчиняется своему минутному капризу – это конец империи.

– Престол наследует старший из детей императора или императрицы, и не тебе этот закон менять… Или ты хочешь остаться ЕДИНСТВЕННЫМ наследником матушки?

– Брось, Ахона, – я поморщился. – Тебе ещё не надоело говорить глупости?