Русский батальон - Роберт Фреза

Он знаком приказал своим людям остановиться и прислушался, наклонив голову. Его воинство хорошо усвоило уроки. Все мгновенно плюхнулись в грязь. Мигер Невесело улыбнулся. Ребята Эбиля прочесывают дельту, надо держать ухо востро.

Он резко повернулся. Тишину прорезали знакомые звуки. Их издавали самолеты с фиксированным крылом. Два «шайдена» – штурмовики с коротким разбегом – летели бок о бок. К чему бы это?

Дэнни охватил страх. Уже негромко захлопали первые взрывы, из сорока людей Мигера только четверо имели защитное обмундирование. Его маленькая армия обречена.

– Всем залечь! – крикнул он и сам бросился в грязь, втянув шею.

Хлопки и взрывы, один за другим, все ближе и ближе. Вот сдетонировали сразу несколько бомб, потом раздался хлопок.

Вертолеты сбрасывали по паре контейнеров, они разделялись на шестьдесят четыре «волчка», их корпус разлетался, смертоносный груз опускался, словно семена с крылышками, постоянно вращаясь. На высоте пяти метров происходил взрыв; каждая бомбочка поливала пространство под собой градом мелких металлических частичек. Огромная площадь, над которой проходил этот дьявольский дождь, превращалась в ад.

Руку Мигера прошила боль. Еще несколько осколков порвали материю поверх защитной одежды, его здорово тряхануло.

Дэнни помотал головой, чтобы прийти в себя. Еще два контейнера разлетелись в воздухе, усеяв землю страшными семенами. Сквозь разорванный занавес папоротниковых листьев засверкало солнце. Два самолета. Значит, за один вылет они обрабатывают площадь в пятьсот двенадцать на двести пятьдесят шесть метров. У них это называлось «засеивать поля». Имелись у импов штуки и похлеще – с задержкой детонации, сенсорами, оптическим наведением. Но для такой местности, как эта, вполне годилось и что попроще.

Умелым движением разорвав рукав, Мигер перевязал руку пластиком. Взорвалось еще несколько контейнеров. Шестой, седьмой… Последний, восьмой, почему-то не сбросили, и Дэнни даже испытал от этого раздражение. Проверив, как рука, он поднялся на ноги.

Патрик перевязывал серьезно поврежденную ногу Чжу. Молодой наемник не обращал внимания на собственную рану – просто царапина. Третий неподвижно лежал рядом.

Все закончилось. Убитых восемь-девять человек, раненых разной тяжести двадцать семь или двадцать восемь. Неплохо поработали, подумал Мигер.

– Похоже, больше мы не увидимся, – медленно произнес он.

Чжу сделал попытку встать. Патрик аккуратно поддержал его.

– Не глупи, парень. Из тебя кровь хлещет, с такой дыркой в ноге далеко не уйдешь. Выжди.

Мигер нагнулся, поднял автомат и взял флягу, почти полную воды, у парня, которому она уже не понадобится. Бережно поддержав голову убитого, он снял с него самодельный медный диск – удостоверение личности – и кинул Чжу. Тот поймал его здоровой рукой.

– Сними железо с себя, если хочешь прошмыгнуть, – посоветовал он. Наемник кивнул.

Мигер обернулся к Чапмену, самому спокойному и наименее пострадавшему от налета сержанту.

– Они твои, Джимми. А мы сейчас пойдем. Импы за нами еще побегают, но вы теперь в безопасности. Собери легкораненых и перевяжи остальных. Мне, конечно, неприятно говорить такое, но, когда покажутся солдаты, сразу сдавайтесь и ведите себя смирно. Они столько дней глотали за нами пыль! Не дай им предлог вас прикончить.

Потом кивнул в сторону Чжу.

– Если будут спрашивать о нем, скажи, что родственник, знаешь его сто лет. – Мигер пожал руку Чапмену, затем Чжу. – Ну что, двинулись, Патрик?

Не оглядываясь на свое поверженное войско, Мигер пошел вперед вместе с последним подчиненным.

В тот же вечер одну из автомашин батальона подполковника Хигути подвели тормоза, и она врезалась сзади в машину с детьми. В результате перелом позвоночника получил единственный племянник министра по делам религии Стрейдома. Это был важный момент, который обошли вниманием компьютеры майора Реттальи, повлиявший на ход событий.

От надира к зениту

Надели свину форму и ну его гонять,

А евин, такой довольный, свистит себе опять.

Прошел он зной пустыни, арктический мороз,

И так из новобранца он в аса перерос.

Воскресенье (2)

Санмартин налил себе остатки арака и жадно выпил. По телу разлилось приятное тепло. Он молча вертел в руке стакан, а Ретталья терпеливо ждал.

– Ретт, я серьезно. Это длится целых три месяца. Я хочу уйти из разведки. Конь бэ-четыре. Шах.

Ретталья подвинул его фигуру, потом сделал свой ход.

– Король эф-три. Я тебе говорил, через восемь дней – всеобщая забастовка?

– Что?

– Они хотят, чтобы она длилась неделю. Хотят провести демонстрации. Я сообщу тебе время и место их сборищ. Будь спокоен, адмирал Ли отдаст необходимые приказы и позаботится о наведении порядка. Сейчас ты, наверно, возьмешь конем пешку…

– Что, адмирал хочет отбить у них охоту раз и навсегда? – спросил Санмартин, изучая позицию на доске.

– Хочет. Они не пользуются особой популярностью, а мы не хотим создавать у людей впечатления, будто «братья» могут делать, что заблагорассудится.

– Дай Бог, дай Бог… Уже отдан приказ? Ретталья расплылся в улыбке.

– Нет, наши друзья будут ждать до последней минуты и появятся внезапно.

– Идиотизм!

– Может быть.

– Hakkaa paalle, – негромко продекламировал Санмартин.

– Пардон?

– «Бей их». Пять веков назад финская кавалерия Густава-Адольфа шла с этим кличем в бой. Мы и теперь пользуемся подобным.

– Вы мне мучеников не плодите! – предостерег Ретталья. – Скажу сразу: придется проявлять крайнюю осторожность. Реакция категории восемь.

– Категории восемь? Восемь?!

– Специально отобранные снайперы, если прозвучат выстрелы, будут стрелять только по вооруженным людям, стоящим вне толпы, и не дай Бог задеть еще кого-нибудь.

Санмартин шумно выдохнул.

– Идиотизм в квадрате! Ну ладно, справимся. У нас есть опыт подавления беспорядков.

– Как намерены действовать?

– Не знаю, но у меня есть целая неделя, чтобы ¦ придумать какую-нибудь подходящую глупость. Да, пешку я заберу. Ты что, хотел отвлечь меня?

– Зачем? Последние шесть ходов за тебя сделал арак. Так, слон берет коня.

– Ладья берет слона.

– Ладья аш-восемь. Ну что, сдаешься? Санмартин несколько минут изучал позицию на доске.

– Ты вызываешь размен и пойдешь в ферзи, так?

– У меня король сейчас в центре доски, так что твое преимущество в пешку ничего тебе не дает.

– Ладно, твоя взяла. Санмартин встал и потянулся.

– Ретт, я вполне серьезно, – сказал он. – Мало того что у меня нет способностей к разведке, я не очень-то люблю это занятие.

– Симадзу говорит, что у тебя все идет хорошо.

– Это он, наверно, чего-нибудь наглотался. Он вообще-то хорошо спит?

Ретталья прыснул.

– Симадзу навел на «братьев» такую панику. Он ходит по всем адресам и делает вид, что не замечает их шпиков, которые следуют за ним как привязанные.

– В один прекрасный день его просто пристрелят.,

– Я полностью доверяю Симадзу, Рауль. Думаю, он еще покажет себя! Кстати, он хорошо отзывался о вас с Брувер.

– С обучением Брувер вашему ремеслу у сержанта получается лучше.

– Примерно, так он и выразился, – обронил Ретталья и сгреб с доски шахматы. – Симадзу отлично отвлекает внимание от Менсиеса. Я тебе говорил, что он получил четыре тысячи сен за карту ваших оборонительных порядков?

– Это такая явная фальшивка, что я удивился бы, если бы он получил за нее даже четыре сотни! Надеюсь, он заслужит лучших похорон, чем учитель Те-рон, которого недавно извлекли из болота. Может, ты мне все-таки скажешь, зачем я тебе так нужен в разведке? А то я как следует поговорю на эту тему с Варягом.

– Только обещай мне, что ты отнесешься со всей серьезностью к тому, что я тебе скажу.

– Обещаю.

– Тогда сядь и расслабься. Поговорим о житье-бытье…

Ретталья стал складывать изящные резные шахматные фигурки в бархатные гнезда.

– Ты знаешь, что у Харьяло до сих пор огонь пышет из ноздрей, стоит упомянуть насчет конфискованного оружия, которое увозили «черноногие» из службы безопасности?

– И что, его нельзя убедить, что это ошибка? – спросил Ретталья.

– Ни малейшей возможности. Мы отмечаем номер каждого конфискованного оружия, и, когда Матти обнаружил, что одни и те же стволы конфискуются по второму разу, из него просто дым пошел!

– Ничего не поделаешь, Рауль. Честных в «черноногие» не берут. А если говорить серьезно, это служит очень важным целям; вот почему я закрываю глаза на все. Ты раскрыл огромное количество тайников с оружием, а я не хочу, чтобы «братья» паниковали. А они обязательно впадут в истерику, если почувствуют, что остались безоружными.

– Скажи все это майору по имени Харьяло, когда у него очередной приступ бешенства.

– Нет, мне моя шкура дороже… Но вы же утаиваете большинство обнаруженных боеприпасов, так что о чем разговор?