Настоящий Спасатель. Назад в СССР - Адам Хлебов

я поделился с ним по дороге рассказом о вчерашнем задержании, о том, как ошалел от того, что увидел нашего комсорга, сигающего через ограду гостиницы. Как Михалыч смешно заламывал ему руки.

Сначала он мне не поверил, что в свертке нашли американские доллары.

— Не может быть. Корольков валютчик?

— Выходит, что может. Ты еще вторую часть не знаешь.

Тёмка с раскрытым ртом дослушал рассказ о том, как комсорга тут же выпустили, как будто не было никакого задержания и свертка с долларами.

— Но ведь отпечатки, дактилоскопия! — возмущался мой друг.

— Как мне объяснили наши менты, доказать, что он трогал деньги, если он их трогал, крайне сложно. А что касается бумажного свертка, то или отпечатков не найдут, или скажет, что валялась бумага он не приметил, приподнял, когда искал ключи.

— Надо было за ним проследить. Тогда бы узнали, куда он доллары несет. Вот бы я там был!

— Ты что серьезно хочешь в дружинники?

— Ну после того, как тот парнишка рассказал, что предлагают девчонки за проход и того, что ты порассказал, я бы там подежурил. Кто-то же должен ловить, таких, как Корольков?

— Что правда хочешь?

Он радостно кивнул. Тогда я рассказал ему про то, что мне предложили идти в ОСВОД. Теоретически, желание Темы было как нельзя кстати. Я не собирался его использовать в своей партии против Солдатенка.

Но если Осин согласиться его взять, я могу идти в ОСВОД с чистой совестью. Я предложил бы сержанту рокировку с достойной заменой. Раз фортуна пока благоволила, то я решил держать ее обеими руками.

К школе стекались ученики и ученицы к началу выпускного вечера. Я поискал глазами Михаила Королькова, но его нигде не было видно. Его подружка — «белая блузка» Наташка стояла в одиночестве с понурым видом. Она зло зыркнула в мою сторону и отвернулась.

По ней можно было понять, что комсорга сегодня не будет. Видно, я, действительно, вывел его из строя. Интересно, что произойдет, если в райкоме комсомола решение об исключении отменят и вернут вопрос на повторное рассмотрение?

Как я и предполагал, комсорг Корольков, конечно, отмажется. Он воздержался от голосования, но что, если старшие товарищи из ЦК начнут разбираться? Думаю, не поздоровиться многим.

Я не жаждал крови, тем более какой-то справедливости. Я в нее не особо верил. Мне просто было нужно, чтобы мне никто не мешал.

Нам на встречу выскочили одноклассники. Они наперебой поздравляли меня с вручением медали. Мы поздоровались с учителями, завучем и директрисой. Они улыбались мне и говорили теплые слова. Мне явно не хотелось быть гвоздем программы, но пришлось выслушивать похвалы и поздравления.

В толпе, метрах в пятидесяти я увидел Гончаренко, он опустил голову и старался не смотреть в мою сторону. Его фонарь «засветил» желтым.

Где-то промелькнул Сыч, тоже стараясь не попадаться мне на глаза. Ну что же, вечер обещал быть томным.

Складывалось ощущение, что я расчистил Максу Бодрову поляну от врагов и теперь мог расслабиться и насладиться последними мгновениями школьной жизни.

Торжественная часть пролетела очень быстро. Я нашел Машу в импровизированной гримерке за актовым залом. Она сияла в черном бальном платье, готовясь к выступлению.

— Ну как я тебе?

— Боюсь, что ослепну от твоей красоты и не смогу танцевать.

— Гад, ты умеешь дразнить девушек.

Наш танец произвел настоящий фурор. Школьники, учителя, родители визжали, орали, кричали и свистели от восторга. Не зря мы утром репетировали.

Хореограф, по совместительству старшая пионервожатая в школе, была на седьмом небе.

Мы поклонились публике, друг другу и я проводил Машу за кулисы в гримерку, а затем вернулся к ребятам.

После танца я увидел Вику Рерих, она хлопала в ладоши и ее глаза светились радостью от увиденного. В них не было ни зависти, ни ревности к Маше. Конечно, ее наряд не был столь вызывающим, как платье Маши для танго, но вполне себе подчеркивал ее стройную фигуру и красоту, от которой у меня снова перехватило дыхание.

Она заметила мой взгляд и приветливо помахала мне. Я продрался к ней, поздоровался и сделал ей комплимент.

— Ты обворожительна. Выглядишь, как невероятно красивый цветок.

— Спасибо, — она улыбалась. Я должна тебе сказать, что вы классно танцевали с Машей — молодцы! Это было здорово!

— Вик, пообещай сегодня следующий танец мне!

— Ой-ой-ой, гусар! Придержите коней, сударь, — она отшутилась с милой улыбкой.

— Как ты себя чувствуешь, после больницы? Я беспокоилась за тебя.

— Все отлично.

Мы болтали с ней о всяком, как старые друзья. Правда, она была единственной, кто ничего не сказала про спасение мальчика Саши. Но это было даже на руку.

Я буду ей нравиться ещё больше, после того, как она узнает об этом от кого-нибудь другого.

Выходило, что я понемногу вытаскивал Макса Бодрова из грязи в князи. Нельзя было сказать, что он был уж совсем неудачник. Скорее наоборот.

Но ситуация складывалась таким образом, что приключения последних дней заставили многих смотреть на него по-другому. С большим уважением.

Теперь Макс Бодров был у многих в любимчиках. «Как бы не упасть больно вниз с пьедестала?», — я не забывал про гордыню ни на минуту.

Вечер выпускного бала удался. Сначала мы пошли с родителями и учителями в ресторан, заранее забронированный под нас, что было большой проблемой в курортный сезон.

Но потом, по старой традиции, выпускники распрощались с родителями и отправились встречать рассвет у моря на пляже.

Вот тут и началось настоящее празднование вступления во взрослую жизнь. Песни, танцы, разговоры.

Я не усердствовал с вином и сигаретами, потому что знал, что всё это «добро» ждет всех нас в будущем в огромном количестве. В этой жизни мне не хотелось побыстрее стать взрослым.

Я смотрел на моих друзей и одноклассников, которые хотели казаться умудренными опытом. Они спешили во взрослую жизнь, которая раскидает всех безвозвратно.

Я сидел на теплом каменном парапете набережной, вобравшем в себя дневное солнце и смотрел на лунную дорожку, сверкающую мириадами лунных светлячков.

Ночной воздух был прохладным. Он смешивался с теплым ночным бризом, бьющим в лицо и доносившим до нас запахи моря. Рядом присела Вика. Она поежилась и погладила свои плечи.

Я тут же скинул свой фирмовый пиджак и накинул на нее.

— Спасибо, Макс. Как думаешь, он ответит за свои дела?

— Кто? О ком ты говоришь?

— Тот, который бил тебя сзади, после кино. Во время драки с Гончаренко и Сухишвили. Кстати, Сухишвили сегодня подошел и извинился.

— Ты видела того, кто меня ударил?

— Конечно.

— Мы приходили с Тёмой к тебе домой, чтобы спросить, но ты уехала к бабушке.

— Меня родители заставили. Не хотели, чтобы меня таскали по милициям из-за того, что ты в больницу загремел.

— Да ладно? Правда? Кто же это был? Кто ударил?

Вика пару секунд помолчала, как бы раздумывая стоит ли мне говорить об этом. А потом набралась смелости и выпалила:

— Миша Корольков, наш комсорг.

Я подскочил на месте.

— Да не может быть!

— Думаешь, я стану тебе врать? — она обиженно повела плечами и отвернулась в сторону.

— Что ты? Я тебе верю, Вик! Просто я удивился такому совпадению! Так не бывает, я тебе потом кое-что расскажу.

Я и вправду не ожидал, что тот, кого мы вчера с Михалычем задержали, оказался тем самым козлом, который подло вырубил Макса Бодрова ударом по затылку.

— Расскажи сейчас!

— Сейчас не могу. Это не моя тайна, но как только кое-что прояснится, я тебе обязательно объясню почему я так удивился. Скажи, Вик, а ты видела, чем он бил?

— Ну да, — она уверенно подтвердила, повернулась ко мне корпусом и удивленно спросила, — ты разве не знаешь?

Я просто промолчал, ожидая ее ответа.

— Битой.

— Битой? Странный выбор, — меня очень удивил предмет, которым бил Корольков, до массового применения бейсбольных бит еще целых десять лет.

— Битой для игры в лапту.

Ах вот оно что. Это была не плоская доска и не кирпич. Бита для игры в лапту, с рукояткой.

— Можешь показать, как?

Вика сложила руки будто держала рукоять биты двумя руками и продемонстрировала удар сбоку. Все сходилось с моими ощущениями.

— А куда они потом делись?

— Когда ты упал, Корольков показал мне жест большим пальцем от уха до уха по горлу, приказал молчать, выбросил биту в кусты возле старого дуба и они все убежали.

— Вот, тварь! — меня возмутило не позорное бегство, а угроза однокласснице, — ладно, он еще очень об этом пожалеет.

— Макс, я не для этого тебе это все рассказала. Не нужно никому мстить. К тому же мои родители в курсе. Отец звонил его отцу или кому-то там.

— Хорошо, слово красавицы для меня