Доллары мистера Гордонса - Уоррен Мерфи

Невыразительный мужчина благодарно улыбнулся, но не сдвинулся с места, загораживая капитану Барнсуэллу дорогу в узком коридорчике, соединяющем офис с главным терминалом аэропорта Кеннеди неподалеку от Нью-Йорка.

— О'кей, приятель? — улыбнулся ему Барнсуэлл. Он уже опаздывал. Говори скорее, что ты хочешь.

— Хорошо, — сказал мужчина. — Поскольку вы теперь мой друг, я могу обратиться к вам с просьбой об одолжении. Правильно?

«Ну вот, начинается», — подумал Барнсуэлл. Опять к нему привязался очередной забулдыга. Ну отчего они все время лезут к нему? Выражение лица у него такое, что ли?

— Конечно, дружок, — сказал он, однако опуская руку в карман. Сколько вам надо? Двадцать пять центов? Доллар?

— Мне нужен ваш самолет.

— Что?! — воскликнул Барнсуэлл, прикидывая, не позвать ли стражей порядка.

— Ваш самолет. Если об этом просит друг, то не так уж это, наверное, и много?

— Послушай, парень, я не знаю, что ты задумал, но...

— Так вы не дадите мне свой самолет? Значит, вы мне не друг. — Улыбка сошла с его лица. — Другу должно быть небезразлично мое выживание.

— Ну все, хватит! Тебе лучше убраться отсюда, пока не нажил неприятностей.

— Как вы думаете, найдется ли другой пилот, который захотел бы стать моим другом и одолжил бы мне самолет?

«И чего я с ним волынюсь? Наверное, я слишком снисходителен к людям», — подумал Барнсуэлл, но все же начал терпеливо объяснять:

— Послушай, друг, ведь это не наши собственные самолеты. Они принадлежат авиакомпании, а мы просто работаем на нее. Я, например, не могу одолжить тебе самолет потому, что у меня просто нет своего самолета.

На лице мужчины вновь появилась улыбка.

— Так, значит, вы все-таки мне друг?

— Да, — сказал Барнсуэлл.

— А есть такие люди, которые имеют собственные самолеты?

— Конечно, частные пилоты. Маленькие самолеты видел? Почти все они в частной собственности.

— А захочет кто-нибудь из них стать моим другом? Можно иметь не одного, а двух друзей? Или еще больше?

— Конечно, конечно, можно. Кто сможет тебе отказать? — Какую шикарную историю расскажет сегодня Барнсуэлл стюардессочке перед тем, как снять с нее трусики!

— Вы — настоящий друг, — сказал с улыбкой мужчина. — Вот вам миллион долларов. Теперь мы друзья.

Он опустил на пол картонную коробку и открыл ее. Она была до краев наполнена стодолларовыми банкнотами.

«Здесь миллионы, если не миллиарды, — подумал Барнсуэлл. — Они, разумеется, фальшивые. Мало в каком банке найдется столько наличности, сколько этот псих таскает в картонной коробке».

— Ладно, ладно, приятель, — сказал Барнсуэлл, — мне не нужны деньги, чтобы быть твоим другом. А, собственно, откуда они у тебя?

— Я их сделал.

— Сделал в смысле «заработал» или сделал в смысле «изготовил»?

— В смысле «изготовил», друг.

— Думаю, приятель, тебе лучше самому передать все это властям.

— Почему, друг?

— Они будут с тобой не так суровы, если ты явишься с повинной. Правительство не любит, когда кто-то сам печатает деньги вместо него.

— И меня арестуют?

— Ну, может быть, не сразу, но им наверняка захочется тебя допросить.

— И вы советуете мне это сделать? — спросил улыбающийся мужчина.

— Советую, дружок. Лучше пойти и во всем признаться.

— Нет, вы — не настоящий друг, — сказал мужчина с улыбчивым лицом, который вдруг перестал улыбаться. Его правая рука со свистом прорезала воздух и соприкоснулась с головой Барнсуэлла, отчего проломилась височная кость, и капитан Барнсуэлл без промедления отправился в рай для пилотов, полный очаровательных стюардесс.

Мистер Гордонс посмотрел на распростертое перед ним тело, не испытывая никаких эмоций, кроме недоумения. В какой момент и почему их дружба вдруг прекратилась?

Следующим, кого он встретил, был небольшого роста жилистый мужчина с испорченными зубами и выцветшей под солнцем всех широт пилоткой. Хозяин старенького ДС-4 с удовольствием согласился подружиться с мистером Гордонсом и не стал советовать передать деньги властям. Правда, предварительно он убедился, что в коробке полно денег и что если даже они и фальшивые — а у него имелся кое-какой опыт с перевозкой фальшивых денег, — то это самые лучшие фальшивки из всех, какие он когда-либо видел.

Ну, конечно, он с удовольствием прокатит господина на своем самолете.

Чего не сделаешь для друга! Деньги вперед. Две тысячи долларов. Когда они взлетели, мистер Гордонс поинтересовался, какой из районов города населен наиболее густо.

— Гарлем, — сказал пилот. — Они там плодятся, как кролики. Не успеешь оглянуться — хоп! — еще один зверек.

— Нет, — сказал Гордонс. — Мне нужен район, населенный людьми, а не кроликами. Я сожалею, что высказался недостаточно ясно.

— Все абсолютно ясно, приятель, — сказал пилот сидящему рядом в кресле второго пилота мистеру Гордонсу. — Следующая станция — угол 125-й улицы и Ленокс-авеню!

На подлете к Гарлему пилот поинтересовался, почему у его пассажира возникло желание поглядеть с воздуха на этот район.

— Потому что я хочу раздать деньги тем, кто живет там.

— Ничего путного из этого не выйдет, — сказал пилот.

— Почему?

— Да потому, что они понакупят новых «кадиллаков» и зеленых замшевых ботинок и дело с концом. И плакали твои денежки.

— Я должен. Я обещал. Прошу вас, друг, опуститесь пониже и пролетите на малой высоте над Гарлемом — кроличьим заповедником, как вы его называете.

— Будет сделано, приятель.

Пилот увидел, что мистер Гордонс поднял коробку и направился к правой двери дряхлого самолета, построенного лет двадцать пять назад. Если этот чокнутый откроет дверь, то может статься, что не деньги, а он сам упадет на Гарлем.

Мистер Гордонс распахнул дверь. Пилот почувствовал, как упругая струя воздуха ворвалась в самолет и заметалась по салону. Он повернул самолет правее, а затем заложил крутой вираж через левое крыло. Сила инерции должна выбросить пассажира из дверного проема за борт самолета.

Но ничего не произошло. Пассажир по-прежнему стоял перед открытой дверью. Примостив рядом с собой картонную коробку, он нагнулся и принялся пригоршнями выбрасывать за борт банкноты. Покосившись через плечо, пилот увидел, как подхваченные воздушными потоками бумажки скользнули вдоль фюзеляжа, а затем начали рассеиваться по сторонам и заплясали, постепенно снижаясь, в небе предрассветного Гарлема.

Пилот еще раз повторил маневр, надеясь сбить своего нового «друга» с ног, но тот как ни в чем не бывало продолжал утреннюю раздачу денег. Снова и снова повторял пилот свои попытки, но мистер Гордонс стоял, не меняя позы, у двери и разбрасывал деньги. Наконец коробка опустела.

Оставив дверь открытой, пассажир вернулся в пилотскую кабину. Пилот смотрел на него с благоговейным страхом.

— Сколько же денег ты расшвырял? — спросил он, изо всех сил стараясь выглядеть беззаботно.

— Один миллиард долларов.

— Надеюсь, дружище, ты оставил кое-что и для меня?

— Вы — не мой дружище, а я — не ваш. Вы пытались сделать так, чтобы я выпал из самолета, и тем самым причинить мне вред. Следовательно, вы мне не Друг.

— Друг, друг! Я — твой друг! — завопил пилот, когда мистер Гордонс стащил его с кресла и поволок к открытой двери. — Ты не умеешь управлять самолетом! Ты разобьешься! — крикнул он, вылетая из открытой двери, и, в отличие от денежных банкнот, полетел к земле напрямую.

Самолет слегка клюнул, Гордонс быстро вернулся в кабину и уселся в кресло пилота. Почему считают, что вести самолет трудно? Все очень просто, чисто механически. Во всяком случае это выглядело именно так, когда он повел самолет обратно к аэропорту Кеннеди. Правда, он ничего не знал об авиационных правилах и, проигнорировав доносившиеся из наушников тревожные крики авиадиспетчеров, без заходов приземлился на главной взлетно-посадочной полосе и подрулил к одному из терминалов. В него чуть не врезался приземлившийся на той же полосе огромный «Джамбо-джет», который пронесся рядом, подняв такую воздушную волну, что самолетик Гордонса чуть было не потерял управление. Гордонс слышал, как кто-то кричал в наушниках:

— Боже, что случилось с этим ДС-4? Герман, чтоб ты провалился, ты поплатишься своими правами!

Мистер Гордонс понял, что сделал что-то не так, и теперь власти захотят рассчитаться с ним. К приземлившемуся самолету подбежали какие-то люди. Это, видимо, были особого рода полицейские, потому что на них была синяя форма, островерхие фуражки и бляхи. Внимательно присмотревшись к деталям, он заложил данные в свой электронный мозг и оглядел салон, приспособленный под перевозку грузов — немногие оставшиеся кресла были обтянуты грубым синим сукном.

Когда трое полицейских поднялись на борт самолета, там никого не было.

Они самым тщательным образом обыскали самолет, не поленившись даже заглянуть под кресла с рваной обивкой. Позднее к ним присоединились другие полицейские, в штатском, но никто не обратил внимание на то, что полицейских в синей форме стало не трое, а четверо. А немного позже мистер Гордонс, трансформировавший синюю форму полицейского в синий же двубортный костюм, преспокойно вышел через главный вход аэропорта на улицу.