Сказания о русских витязях - А. Лидин

Мимо того места, где он опочивал, проходила красавица со множеством девиц, не только что неописанная, но и невообразимая; вела она за руку маленького и нагого мальчика; подошед к Силославу и взглянув на него, усмехнулась с самым приятным видом и приказала мальчику сделать то, что ему приказано. Младенец вынул стрелку из колчана, который находился у него за плечами, положил на тетиву и ударил тупым концом в самую грудь Силославову, который и во сне усмехнулся такой приятной шутке. После, спустя несколько времени, когда они шли назад, тот же младенец острою и золотою стрелкою уязвил Силослава чувствительно, который, однако, не проснулся. Красавица, подошед к нему, его поцеловала и пошла прочь.

Силослав, никогда не выпускав из мыслей своих Прелепы, проснувшись, позабыл о ней, встал и пошел, задумавшись, искать подобной той, которая во сне ему мечталась; пленившие его приятности изображены были в глазах его; старая страсть уступала место новой и начала владычествовать над душою его и сердцем. Он уже не удивлялся сверхъестественным прелестям того места, в котором находился; страшная и непроходимая пустыня была бы ему приятнее с тою, которая во сне показалась. Настала ночь, которая столько была темна, сколько ясен был день. Силослав, не видя нигде никакого здания и не зная, куда идти, принужден был остаться на том месте, на коем он находился. Спустя очень мало времени все деревья неописанного сего сада при корнях загорелись, и разноцветный огонь поднимался от часу выше, даже до самой вершины оных; у стоящих по аллеям статуй открылись урны, которые они в руках держали, и начало из них пыхать благовоние; словом, везде было освещено и везде наполнено ароматами; все играло и все старалось утешить Силослава.

Силослав, сколько ни смущен был любовью, однако не преминул, чтоб не осмотреть деревья, отчего они горели и не истлевали; он, подошед, начал осматривать листы оных и увидел, что на каждом листочке сидело по три огненных червячка, от которых светилось так, как будто бы от свечки; потом продолжил он путь, хотя и не знал куда, и в сем упражнении препроводил время даже до половины ночи. Наконец впереди увидел великолепное здание, и чем ближе к нему подходил, тем красота и великолепие его умножалось; стены сего здания составляли некоторый неописанный род сомкнувшихся столбов, которые точно походили на те, из которых на небе бывает явление; они передвигались с места на место и тем делали, как будто бы все сие здание находилось в движении; между оными на голубой стене блистали разные каменья наподобие ярких звезд. Верх его, ежели представить сферу, сделанную из небесных зон со всеми небесными знаками из самых прозрачных и разноцветных яхонтов, то это будет он; на нем еще стоял солнцев престол, на котором лежало сердце, пылающее огнем, по сторонам коего сидели два купидона, играющие между собою другими сердцами. Огромное и превысокое крыльцо, сделанное из полированного и чистого хрусталя, которое всё находилось в превеликом движении, для того что по середине оного под хрусталем опускалась вниз ртуть; от ее движения и от множества огней, от прозрачного стекла казалось оно одушевленным; по сторонам на каждой оного ступени лежали живые и престрашные львы, которые в то время спали; и ежели б то был не Силослав, то от одного ужасного их дыхания должно было прийти в превеликий трепет. Побеждаемый любовью Силослав приступил без робости к сему великолепному и ужасному зданию; он ступил на первую ступеньку, не опасаясь сих страшилищ, и когда увидел, что она неподвижна, тогда пошел он в него, и хотя шел не весьма осторожно, не опасаясь львов, однако ни один из них не проснулся. У первого покоя двери были растворены; он в него вошел и увидел все редкое и пленяющее на свете великолепное украшение, порядок, чистоту, и сверх того, освещен он был премножеством свеч и лампад, только не было тут ни одного человека; для чего Силослав следовал еще далее и находил везде растворенные двери. Прошед премножество великолепно убранных покоев, пришел он к зале, которая показалась ему чрезъестественною; стены чем освещены были, того он не мог разобрать, но только превеличайшее было от оных блистание; пола и потолка в сем зале он не видел, но вместо оных ясный и голубой свод, который украшало пресветлое солнце; внизу очень далеко земной шар со всеми на нем обитателями, моря, горы, поля и долины и, словом, всё, что земля на себе имеет; чего ради Силослав не смел переступить в оную. Он начал рассуждать:

— Когда нет в сей зале потолка, и видны небеса, то должно, чтоб показались они мне покрытые ночью, и украшало бы их не солнце, а блестящие звезды; итак, конечно, есть тут что-нибудь такое, которого я проникнуть не могу.

Рассуждая очень долго, увидел столы и стулья, стоящие на воздухе так, как будто бы на полу; он отважился и переступил в нее. Что его держало, того он не знал; однако шел по полу, а это были написаны картины, которых мае-тера столь были искусны, что водили других стремления глаз весьма собой далеко. Перешел Силослав залу, вошел в покой; в оном стояла кровать с опущенными занавесами, которые он поднял и увидел на ней весьма в крепком сне прекрасную женщину; чтоб не потревожить ее, опустил осторожно опять завесы и следовал далее, где находил еще несколько сонных женщин, подобных первой. Наконец, нашел в одном покое кровать также с опущенными завесами; она была совсем первым не подобна: украшение ее и вид столь пленили Силослава, что он не хотел выйти оттуда целую ночь. Не посмотри еще, кто лежит на кровати, приблизился он к ней, и как скоро открыл завесы, то рука его, держа оные, онемела; страстное его сердце, казалось ему, как будто бы с превеликим стремлением двинулось с места, он обомлел и стоял долго неподвижен. Тут опочивала самая та красавица, которая во сне ему мечталась. Пришел несколько в себя, говорил он мысленно:

— Боги, властители над нами! Вам известно, кого я вижу, кто она и все сии прелести; скажите мне, есть ли в ней что-нибудь смертное, чего я проникнуть не могу, есть ли тут какая-нибудь земная красота, или только одна небесная покрывает ее лицо?

Он бы еще и больше продолжал свое восхищение, но приятный сон начал клонить его голову; и хотя Силослав и хотел выйти вон, как повелевала ему благопристойность, однако утомленные покойною дремотою его мысли принудили его уснуть подле кровати на креслах. Проснувшись поутру, прежде всего бросил он взор свой на кровать, однако уже никого на оной не увидел. Тут пришел он в превеликое отчаяние и укорял сам свою неосторожность, негодовал на нестерпимое свое желание и думал, что она только одна отнимает у него надежду.

— Неробкое и отважное геройство! Тобою потерял я наипрелестнейший для меня предмет; тобою величаясь, вошел я сюда; от твоей дерзости привел на гнев прекрасную из всех смертных богиню! Когда же ты ввело меня в сию погибель, то непременно должно меня и освободить от оной.