Дьявол в быту, легендах и литературе Средних веков - Александр Валентинович Амфитеатров

в душу. Все это узнавалось легко, так как дьявол на вопросы заклинателей обыкновенно называл свое имя и указывал причину и способ, как он вселился в свою жертву. Вероятно, именно поэтому многих бесноватых легко излечивали не только молитвы и заклинания, но и хороший прием слабительного и диета или, напротив, улучшение в пище.

Вселяться могли бесы как одиночно, так и множеством. О легионе бесов, исшедшем из одержимого в стадо свиное, мы знаем еще из Евангелия. Григорий Великий рассказывает об одной даме, которая, будучи должна присутствовать при освящении храма Св. Себастьяна, была столь нечестива и неосторожна, что в ночь перед тем увлекла мужа к любовным ласкам. Едва она вошла в храм, как ею овладел бес, перешедший, однако, после заклинаний в одного священника, неизвестно» ' чем повинного. Затем ее отвели домой и поручили долечивать ее каким-то плохим заклинателям, по неискусству которых в нее вселилось уже 6666 новых бесов! Отступила эта адская дивизия только пред молитвами некоего святого инока Фортуната. И наоборот, один дьявол мог вселиться в нескольких человек.

Один из пациентов протопопа Аввакума был наказан одержимостью за то, что соблудил с женою в праздник, а служанка его Анна подверглась мукам от бесов, влюбившись в своего прежнего господина. По Аввакуму, за малейшее нарушение церковных правил, иногда чисто мелочных внешних предписаний благочестия, за работу в праздник, за лень в молитве и т. д. насылаются на человека бесы. Бесы насылались и на самого Аввакума: раз за то, что он променял на лошадь книгу, данную ему Стефаном Вонифатьевым[163], в другой раз за никонианскую просвиру.

Одержимость проявлялась сложностью явлений, странно и чудесно наполнявших и изменявших как физический, так и психический строй человека. Замечались чудовищные извращения физиологических функций, начиная с питания. На одних одержимых нападала сверхъестественная прожорливость. Так, историк Феодорит[164] (V век) сообщает о бесноватой женщине, которая ежедневно поедала 30 штук цыплят. Другие страдали извращением аппетита и пожирали мерзости, которые, действительно, разве дьяволу могли быть по вкусу. Таков у Шекспира «бедный Том, что ест змей и ящериц, пьет стоячую воду, глотает крыс» («Король Лир»). Третьи, наконец, в противоположность первым, выражают глубокое отвращение к какой бы то ни было пище и без малейшего видимого вреда для себя остаются без всякого питания в течение многих дней.

Любопытный случай бесноватости, так сказать каталептической, сообщает из практики своей протопоп Аввакум. «Была у меня в дому молодая вдова, — давно уж, и имя ей забыл! помнится, Евфимиею звали, — ходит и стряпает — все делает хорошо. Как станет в вечер правило начинать, так ее бес ударит о землю, омертвеет вся и яко камень станет, кажется, и не дышит — растянет ее на полу и руки и ноги, — лежит яко мертва. Я «О всепетую» проговоря, кадилом покажу, потом крестом положу ей на голову и молитвы Великого Василия в то время говорю: так голова под крестом свободна станет, баба и заговорит; а руки, и ноги, и тело еще каменно. Я по руке поглажу крестом: так и рука свободна станет; я также по другой: и другая освободится так же; и я по животу: так баба и сядет. Ноги еще каменны. Не смею туды гладить. Думаю, думаю, да и ноги поглажу: баба и вся свободна станет. Воставше, Богу помолясь, да и мне челом».

Дьявол играет больным, как куклою. То увеличивает его силы во сто раз, то наводит на него обмороки и каталепсию, то поднимет его над землею и качает в воздухе, то швыряет на землю; перегибает пополам, ставит вверх ногами, скручивает клубком, заставляет вертеться волчком, кататься обручем, кувыркаться, извиваться, проделывать тысячи странных, диких, смешных и страшных движений. «Однажды, — рассказывает автор «Повести о Соломонии Бесноватой», — окаянные демоны пришли, когда была Соломония одна в доме отца своего, и стали ее бросать: один демон в тот угол дома, другой демон — в иной угол, третий демон — на полати, четвертый же — на печь, и так мучили ее многие часы. И, взяв веревку, привязали за шею ее, вздели на веревку камень жерновный и положили на лицо и на грудь ей, и на столе прорезали дыру, и тут же повесили Соломонию к потолку дома. Соседи же, услышав, что с нею что-то случилось, рассказали отцу ее об этом, он же пришел и не увидел никого, лишь Соломонию, одну лежавшую и веревку на шее у нее, и камень, и стол. И не знала она, как оказалась внизу, и долго была словно мертвая от того мучения, и с трудом очнулась». Демоны заставляют жертву свою лаять собакою, мычать быком, каркать вороном, шипеть змеею, вопить, как душа в аду, и часто выбрасывают через рот одержимого знаки своего присутствия: огонь и зловоннейший дым. Все эти симптомы, за исключением последнего, угасшего вместе со Средними веками, можно и сейчас слышать на сельских храмовых праздниках от кликуш, а в клиниках — от истеричек и эпилептиков.

Одни одержимые, в когтях дьявола, быстро приобретали тощий вид, как бы остекленные глаза, землянистый цвет лица, худобу и дряблость тела. Других, наоборот, дьявол сохранял в самом цветущем виде.

Резко изменялась психика больного. Он совершенно терял свою личность и находил ее лишь изредка, в светлые промежутки, да и то очень слабо, безвольно. Вместо одной души в нем сидело теперь несколько душ: своя плюс то количество демонов, которое в нем уместилось. Вместо целой волевой личности получалось слияние двух, трех, десятков, сотен, тысяч, чуть не миллионов воль, в потопе которых воля больного распылялась, как дробь с подавляюще громадным знаменателем.

Бесноватые обыкновенно проявляли глубокое нравственное развращение, которое в Средние века определялось прежде всего неуважением к религии. Они хулили Бога, Святую Деву и святых, смеялись над догматами веры и обрядами культа, выражали отвращение к таинствам Церкви, священникам. Будучи во власти отца лжи, одержимые обыкновенно отчаянно лгали, а иногда, наоборот, вдруг ни с того ни с сего начинали говорить правду, о которой их никто не спрашивал и которая даже шла прямо во вред дьяволу, в них сидевшему и говорившему их устами. Так, одни одержимые весьма красноречиво проповедовали против идолопоклонства и ересей; другие указывали, где найти такие-то и такие-то еще неизвестные мощи; третьи обличали тайные пороки и таковые же добродетельные деяния своих ближних; четвертые сами называли лицо, которое в состоянии выгнать из них Сатану. Не надо думать, чтобы одержимость соединялась непременно с атеизмом или вольномыслием, — напротив, ей весьма часто подвергались люди вполне религиозные и